От заката до рассвета (СИ) - Артемов Александр Александрович - Страница 44

— А что же требуется, чтобы владеть им?

— Воля. И чистый разум.

— Загадочные слова говоришь, одноглазый.

— Вот и не напрягай голову, и не мели языком, а лучше поскорей обнажай саблю. Я уже устал ждать.

Ранко с удовольствием выхватил клинок и взмахнул им перед собой. Воздух задрожал от напряжения, когда оба воителя застыли, подняв сабли — один против другого.

— Спасибо, что не предложил нам драться на палках, — проговорил Ранко, облизнув губы.

— Нет, такого счастья я тебе не доставлю, паршивец, — ухмыльнулся Каурай и замахнулся саблей.

Ранко этого и ждал — с радостным свистом его сталь столкнулась со сталью одноглазого, заливисто прозвенев на весь лес. Ранко сразу перехватил инициативу и пошел рубить наотмашь, одаривая противника хлесткими ударами сверху и снизу, колол и охотился на рукой одноглазого, а когда сабля неизбежно натыкалась на вражеский клинок и встречала ответную бурю, сжимал зубы, уходил в глухую оборону. Сабли звенели и выли, рассекая прохладный воздух, сталкивались, высекая искры, и вращались, как крылья мельницы, каждый шаг подстерегая противников. Каурай поначалу не стремился наступать, а лишь пробовал молодого казака на зуб, позволяя ему порезвиться и показать на что способна его необузданная лихость. С недосыпу его пошатывало, так что скакать аки молодой козел у него не выходило, и он просто отбивал каждую попытку пробить его оборону, а следом колол и рубил в ответ, желая заставить норовистого козленка немного попотеть.

Но скоро пришлось вспотеть и самому Каураю.

Когда Ранко осознал, что сломать врага с наскока не выйдет, он принялся кружить вокруг одноглазого и делать обманные выпады, рычать и всячески стараться вынудить его ошибиться, чтобы закончить бой одним ударом. Дрался всерьез, сабля в его руке не обещала никаких компромиссов. Противники все упорнее теснили друг друга. Вскоре Каураю пришлось медленно отходить, шаг за шагом, парируя и отводя от себя клинок молодого казака. Сзади свою пасть раскрыл крутой обрыв, оканчивающийся небольшим бережком, где кипела водица небольшой речки. Ранко сверкнул на нее глазами и завертелся волчком, вкладывая в каждый выпад всю свою резвость и упорство. Однако на стороне Каурая был опыт. Нарочно открывшись, он поймал саблю Ранко эфесом, резко повернул рукоять, извернулся и резким ударом ноги отправил молодого казачка катиться с обрыва.

Ранко с удивленным воем слетел прямо к берегу, и только случай и подвернувшиеся под руку кусты спасли его от падения в студеную водичку. Не успел он понять, куда делся противник, а Каурай уже съезжал по уклону, сверкая заточенным лезвием, и их клинки вновь разбили тишину окрестных лесов. Ранко перекатился за спину и, не выпуская сабли из рук, выбросил острие вперед. Клинки вновь со звоном сошлись, сверкнули парой полумесяцев и ударились друг о друга вновь.

Ранко, видать, сильно расшибся, пока считал косточки на ухабистом склоне, и едва держался на ногах, постоянно припадая на колено. Он больше не рвался в бой, а только пятился и старался держаться подальше от крутого берега. Чем и воспользовался одноглазый. Напирая на ослабевшего казака, он норовил ткнуть ему в плечо и закончить уже этот глупый спекта…

И тут прямо в висок Каураю полетел топор.

Одноглазый вовремя пригнулся, и лезвие топора пролетело мимо, обдав его колючим ветерком.

С тупым стуком оно глубоко вошло в ствол березы. Следом воздух располосовало грохочущим росчерком плети. Затихшая сабля полетела на землю, а обжигающий кнут обматывался вокруг предплечья Каурая.

— Ранко! — сверкнул оскаленными зубами неизвестный, наматывая кнут себе на предплечье, и готовясь пырнуть одноглазого ножом. — Ранко, я держу его. Бей!

Каурай не стал ждать, когда его бросятся разделывать как привязанного барана — дернул кнут и сам кинулся на противника, готовясь встретить ледяную сталь грудью. Скатываясь по уклону, тот сделал отчаянный выпад, но острие нашло лишь воздух, не причинив одноглазому никакого вреда.

Нападающий выругался и попытался оттолкнуть врага, но его уже ждал кулак одноглазого. Пара ударов по морде, и неизвестный с задушенным криком покатился по траве, сверкая белками напуганных глаз. Не успел он сплюнуть кровью и нащупать потерянный кинжал, как сапог Каурая впечатлялся ему подбородок. Рухнул он как подкошенный, запоздало закрываясь руками при виде того, как громадная черная тень с его кинжалом в руках накрывает его с головой.

— Стой, одноглазый!

За спиной Каурая шуршала трава, мышцы рефлекторно рванули корпус вбок и приказывали бить врага не глядя, но разум остановил вскинутую было руку, охладил бурлящую кровь.

К нему опрометью бежал Ранко с пустыми руками — его сабля рукоятью вверх торчала из земли.

— Стой же! — схватил тот одноглазого за плечо. — Не надо!

— Почему? — спросил он и посмотрел на неизвестного, пластом лежащего на траве и дрожащего в попытке закрываться руками. Сквозь пальцы проглядывалось смуглое молодое лицо с прилипшими ко лбу кудрявыми, смоляно-черными волосами. Юнец лет пятнадцати со свистом дышал и дергался в ответ на каждое движение одноглазого, словно тот мог стереть его в порошок лишь щелчком пальцев.

Впрочем, это было не далеко от истины.

— Это друг! — все дергал Каурая за плечо Ранко, бледный как полотно.

Пару мгновений оба глядели друг на друга, пытаясь привести мысли в порядок.

— Драко, ну ты и балда! — выплюнул Ранко в лицо побитому смугляшу.

— Что?.. — подал голос тот не в силах перевести дыхание. — Вы это чего?.. Я-то думал…

— Ну и чего ты думал?! Что меня тут убивают?

— Ага… — сглотнул тот комок в горле и забегал глазами от одного лица к другому, которые еще недавно пытались проткнуть друг друга заостренным железом. — Помочь хотел.

— Ну, дурак! — сплюнул Ранко и схватил его за шкирку. — Поднимайся уже, спаситель!

— Еду я по дороге, — бормотал он. — Вижу — ты, Ранко, несешься сломя голову, как будто за тобой Сеншес гонится, и тут же этот… — пугливо глянул парень на одноглазого, — за тобой и в лес! Ну, я следом. И слышу — железо звенит, и вы друг с дружкой…

— Ты, Драко, как в следующий раз меня спасать бросишься, спроси для начала, а оно мне надо? — прыснул злым смехом молодой казак. — А то, развлекаюсь я, а с перерезанной глоткой свалишься ты!

— Прости… — промычал смугляш, опуская всклокоченную голову.

Каурай зловеще ухмыльнулся, со всей силы вогнал кинжал в древесный ствол и пошагал искать свою выпавшую саблю. Ладонь после столкновения с бичом горела огнем и требовала перевязки. Хорош смугляш, вот тебе и помахали сабельками.

— Куда?! — бросился к нему Ранко, но одноглазый только отмахнулся от него.

— На сегодня мы закончили.

— Нет! — замотал головой молодой казак и снова поднял свою саблю: — До первой крови!

— Мы закончили, — поднял Каурай окровавленную руку. — Настроение ни к черту. Да и дел много.

— Тьфу ты! — в бессилии полоснул Ранко воздух саблей и яростно бросил ее в ножны. — Драко, чтоб тебе провалиться на этом месте, защитник хренов! Такую славную рубку обломал!

— Да я ж говорю, ехал я мимо и гляжу…

— Слышали уж, не глухие! Ну, так езжай себе дальше. Куда ехал-то?

— Тебя искал.

— Зачем?

— Ну… — замялся Драко, бегая глазами. — Тебя ищет Малунья.

— Зачем?!

— Пусть сама скажет.

В это время Каурай взобрался по склону и двинулся отвязывать лошадь. Под перепалку двух разгоряченных знакомцев он взгромоздился в седло, и, пока оба юнца продолжали собачиться, перемотал пораненную руку тряпкой, выжидая, когда Ранко уже сунет ногу в стремя и вернется к насущным делам. Но, похоже, ждал он зря.

— Где она?

— У нас. Где же еще. В таборе. Сегодня утром объявилась — словно с неба упала. Взволнованная очень. Говорит, ты, Драко, скачи да Ранко мне сыщи. А без Ранко чтоб не возвращался. Вот я и поскакал.

— Ага, прискакал, на мою голову!