Жемчужина пустыни. Любовь сквозь боль... (СИ) - Гутовская Ирина - Страница 2

— Диана… — виновато произнёс. — Я не могу отпустить тебя… Я!

Он резко склонился к моим губам и жадно напористо поцеловал, подобно Саиду во сне…

Даже отреагировать не успела.

— Нет! — с трудом оттолкнула от себя Марка, когда он оторвался от моих губ, выпустив из своих цепких рук ненадолго. Я залепила ему звонкую хлёсткую пощёчину со всей силы, на которую способна сейчас, вытерла рот от его слюней и закричала: — Ты обезумел?!!

— Прости… Диана, прости… — «муж» рухнул на колени передо мной. Обнял мои бёдра ладонями, прижавшись лбом к животу.

Близость постороннего мужчины сыновьям не нравится, мальчики начали беспокойно шевелиться, активно толкаться, словно пытаются защитить меня в отсутствие их папы, прогнать другого дядю (во всяком случае, так чувствую, именно так воспринимаю).

— Не трогай… не надо… — аккуратно отстранилась от Марка, отойдя на комфортное расстояние. Плотнее запахнула края халата.

— Ну чем он лучше? Чем? Ты из-за него такой стала? — опять акцентирует внимание на Саиде, не произнося его имени, хотя ему известно, как зовут отца моих детей, но ни разу не назвал вслух.

— Какой — такой? — уже устала от претензий.

— Чужой… далёкой… как будто совсем не знаю тебя… — он тяжело вздохнул. — Я помню, какой ты была: лёгкой, весёлой, открытой, искренней. Сейчас же в твоих глазах поселилась боль… — поднялся на ноги, сделав несколько шагов в мою сторону.

— Не подходи, — я прижалась спиной к стене.

Просьба подействовала, Марк остановился.

— ОН сломал тебя… ты страдаешь, мучаешься… Полагаешь, незаметно? — провёл рукой по густым волосам, покачав головой. — Куда делась моя Диана — та светлая, солнечная, жизнерадостная девочка?

— Я давно не твоя. И мне абсолютно всё равно, нравлюсь тебе, такой как есть, или нет.

— Посмотри, на кого ты похожа… — не унимается.

— На кого?! — возмутилась я.

«Привязался ведь…» — копил-копил столько времени и теперь решил высказать всё?

— Ты — красивая женщина, вспомни об этом.

— Меня волнуют и заботят исключительно мои дети! Остальное — не имеет значения.

— Дети, дети… — усмехнулся нервно. — О себе тоже нужно подумать. Носишь безразмерные балахоны, как монашка, и такое ощущение, что специально прячешься за слоями ткани, опять же — ни грамма косметики на лице, бледная, словно все жизненные соки из тебя высосали, превратилась в собственную тень.

— С каких пор скромность во внешнем виде стала недостатком? В чём удобно, в том и хожу.

«Не для кого прихорашиваться!».

— Дело не в скромности… — Марк нахмурил брови.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь смотрел на меня, пусть лучше отворачиваются. Неприятно чувствовать на себе заинтересованные взгляды — что тут непонятного? И так весь военный городок шушукается о нас с тобой. Или я должна выглядеть как некоторые жёны ваших офицеров? — «тупые, дешёвые, размалёванные куклы, умеющие хвастаться шмотками и цацками, из кожи вон лезут, лишь бы перещеголять друг друга, вдобавок — сплетницы, от безделья суют нос в чужую жизнь».

— Ты считаешь его настоящим мужем — вот, в чём причина, поэтому хранишь ему верность, соблюдаешь негласные правила каждой мусульманки — быть красивой только для своего мужчины. Осталось принять ислам и надеть хиджаб. Не слишком много чести для него? Учитывая все события…

— Занимательный вывод.

«Хотя не скрою: он в чём-то прав».

— История ещё не окончена — да, Диана? Недосказанность между вами не даёт тебе покоя, причиняя боль, а когда беременна и вовсе — не можешь выкинуть его из мыслей, вычеркнуть из памяти… «С глаз долой, из сердца вон» — в твоём случае не работает.

— Хватит, пожалуйста… — по щекам потекли слёзы: эти замечания ударили в самое нутро, метко попав в цель — то, в чём боюсь признаться себе, в первую очередь, не говоря о том, чтобы озвучить это вслух.

— Ясно всё… Не отрицаешь — значит, правда. Но и я не намерен отступать. Развода не будет. Учти это, — Марк всё-таки приблизился. Обхватил мой подбородок, заставляя посмотреть на него: — Продолжишь изводиться прошлым — просветление в будущем не наступит. Никогда… Это совет и почва для размышлений.

Полдня из головы не выходил разговор с «не-мужем»… Особенно фраза: «история ещё не окончена…», которая прозвучала утвердительно, нежели вопросительно. Или даже как пророчество? — причём со зловещим подтекстом, не обещающим ничего хорошего. Хотя есть бесспорная истина в этих словах: так продолжаться дальше не может — пока не отпущу прошлое навсегда, закрыв туда условную дверь безвозвратно, не получится нормально жить. Ради своих мальчиков должна всё изменить, переломить ситуацию в корне.

«Счастливая мама — счастливые дети!» — пока я только мучаюсь, и они чувствуют мою нервозность. Разрываюсь на части от неопределённости и неизвестности…

Ну а Марк… Специально давит на больное, причиняя ещё больше страданий. Запугивает намеренно, чтобы боялась одного лишь упоминания о Саиде и повторения случившихся со мной событий, но уже в другом качестве, с худшими последствиями… Не нужно быть ясновидящей: несложно догадаться, какое будущее ждёт, если ОН объявится. Во-первых, не простит бегство, ведь, по сути, бросила его — оскорбила и унизила как мужчину, а, во-вторых, заберёт у меня детей и не подпустит к сыновьям (сейчас как никогда понимаю Халиму).

Не в состоянии находиться дома в одиночестве, в компании тягостных мыслей, решила пойти в библиотеку. До недавнего времени там работала — единственное, что удалось найти в небольшом городке хоть как-то подходящее моему образованию, да и очередь из желающих в подобные места не стоит — с копеечной-то зарплатой, поэтому меня с радостью приняли. А две недели назад я ушла в декретный отпуск, но иногда прихожу — помогаю разбирать архив, комплектовать книжный фонд в электронном виде. Просто пообщаться с коллегами тоже хочется. Среди женщин предпенсионного и пенсионного возраста, как это ни странно, нашла утешение.

— Дианочка, здравствуй, — Нина Филипповна поднялась из-за стойки библиотекаря, как только я вошла в читательский зал.

Здесь, как обычно, пусто — посетители бывают не часто. В основном школьники наведываются, если на уроки литературы нужно конкретное произведение из списка писателей-классиков. Бумажные книги постепенно теряют свою актуальность, а жаль — есть в печатных изданиях особый шарм, неповторимая атмосфера и уют.

— Здравствуйте, — улыбнулась ей. — Как вы тут?

— Без тебя как без рук, — причитает она, — ну не сильны мы в компьютерах, а департамент культуры наседает — требует от нас полноценную электронную библиотеку. Хоть бы прислали специалиста в помощь. Техникой обеспечили, а что да как — разбирайтесь сами. Такими темпами не скоро закончим.

— Вот для этого я и пришла, всё равно дома скучно без дела сидеть.

— Выручаешь нас… Но поберегла бы себя, девочка, — с материнской заботой сказала Нина Филипповна. Приблизилась ко мне, взяла под локоть и повела к стулу.

— Беременность — не болезнь, — и ещё немаловажный факт: на работе спокойнее.

Вечером «муженёк» опять найдёт, к чему придраться, а если учесть, что сегодня они отмечают очередную «звёздочку» одного из офицеров, то вернётся Марк в нетрезвом состоянии — в эти моменты стараюсь не выходить из своей комнаты, не желая нарваться на конфликт.

— Не болезнь, конечно… Да я так же говорила, когда беременной была, — она усадила меня, подложив под спину небольшую мягкую подушку, — но двойню гораздо тяжелее вынашивать. Вон, какая худющая стала, один живот торчит, черты лица заострились, забрали мальчишки все твои силы — богатырями будут.

«Все в своего отца» — вздохнула. Мысли о Саиде вновь одолевают, не давая покоя. Хотела отвлечься — не получается…

— Диана! — воскликнула Нина Филипповна, потом быстро сбегала к своему столу и вернулась: — Вот, — протянула листок.