Алый флаг Аквилонии Спасите наши души - Маркова Юлия Викторовна - Страница 54

- У меня такое же мнение, - сказал я. - А теперь еще одна новость из Аквилонии - пусть даже не имеющая напрямую отношения к нашим делам, но весьма показательная. Туда вчера с Большой Земли прилетел самолет...

- Самолет? - переспросил лейтенант Гаврилов. - И какой же именно - надеюсь, не У-2?

- Нет, товарищ Гаврилов, не У-2, - ответил я. - Самолет, потерявшийся над Атлантическим океаном летом семидесятого года, называется Ан-22...

Тут уже между собой переглянулись выходцы из двадцать первого века, которым про этот Ан-22, конечно же, было известно гораздо больше, чем мне.

- Ого! - хмыкнул подпоручик Акимов. - Хороший воздушный тарантас - главное, вместительный! Для несведущих товарищей должен сказать, что при полной загрузке этот аппарат поднимает до восьмидесяти тонн веса и имеет дальность полета в пять тысяч километров на скорости свыше пятисот километров в час.

-Хотелось бы знать, Николай Иванович, сообщили ли вам власти Аквилонии, какие именно подарки прислал им Посредник на майские праздники? - спросил поручик Авдеев. - А то разбирает нас жгучее любопытство.

- Сообщили, - ответил я. - Груз самолета составляло полевое медицинское оборудование, медикаменты и инвентарь для развертывания полевого госпиталя. Данный, как вы выразились, подарок укрепил их в мысли о неизбежности в ближайшем будущем больших испытаний для их государства. Иначе, мол, еще не было ни разу.

- Теперь это и наше государство тоже, товарищ капитан-лейтенант, несмотря на то, что фрегат за нами еще не пришел, - поправил меня лейтенант Гаврилов. - Меня, надо сказать, тоже настораживает такой парад невиданной щедрости со стороны Посредника. Быть может, британская колония дана нам лишь для того, чтобы мы могли окончательно завершить слаживание нашей сводной роты, превратив ее в полноценную боевую единицу.

- Поправка принята, товарищ Гаврилов, - сказал я. - Должен признаться, что сначала мое отношение к факту прилета этого самолета было, гм, несколько легкомысленным, ибо я подумал, что оборудования и медикаментов на его борту могло поместиться очень немного. Но после пояснения товарища Акимова по поводу предполагаемого объема груза мое мнение изменилось, и теперь я согласен с тем, что все более чем серьезно. Однако в любом случае нас, как настоящих большевиков, не должны пугать предстоящие трудности и испытания, так что и обсуждать тут больше нечего. Окончательный срок выступления - завтра в десять утра, так что пора собирать лагерь и предупредить о том вождя Фена. Наталья!

С тех пор, когда к нам присоединились женщины и дети Трясогузок, Наталья всегда следовала за мной и находилась поблизости на расстоянии слышимости при небольшом повышении голоса, как и должно переводчику. В некоторых случаях без нее я был бы как без рук. При этом, после того как я поженил их с Чечкиным, соединив влюбленные сердца, Ната считает меня лучшим вождем в этом мире, а себя - бойцом нашего отряда. Вот и сейчас, бесшумно ступая своими мокасинами, она оказывается тут как тут:

- Здесь Ната-лья, командир. Я слушал, ты говорил.

- Передай Фену, что завтра мы уходим в поход и больше не вернемся, - сказал я. - Если он хочет, то его люди могут пойти до своей прежней стоянки вместе с нами, а если нет, то пусть трогаются в путь позже, примерно через две руки дней, когда мы уже покончим с британской заразой.

- Мы идем бить британес? - спросила Наталья.

- Да, - сказал я, - а оттуда сразу в Аквилонию; большой корабль, который за нами послали, уже в пути.

- Аквилония - это хорошо, - сказала Наталья. - Я иду говорить вождю Фену твои слова.

Кстати, Фен, который в своем клане вообще никак не воспринимал женское население, Наталью выслушивал со всевозможным вниманием. Но никакого секрета в этом не было, ибо она ничего не говорила от себя, а только передавала ему мои распоряжения.

Потом я подозвал к себе вахмистра Терехова и сказал:

- Значит, так, Яков Николаевич. Ваше благородие я до особого распоряжения отдал лейтенанту Гаврилову в ученики командира, так что теперь вся полнота власти в кавалерийском взводе принадлежит именно вам, как человеку наиболее многоопытному и пользующемуся доверием своих бойцов. Надеюсь, я не пожалею о своем решении.

- Не извольте беспокоиться, Николай Иванович, мы вас не подведем, - ответил тот, огладив свои роскошные усы. - За то время, пока мы тут с вами, ни от вас, ни от ваших товарищей никто из наших гусар не слышал ни одного злого слова, ну и мы, соответственно, к вам со всей ответственностью и старанием. Только вот братцы интересуются, неужто в ентой Аквилонии все будет так же, как здесь, когда мы люди, а не двуногая скотина?

- Там, Яков Николаевич, ждут любых людей, - сказал я, - а особенно русских, но только тех, которые не делят людей на бар и холопов. Так что можете не беспокоиться, человеческого достоинства никто у вас не отнимет, вы только службу свою несите как положено. Ну а тех людей, которые могут посчитать вас быдлом, аквилонцы или постараются перевоспитать, или выведут в расход по первой категории, ибо даже одна такая паршивая овца способна испортить все их стадо. Так и передайте своим людям.

- Так точно, господин капитан-лейтенант, - козырнул Терехов, - передам братцам все в точности. Разрешите идти?

- Идите, Яков Николаевич!

С этого момента, когда все слова были сказаны, оставалось только действовать.

Часть 28

Конец Нью-Норфолка

10 мая 3-го года Миссии. Пятница. Полдень. Галлиполийский полуостров, Долина Анафарта, британская колония «Нью-Норфолк».

Губернатор колонии полковник Горацио Проктор-Бошамп

Шел восемнадцатый день с момента основания колонии. Полковник был вынужден признать, что за это время не сделано почти ничего, и запланированный замок, грозно возвышающийся над окрестностями, в настоящий момент остается лишь мечтой. Ров вокруг «высоты 60» не выкопан, и даже эскарп еще лишь намечен; рыть колодец, обязательную принадлежность любого замка, и не начинали, о частоколе еще не было и речи. Пока на вершине холма вырубался лес, временное поселение, представляющее собой навесы от дождя и солнца, кое-как связанные из жердей сыромятными ремнями, расположилось у небольшой речушки, протекавшей у его подножья.

Для работ по обустройству колонии разошедшимся по окрестностям британским солдатам удалось наловить чуть больше сотни грязных скво, и вдвое меньше - подростков обоих полов. Слишком редким было местное население, а их стоянки находились друг от друга в целых днях пути. При этом некоторые из наловленных аборигенов уже умерли от тяжелого труда и плохого обращения, и сколько их точно осталось в живых, знал только управляющий колонией капитан Фрэнк Бек, а полковник Проктор-Бошамп такими мелочами себе голову не забивал.

Гораздо хуже было то, что куда-то запропастился взвод лейтенанта Тейлора, направленный к южной оконечности Галлиполийского полуострова наловить рабочей силы и проверить, нет ли там других пропавших частей из британского контингента. Когда вышли все сроки, а Тейлор так и не вернулся, полковник отправил по следам пропавшего взвода отряд второго (младшего) лейтенанта Лесли Карпентера, одного из самых успешных и безжалостных к аборигенам британских офицеров. И вот сегодня спасательная экспедиция вернулась, причем солдаты и их командир были мрачны, будто побывали в гостях у самого Сатаны.

- Сэр, - сказал второй лейтенант Карпентер, ввалившись под командирский навес, - взвода бедняги Тейлора больше нет. Британские солдаты были убиты самым безжалостным образом, раздеты догола и брошены на съедение диким зверям. В том месте, где это случилось, нам удалось найти обглоданные трупы, двадцать один смертный жетон, и ничего из имевшегося при парнях оружия или снаряжения. Эти вещи их убийцы унесли с собой все без остатка.

Услышав такую шокирующую новость, полковник Проктор-Бошамп вскочил с дубовой колоды, на которой восседал будто монарх на троне, и, загораясь гневом, прорычал: