( Не)нужный ребёнок для мага (СИ) - Богатова Властелина - Страница 32

— Об этом мы узнаем завтра, из газет, — Кадан неспешно проходит к своему столу, принимается убирать все лекарства обратно в аптечку.

Я не могла оторвать от него взгляда, как он ответственно выполняет свою работу, не полагаясь на помощь слуг.

— Я приказал Роберту, чтобы он приготовил тебе комнату. Мой отец вернется не скоро, возможно, к утру, уверен, он сильно занят, так что не волнуйся.

— Благодарю, мистер Раннэр.

Кадан вскидывает на меня взгляд, такой же обжигающий и волнующий, от которого у меня перехватывало дыхание. Он закрывает аптечку и открывает шкаф.

— Мы ведь уже перешли ту черту, где неуместна формальность.

— Я нахожусь в чужом доме, у меня даже нет вещей… — прикусываю язык, кажется, мне не стоило об этом говорить.

Кадан замирает, немного хмурится и осматривает меня с головы до ног, кажется, он об этом даже не подумал. Да и я тоже хороша.

— Может, мне всё-таки вернуться…

— Это исключено. Надеюсь, тебя не стеснит, если ляжешь спать в моей рубашке, а завтра… что-нибудь придумаем.

— Я могу поехать домой к своему отцу. У меня там остались вещи.

Кадан задумывается.

— К тому же мне нужно с ним… поговорить, — добавляю торопливо.

Он закрывает стеклянную дверь шкафа, обходит стол и приближается ко мне. Сердце ускоряет свой бег. Он возвышается надо мной, я поднимаю взгляд к его лицу и задерживаю дыхание. Его глаза вновь изменяют цвет — радужка наливается густым золотом.

— Решим это… завтра… хорошо?

Я задышала чаще, когда его пальцы коснулись моей шеи.

Его тяжёлый вдох говорил больше, чем слова. Едва я собралась с мыслями, чтобы ответить, он склонился и потянул воздух в грудь, вбирая запах моих волос. Пальцы на коже чуть дрогнули, я ощутила всем телом его свинцовое напряжение. Невозможно было сопротивляться безумному притяжению. Я поздно понимаю, что меня повело, на этот раз опасно и безрассудно.

— Мистер Раннэр… — облизываю ставшие сухими губы.

— Называй меня “Кадан”, — прошептал он хрипло, захватив мои губы своим горячим ртом, обнимая меня целиком, притягивая к себе, так что в тишине отчётливо зашуршали одежды.

— Постойте, — нахожу в себе силы отстраниться, остановить этот головокружительный глубокий поцелуй. — Постойте…

Он тяжело вздыхает, смотря на меня невыносимо проникновенно, пронизывая сузившимися зрачками.

— Я слушаю, — казалось, он прикладывает огромное усилие, чтобы действительно слушать и говорить.

Это какое-то сумасшествие, но я не могу, не могу вот так окунуться с головой в этот омут!

— Давайте договоримся…

— О чём? — его поглаживания пальцев доводят до дрожи, сбивают с мысли.

— О том, что не будете пользоваться случаем, мистер Раннэр, как это было в прошлый раз, — выдаю на одном дыхании, уверенно смотря в глаза.

Пальцы прекратили ласкать, я чувствовала его тяжелые удары сердца. Секунда, другая…

— Пользоваться случаем? — переспрашивает он, не отрывая от меня тяжёлого, всё ещё затуманенного взгляда. — Ты считаешь, что я воспользовался твоей беззащитностью?

Я с шумом делаю вдох. Слова теряются, всё теряет смысл, когда он вот так смотрит. Возможно, выразилась грубо, сама того не желая, но как иначе? Всё меньше я понимаю, что происходит со мной, всё больше меня влечёт к нему. Я боюсь упасть, споткнуться, снова сделать ошибку, боюсь боли. Кажется, я и так их совершила множество!

Кадан выпускает из жарких объятий. Сразу сделалось неуютно и прохладно, но я заставляю себя держаться стойко.

Он отворачивает лицо и смотрит куда-то в сторону. Черты лица становятся резче, челюсти твёрдо сжимаются.

— Пойдём, — бросает похолодевший взгляд, — я провожу наверх, — отступает он, увеличивая между нами расстояние.

Кадан Раннэр

Отец явился под утро. Я не стал к нему сразу спускаться, а бросил силы на то, чтобы восполнить свои резервы, и для этого нужен был покой. Правда, как следует сосредоточиться на восстановлении не получилось. Мысли возвращались к Марсэль, которая находилась в нескольких метрах от меня, в одной из спален.

В голове возникал её образ, как она спит сладко в постели, в моей рубашке, одеяло прикрывает стройные ноги, тёмные, как чёрная смородина, блестящие локоны рассыпаны по подушке, а губы манящие и сочные, которые хотелось целовать, не прекращая, одновременно владея её телом. Наверняка по утрам она пахнет особенно вкусно.

В какой-то момент почувствовал, как мышцы каменеют, а плоть наливается напряжением. Это толкало встать и отправиться в спальню. Но нельзя, нельзя поддаваться этому искушению. Вчера вечером я был близок к тому, чтобы отнести её в свою спальню и не выпускать из рук до самого утра, проснуться с ней в одной постели. К тому же она выразила возражение даже просто касаться её.

Нужно дать время.

Усмехаюсь. Не думал, что настолько собственник и эгоист, может, мой отец прав в этом отношении.

Берусь за подлокотники и поднимаюсь. Необходимо переключиться на важные дела. Именно сейчас расслабляться нельзя.

Покинув спальню, я вышел в коридор, проходя мимо двери, где всё ещё спала Марсэль. Вчера она приняла успокоительное и должна спать крепко.

Спустившись, я напоролся на отца. Он сидел в кресле, пил кофе и сосредоточенно читал свежую прессу.

— Поздравляю, ты произвёл фурор! Твоё публичное выступление вызвало больше ажиотажа и восторга, чем само происшествие! — нервно встряхивает газетой.

— Когда ты вернулся?

Отец меряет меня свинцовым взглядом, сворачивает прессу и гневно шлёпает ею по столу.

— Как ты посмел?! — рявкает он, поднимаясь с кресла. — Что это такое!!

— Побереги своё давление, — бросаю я и прохожу к журнальному столику, беру газету.

— Ты лекарь, твоя репутация обязана быть честной и чистой!

— Она и так стерильная, как баночка для мо… ну ты сам понимаешь, — внимательно читаю заголовок.

— Сейчас вся столица гудит о том, что уважаемый мистер Раннэр совратил замужнюю даму и украл её из-под носа Деслера Веньера, её мужа!

— Я всегда знал, что у столичной редакции слишком бурное воображение. Ничего страшного, через пару дней об этом все забудут.

— Ничего страшного? — закипает Нисс. — Ничего страшного?! Да ты… ты лекарь, ты утопил нашу репутацию в этой… помойке! — выплёвывает с презрением он.

Вскидываю на него взгляд.

— Ты переходишь границы.

— Она здесь? Ты привёз её сюда, — скорее не спрашивает, а констатирует.

Молчание повисло в воздухе.

— Хорошо, я сам ей всё объясню, — делает он шаг в сторону лестницы.

Я преграждаю ему путь. Отец каменеет, явно не ожидая подобного шага с моей стороны, оскорблённо вскидывает подбородок. Я сильнее его, и он это понимает.

— Не приближайся к ней и оскорблять не смей, — говорю я, чеканя каждое слово. — Марсэль не вернётся к Веньеру, она подаст на развод. Теперь она будет со мной, воспринимай как хочешь, но относись к ней с уважением.

Вена на лбу отца вздулась, в глазах свирепо сверкали молнии.

— Как я понимаю… ты знаешь, что она беременна от меня? — отрываю взгляд от стены и перевожу на отца.

— Ты меня опозорил.

— Ждал от тебя другой реакции.

— Она не подходит тебе, — цедит сквозь зубы.

— А кто подходит? Эклин Хамильтон? Извини, но она мне не интересна, как бы ты ни старался свести меня с этой семьёй. Ты совсем не знаешь Марсэль, чтобы судить о ней строго.

Отец начал дышать часто и тяжело, а потом вдруг отступил, справляясь со своим зверем, метнув рассеянный взгляд по сторонам, осознавая, что его нападки зашли в тупик. И я не собирался отступать.

— В общем, так, — отец резко разворачивается ко мне после некоторого раздумья. — Если она не покинет Бродвер в течение суток, я покину Ондернор, и больше мы с тобой никогда не встретимся. Ты потеряешь всё.

— Можешь исполнять свои угрозы прямо сейчас — она не покинет Бродвер. И мне очень жаль, что ты слышишь только себя. Ты хоть раз спрашивал у меня, чего я хочу? Всегда исполнял свои прихоти.