Честное пионерское! 2 (СИ) - Федин Андрей - Страница 18

В этот «первый раз» я входил в борцовский зал без стеснения и робости — с трепетной радостью в груди, словно вернулся домой после долгого путешествия. И убедился, что в зале вновь стало «по-прежнему». Исчезло с пола яркое покрытие (впервые его уложат здесь в две тысячи двенадцатом году — застал этот момент, когда мой младший сын уже не в «Ленинском», а в «Юности» занимался каратэ), появились привычные потёртые маты. Своё законное место у стены заняла и деревянная шведская стенка. А вот разноцветные флаги со стен исчезли — они сменились одним: красным. Небольшой портрет Анатолия Харлампиева остался на прежнем месте (битва за него Денису Петровичу Верховцевеву пока только предстояла), сейчас он соседствовал с портретом Ленина.

— Новенькие? — спросил узкоплечий черноволосый паренёк

Паша и Валерка с нескрываемой завистью смотрели на его белое кимоно.

— Привет…

«…Кузя», — я добавил уже мысленно: вовремя прикусил язык. Сашка Кузин первым подошёл ко мне и тогда, в то, прошлое третье сентября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года перед моей предыдущей первой тренировкой. Мы с Кругликовым тогда нерешительно топтались у стены зала, пока к нам не подошёл этот парень. Нам он показался серьёзным и опытным борцом (не знали, что он приступил к занятиям только весной). Это было Сашкино любимое развлечение: командовать новичками, изображать «важного» помощника тренера. За это над ним подтрунивали, называли «воспитателем». Но прозвище он получил в итоге другое (Кузей парня по ошибке окрестил судья на соревнованиях). В тот раз Саша мне тоже сказал:

—…Щас будет построение. Становитесь в конец строя. Денис Петрович поговорит с вами после трени.

Кузин указал рукой на противоположную стену зала, около которой юные самбисты уже выстраивались в шеренгу. Я заметил Каховскую… но узнал её не сразу, потому что Зоя замаскировалась под бывалую самбистку — нарядилась в новенькое кимоно и красные трусы (отметил, что она всё же не утерпела: заранее купила форму). Я пробежался взглядом по нестройному ряду спортсменов. Сердце пропустило удар при виде стольких знакомых лиц. За небольшим исключением передо мной сейчас стояло младшее поколение верховских — те самые парни и девчонки, с которыми я в девяностых прошёл «огонь и воду». С этими людьми я поддерживал связь и после девяностых. Но не со всеми: некоторые (как, например, Валера Кругликов) до двухтысячных не дожили.

— Зоя, Паша, Валера, — сказал я. — Становимся в строй. Начнём вливаться в коллектив.

— Мы будем бороться с малышами? — спросила Зоя.

Каховская посматривала на малолетних самбистов с высоты своего роста (она оказалась самой высокой в нашей нестройной шеренге — почти на голову возвышалась над своим соседом). Дети толкались, спорили, смеялись (мне почудилось, что я оказался в младшем корпусе школы во время перемены). В строю малышей такой хаос обычно царил до появления в зале тренера. Но юные борцы мгновенно замолкали и выравнивали шеренгу, когда входил Верховцев. А Дмитрий Петрович переступит порог, когда большая стрелка часов доберётся до цифры двенадцать (ни минутой раньше или позже).

— Мы будем вместе с ними заниматься, — ответил я. — Но недолго. В младшей группе у Верховцева обычно тренируются дети от семи до девяти лет. И новички — такие, как мы с тобой.

— Недолго — это сколько? — спросила Зоя.

Я повёл плечом.

— Пока не обучимся «страховке». Или «самостраховке», как говорят борцы. Потом нас с тобой переведут в группу с детьми от десяти до двенадцати лет. А Паша с Валерой останутся в этой.

Каховская вздохнула. В кимоно она выглядела забавно: из мешковатой перетянутой поясом текстильной куртки выглядывали её загорелые руки и ноги, вертелась на тонкой шее голова с собранными в хвост волосами. Зоя озадаченно оглядывалась по сторонам, помахивая пучком волос. То и дело поправляла узел белого ремня. Поглядывала она и на часы. Каховская пошатнулась от нечаянного толчка стоявшего рядом с ней мальчика (парни устроили шутливую потасовку). Нахмурилась. Мне она не казалась расстроенной или разочарованной. Напротив: я заметил, как Зоя решительно сжала челюсти, словно готовилась к бою.

— И… долго мы будем учить эту самостраховку? — спросила она.

Павлик и Валера сместили фокус внимания с Зоиного лица на моё: тоже дожидались моего ответа.

— Ну… до октября мы точно будем делать упор в занятиях именно на неё, — сказал я. — А к нашей возрастной группе присоединимся, когда решит тренер. Думаю, что… примерно через месяц.

Каховская вскинула подбородок, подперла бока кулаками.

— Мы целый месяц не будем драться⁈ — воскликнула она.

— Этот месяц промчится быстро, — пообещал я. — Ты и оглянуться не успеешь, как придёт время для спаррингов. А там — перед Новым годом — пройдут и первые для нас соревнования.

Павлик и Валера переглянулись — на лицах парней расцвели радостные улыбки.

Улыбнулась и Зоя Каховская.

Дмитрия Петровича Верховцева я узнал с первого взгляда. Узнал… и удивился тому, насколько молодо тренер выглядел. Раньше мне казалось, что Верховцев при нашей первой встрече уже был «древним стариком» (сорок пять лет в понимании первоклассника — это глубокая старость). Хромота (последствие автомобильной аварии), глубокие складки морщин на лбу и седина на висках превращали тренера едва ли не в сверстника динозавров — в глазах детей. Но сейчас я увидел в Верховцеве бодрого и полного сил мужчину — эдакого «настоящего полковника» (хотя Верховцев вышел в отставку в звании майора).

Тренер пробежался взглядом по притихшему строю — мне почудилось, что мальчишки и девчонки затаили дыхание и втянули животы. Ничем не выделил новичков, хотя и уделил каждому из нас по секунде внимания (будто прикинул, с каким «материалом» придётся иметь дело). Дмитрий Петрович (Петровичем он разрешал себя называть только «старшакам» — спортсменам из старшей группы) звучно поздоровался с юными спортсменами, чётким командирским голосом озвучил план и цели сегодняшней тренировки (цели он ставил перед нами всегда — чтобы бойцы не сомневались: шаг за шагом они приближались к «большим победам»).

Тренер вновь взглянул на Пашину тельняшку — в его глазах блеснули искры иронии. Но он не улыбнулся, хотя мне помнилось, что тренер едва ли не рассмеялся при виде моего нелепого наряда (сработала детская фантазия?). Верховцев едва заметно кивнул головой (одобрительно) при виде Зоиного кимоно. Я его в этот раз ничем не заинтересовал. Как и будущий чемпион области Валера Кругликов. Упомянул тренер и задачу для «новичков». Нам сегодня предстояло следить за работой «опытных товарищей», повторять за теми упражнения — основной частью нашего сегодняшнего занятия он назвал обучение правильному падению и навыку группироваться.

Тренер поднёс к губам красный свисток.

Резкий сигнал отправил самбистов в забег по периметру зала.

Дмитрий Петрович часто повторял, что знание техники бросков — это лишь малая часть того, из чего состояли «большие победы». Сегодня мне чудилось, что эту информацию он говорил специально для меня теперешнего. Потому что с каждым новым упражнением, с каждым кувырком я убеждался в правильности его утверждения. Утренние зарядки улучшили физическое состояние моего тела (уже привык считать его своим). Но не настолько, чтобы я «шутя» перенёс физические нагрузки на тренировке Верховцева. А хитрости и тонкости борьбы, вбитые мне в память за годы тренировок, не делали из меня хорошего бойца (потому что тело пока не слушалось приказов и не следовало советам моего разума).

Зое Каховской разминка и акробатические упражнения давались с видимой лёгкостью. Девочка выполняла их если и не с идеальной чёткостью, то на вполне приличном уровне (для новичка). Дважды удостоилась тренерской похвалы. А вот я не «сломался» лишь благодаря молодости и двум месяцам регулярной утренней зарядки. Именно эти два фактора повлияли на то, что сегодня я не выглядел совсем уж неуклюжим «мешком». Стойки: в мостике, на голове, на руках — всё это у меня получалось (пусть и не с первого раза). Но спина гудела от кувырков. Руки дрожали. А копчик жалобно постанывал — напоминал о том, что от бывшего победителя Чемпионата области во мне остались только воспоминания.