Двадцатые (СИ) - Нестеров Вадим - Страница 69

С ноября 1914 года по июнь 1916-го Лобик получил шесть орденов - Станислава, Анны и Владимира разных степеней. За бой 12 октября 1914 года представляли к Георгиевскому оружию, но «Георгия» зажали, заменив орденом Св. Равноапостольного Князя Владимира IV-й степени с мечами и бантом. Несмотря на ранение, а, может, и благодаря ему - было время на подготовку - исполнил, наконец, давнюю месту. Поступил в Академию Генштаба, которую закончил ускоренным выпуском в 1917 году.

Заполняя анкету сотрудника МГА, бывший капитан Лобик этот период своей жизни описал предельно лаконично: «Отбывал строевой ценз для Академии в пехотном полку». Дело в том, что Академию нельзя было попасть, не прослужив несколько лет «на земле», с личным составом, ротным или полковым командиром. Но обычно «строевой ценз» будущие генштабисты все-таки выслуживали, скажем так, в менее экстремальных условиях.

В деле Лобика, кстати, нашелся конец истории с белогвардейцем Федоровым. Как выяснилось, была еще и третья телеграмма: ГРОЗНЫЙ, ГРОЗНЕФТЬ, ГУБКИНУ. ТОПОГРАФ ЛОБИК ВЫЕЗЖАЕТ СУББОТУ СКОРЫМ ПОЕЗДОМ ФЕДОРОВ ВЫЕЗЖАЕТ ВТОРНИК ПОРУЧИТЕЛИ ЕСТЬ ЯЗЫКОВ.

Лобик и Федоров ушли из МГА они одновременно, в середине 1928 года. Лобик, как и его старший коллега, также получил справку-рекомендацию от Губкина о том, что «добросовестно исполнял все возлагаемые на него служебные поручения и специальные работы. Выдано на предмет представления к месту новой службы». Что это было за место новой службы и было ли оно - истории пока неведомо.

А все, что осталось от их четырехлетней работы на износ, ночевок в горах, триангуляций, пьянящего воздуха на перевале, баек у вечернего костра, цокота подков по камням, маревного летнего зноя, жужжания надоедливого овода и карабина, перекинутого через седло - это одна строчка в книге. В мало кем читаном сборнике трудов Московского нефтяного института им. Губкина издания 1969 года.

Одним из тех студентов, которых они водили по Чечне, был Михаил Чарыгин.

Студент МГА Михаил Чарыгин. 1923 г.

Крестьянский сын, недоучившийся студент Питерского горного, после революции он то боролся с холерой в Петрограде, то учительствовал в Саратовской губернии, пока не осел на геологическом факультете Московской горной академии. Там-то он и стал одним из любимых учеников Губкина.

Так вот, этот самый Миша Чарыгин, давно уже ставший профессором Михаилом Михайловичем, ректором Московского нефтяного института имени Учителя и основателем кафедры геологии этого института, уже на излете жизни напишет статью о нефтяных разведках МГА, которую его ученики, «внуки» Губкина, опубликуют после его смерти, в 1969 году.

В той самой статье будет одна строчка, звучащая памятью о тревожной молодости двадцатых: «К работе Комитета были привлечены бывшие военные топографы В. П. Румянцев, В.А. Федоров, Г. П. Орешкин, С.П. Лобик»...

Михаил Михайлович Чарыгин, выпускник Московской горной академии, профессор, ректор Московского нефтяного института им. И. М. Губкина в 1939-42 гг.

Уволившись из Московской горной академии, Федоров и Лобик исчезают в темноте. Я не знаю их дальнейшей судьбы и, отвоевав у безвестности четыре года, вынужден повторить за военными коллегами бессильное: «дальнейшая судьба неизвестна». Возможно, кто-нибудь из других исследователей однажды вытащит их из безвестности, я же могу только надеяться, что полковнику и капитану пригодились рекомендации академика.

Впрочем, уволились тогда не все. Владимир Петрович Румянцевостался.

Опять кадровый офицер, опять топограф, опять работник Генштаба. Как и Федоров - из «довоенного» поколения. Уроженец села Большие Березняки Симбирской губернии, 1879 года рождения. Помладше Федорова, но много старше Лобика, поэтому на фронт не попал - знающих топографов с хорошим опытом берегли, и в мясорубку без нужды старались не отправлять. Вместе с Федоровым работал на съемке Северо-Западной границы, потом вместе в Маньчжурии, затем Киевская съемка - судя по всему, они дружили много лет. С 1914 года и вплоть до революции - преподаватель в alma mater, Военно-топографическом училище.

В.П. Румянцев с братьями и сестрой

После революции работал начальником теодолитного отделения астрономо-геодезического отряда Корпуса топографов, по итогам чистки уволен в октябре 1923-го, принят Губкиным в Горную академию, вместе с сослуживцами несколько лет мотался по Чечне, Кубани и Азербайджану.

Не знаю, в чем было дело, возможно многолетний педагогический опыт Владимира Петровича повлиял на решение ректора Губкина, но Румянцева единственного после прекращения деятельности Комитета не сократили, а перевели на должность штатного топографа Московской горной академии.

Как выяснилось - на беду.

Потому что чистки Красной армии в целом и бывшего Корпуса военных топографов в частности отнюдь не закончились. В октябре 1929 г. в конфликтную комиссию Политического управления РККА поступила жалоба от бывшего военного комиссара Военно-аэротопографического отдела Л. Ф. Гайдукевича на начальника военно-топографического отдела ГУ РККА А. И. Артанова. По результатам проверки в военно-топографическом управлении Генштаба чекистами был раскрыт заговор, возглавляемый бывшим подполковником Порфирием Петровичем Асеновым - одним из четырех оставшихся после предыдущего погрома специалистов.

По «делу военных топографов» пошли несколько десятков человек, десять человек было расстреляно, остальные получили различные сроки лагерей. Среди приговоренных к «высшей мере социальной защиты»:

Аксенов Порфирий Петрович, русский, б/п, обр. высшее, пом.нач. Военно-топографического управления Красной Армии.

Мельников Георгий Петрович, русский, б/п, обр. среднее, нач.архива Военно-топографического управления Красной Армии.

Карпекин Николай Алексеевич, русский, б/п, обр. высшее, нач. Военно-топографического отдела Красной Армии в г. Ташкенте.

Ершов Дмитрий Сергеевич, русский, б/п, обр. высшее, профессор, зам. зав. фотогеодезич. отд. Московского геодезического ин-та, нач. Военно-аэрофототопографического отдела Военно-топографич. управления Красной Армии.

Румянцев Владимир Петрович, русский, б/п, обр. высшее, топограф Моск. горной академии и нач. топографических работ «Грознефти» Сулакского р-на...

Бывший подполковник был признан виновным во вредительстве, подготовке вооруженного восстания и участии в контрреволюционной организации. Вот его последняя фотография, сделанная для следственного дела, незадолго до расстрела.

Приговор приведен в исполнение 30 сентября 1930 года, место захоронения - Москва, Ваганьковское кладбище. Реабилитирован 16 января 1989 года.

Остался последний -Орешкин Григорий Петрович, самый младший в этой четверке, 1889 года рождения, на момент поступления в МГА ему было 35 лет.

Орешкин несколько выпадал из этой компании. В отличие от своих сотоварищей он не заканчивал Военно-топографическое училище, и вообще к топографии обратился довольно поздно.

Григорий Петрович был потомственный казак, родившийся в станице Урюпинской Хоперского округа области Войска Донского. Поэтому стезя казачьего офицера была написана ему на роду. Он закончил Военно-училищные курсы Новочеркасского казачьего юнкерского училища, и 6 августа 1910 года был выпущен «из портупей-юнкеров» в хорунжие в Первый Донской казачий полк.