За пределом (СИ) - Кири Кирико - Страница 46

— Дурак ты.

— Ни разу не видел умных людей, — ответил я. — Все мы дураки в той или иной степени.

— Я так волнуюсь за тебя. Мы с сестрой места себе не находим, — она вздохнула. Прижалась ещё сильнее, после чего отпустила, стерев уже подсыхающие слёзы.

— Я приду ещё, надо поговорить с Наталиэль.

— Ты сказал ей страшные слова.

— Просто я действительно устал, но всё будет тип-топ.

По крайней мере я надеюсь, что вы сможете если не поддержать меня, то не делать хуже.

Когда Натали вышла, пожелав мне хорошей ночи, я, чувствуя, как подгибаются ноги, лёг на кровать. Раны вновь начали болеть. А стоило мне приподнять футболку, в которой я был, то понял, что они ещё и кровоточить начали. Жгут, болят, буквально сверлят, как зубная боль, но только в конечностях.

Завтра будет, наверное, ещё хуже.

Потому, заставляя себя всеми силами и действуя скорее на собственной угрюмости, я принялся раздеваться, чтоб сменить повязки. Мне страшно представить, что будет, если я всё же получу заражение. Да и если сёстры узнают о ранах… меня просто задавят, если не физически, то морально. Они и так на взводе, а увидят, насколько близко прошли пули, и у них будет истерика.

Натали вышла из комнаты с гордо поднятой головой, держа себя в руках. Абсолютно спокойное лицо было, как фарфоровая маска. Она дошла до своей комнаты, протянула руку к ручке двери… и выронила деньги.

Прислонилась спиной к стене и по ней сползла на пол, спрятав лицо в коленях. Оттуда доносились тихие всхлипы. Она понимала, как тяжело брату идти на это всё. Но эти два месяца… Натали пыталась быть сильной, так как ему приходилось куда сложнее, чем им.

И всё же, выбирая между близняшкой и братом, выбор бы пал на него. Так бы хотела и сама Наталиэль, потому что её смерть… просто такова её судьба. Но не его.

Декабрь. Время зимы. В Маньчжурии обычно с зимой наблюдаются какие-то проблемы. Снега то нет, то его так много, что ты невольно начинаешь думать, что Китай или Япония придумали новое оружие массового поражения и решили закопать маньчжурцев живьём. Особенность — холод. Снега может и не быть, но из-за влажности даже десять градусов холода ощущаются как все двадцать. Из-за этого возникает неприятное ощущение, что у тебя буквально отмерзают конечности.

Только самоубийцы будут ходить без шапок. Самоубийцы и Сирень. Её ушам такое точно не страшно.

Ещё один месяц в роли человека на побегушках. И видимо, опять что-то нужно сделать, так как меня встречает дымящая Сирень на машине. После того дела она сменила старый хэтчбек на новый… хэтчбек. Почему именно хэтчбек?

— Он меньше привлекает внимания, — ответила она однажды. — Да и удобный же. Ты часто бандитов видел на хэтчбеке?

— Да. Постоянно вижу, — кивнул я.

— Тц… идиот… В любом случае, он удобен и неприметен. А ещё мне нравится мягкость этих моделей, — погладила Сирень руль. — Плюс задний ряд складывается и можно загрузить много трупов, стволов и всего того, что может потребоваться в нашей работе. Но это так, к слову. Пока подобного загружать не приходилось.

За месяц произошло действительно много чего. Скажем так, этот месяц шёл куда бодрее, чем два тех. То ли работы стало побольше, чем шухер, грабежи, отнеси-принеси, делать закладки и помощь в взломах и угонах, то ли Малу брал всё подряд, то ли просто нам начало «везти» на такое, но команде начали доставаться и другие задания. Иногда всем четверым, иногда кому-то конкретно.

К моему сожалению.

До этого я всегда был мелким соучастником, которого можно привлечь лишь по условке. Мелочи, за которыми ловили большую часть малолетних преступников. Там можно было всё спустить на тормозах, плакаться, говорить, что вот в семье проблемы, и чтоб убежать от них, пошёл по кривой дорожке.

Вышибание долгов на такое вряд ли списать удастся. Это стало нашим первым делом в переходе на новый уровень. А отказаться — ну… я был как бы волен отказаться, так как не часть клана, а обычный бандюган с подворотни, которому предложили подработать. Но просто сейчас откажусь, я потом откажут мне. А деньги мне были нужны.

Да и не убивать же собрался его, верно?

Первым человеком извне, с которым мне пришлось вести подобный разговор, был какой-то молодой парень с копной соломенных волос, похожий на наркомана. Худой, может быть когда-то лидер команды по футболу и первый красавчик в школе, но теперь лишь его призрак из-за наркотиков. Он выглядел жалко и вызывал лишь жалось.

Как в той песне, мы подошли из-за угла — я и Алекс.

Я до сих пор помню тот момент — мы остановили его и начали напоминать про долги. Алекс хорошо находил язык с людьми, потому говорил он, а я лишь страховал и стоял рядом. Это был наш первый раз, мы не знали всех тонкостей этого дела. Как Алекс потом признался, он тоже никогда не занимался выбиванием долгов, от чего это ему было ново. Из-за неопытности нам стало жалко парня.

Мы подошли к делу слишком мягко и по-хорошему. Вроде остановили, напомнили о долге, типа так нельзя, он злит важных людей, пусть отдаст деньги или хотя бы, для начала, часть из них. Тот же в ответ начал испуганно оправдываться. Потом говорить, что нужно ещё времени и так далее и тому подобное. А потом, явно не понимая, с кем связался, перешёл уже к обвинениям и даже угрозам.

Парень почувствовал нашу мягкость. Парень начал наезжать. И после того, как толкнул Алекса со словами, кто он такой, чтоб указывать, что и когда ему отдавать, мы поняли, что были слишком вежливы. К сожалению, не все люди понимают хорошее отношение, путая его со слабостью. И то, что мы просто хотели всё решить без насилия, он воспринял как наш страх.

Мы его несколько раз стукнули и толкнули на землю, напомнив его место. И даже тогда я старался быть помягче, чем следовало. Я не понимал главной сути всех этих вышибаний денег — вызывать такой страх, чтоб, кроме как о долге, человек больше не мог о чём-либо думать. Но после того, как тот резко вскочил и попытался ударить Алекса камнем по голове, оставив ссадину на лбу, сил я больше не жалел. Как, собственно, и Алекс.

Несколько сантиметров, и парень бы мог пробить ему голову. Это была наша ошибка.

В тот раз мы забили его ногами, скорее от неожиданности и испуга за собственные жизни, чем от злости, до такой степени, что он начал плакать. Пытался кричать, но несколько ударов в лицо ногой решили эту проблемы. Кто-то из нас сломал ему руку, уж не знаю, кто конкретно, так как мы его просто затаптывали в тот момент.

Как нам сказали, надо ему напомнить, что он должен — никто не требовал, чтоб мы в тот же день выбили долг.

Мы напомнили. А потом Алекс сказал:

— Знаешь… по мне, лучше уж старый добрый разбой, чем такое.

— Думаешь, он лучше?

— Думаю, что там мы грабим тех, у кого есть деньги. Всё ясно и понятно — мы в открытую отбираем у них. Здесь же… ну не знаю, загонять слабых людей, у которых и так денег нет, под долги… а потом ходить и выбивать… Это слишком…

— Мерзко?

— Что-то типа.

А после этого пошло по нарастающей. Из того выбить, то сделать, того припугнуть, с тем съездить для массовки.

В одной из таких массовок я едва не помер, когда мы с людьми Стрелы приехали к какой-то автомастерской, чтоб взыскать дань, а доведённый до отчаяния хозяин начал по нам стрелять из автомата, спрятавшись за укрытием. Я до сих пор помню, как пуля щёлкнула буквально в паре сантиметров от меня, воткнувшись в капот машины, когда мы бросились врассыпную.

Его тогда пристрелили, кстати говоря, Малу, а автомастерскую сожгли.

В этом же месяце я в первый раз убил.

Тогда был я и Малу. Нам надо было выбить из одного мужика деньги, которые он не додал с наркотиков. Я уже имел опыт, да и шёл с более опытным товарищем, поэтому не сильно беспокоился. Возвращаясь к тому моменту, у меня возникают подозрения, что взял меня на дело конкретно Малу. Возможно, имел какие-то планы на меня, раз так усердно втягивал в это всё.