Чешуя (СИ) - Волковский Андрей - Страница 4

Пятно света снова заметалось по комнате в поисках ненормальной тени. Вот вторая! Скрепка поймала следующую тень у изголовья кровати.

А вот и тре…

— Даша! Дрянь!

Бабка заорала так, что у девчонки заложило уши. Ираиды с неожиданной силой схватила её за руку с телефоном и дёрнула так, что Дашу швырнуло на стену. Что это треснуло с таким хрустом, Дашина голова или стена?

Зрение расплылось. Висок налился тяжестью, и почему-то намокло ухо.

— Бабушка… я помочь… — прошептала Даша.

— Молчи, дрянь!

Кажется, Ираида пнула её. Затем вырвала из ослабевших пальцев телефон и принялась лупить девчонку, приговаривая: «Ах ты, дрянь! Паршивка! Дрянь!»

Даша попыталась отползти, но не смогла, и скоро отключилась под градом ударов.

Сотрясение, перелом руки в двух местах, трещина в ребре, страшные кровоподтёки.

Прижимающая к глазам платочек Ираида Петровна сказала врачам, что на внучку напали хулиганы. Даша слишком плохо соображала, чтоб возражать.

Следующие два или три дня прошли как в тумане. Её постоянно тошнило. В глазах двоилось, а иногда и троилось. Голова болела так, что Даша не могла думать.

Нет, лучше никому не помогать.

А потом приехал дядя Юра и забрал её. Из больницы и от бабки. Дашу лечили магией и незнакомыми лекарствами — и вскоре она смогла соображать и даже разговаривать.

— К бабке я не вернусь.

— И не надо, Даша. Ты прости: я думал, тебе с ней лучше будет…

— Давай я теперь сама буду решать, как мне лучше.

— Договорились!

Дядя Юра взялся учить её быть видящей и не возражал ни против новых проколов и тату, ни против мрачной музыки и неженственной одежды.

Сказал только:

— Если тебе нравится, то пусть. Ты только не мне или бабке назло делай, а себе в удовольствие, ладно?

Она согласилась.

«Стыдно быть слабым»

Эдик уродился видящим и тощим. И за то, и за другое ему постоянно попадало. То засмотрится на пролетающую «рыбку», то отвлечётся на прозрачного кота или на какой-нибудь мерцающий шар — и обязательно что-то уронит, прольёт или не удержит.

Мама вздыхала:

— И в кого ты такой растяпа, Эдик?

Вздыхала, впрочем, беззлобно. Злиться ей было некогда: мама разрывалась между швейной машинкой и близнецами. Целыми днями шила на заказ и нянчила Олю и Алю. Четыре ребёнка постоянно требуют еды, одежды, обуви, игрушек. Старшим нужны ещё и учебники, ручки, тетради и прочие школьные принадлежности. А Оля и Аля постоянно болеют, и на их лекарства тоже улетают немалые суммы.

Папа с утра до вечера пропадал на работе — делал мебель на фабрике. А на выходных то и дело брал подработку и возился с заказами в гараже, обустроенном под мастерскую.

Петровы никогда не бедствовали, но Эдик точно знал, как много сил и времени тратят родители, чтобы заработать, поэтому не просил ни новый телефон, ни крутые кроссовки. Старшая сестра, Алиса, требовала модные шмотки и косметику, но она — девчонка, ей, наверное, надо.

В школе Эдика постоянно дразнили.

— Эдик-педик! — орал верзила Олег Кузьмин, а его подпевалы хохотали, как гиены.

Эдик старался не обращать внимания. Он ведь Эдуард, в честь дедушки. Но пацаны не отставали. Одного имени было бы достаточно, но он ведь ещё и видел то, что другие не видели.

В первом классе ему казалось, что светящуюся мошкару над стадионом или прозрачного кота, дрыхнущего на подоконнике, видит не только он. Вроде бы на странных существ смотрела и Нина Девяткина, и Демид Андреев, и Вика Катина. Но все молчали.

Эдик тоже старался скрывать свою способность, но когда он учился во втором классе в кабинет во время урока русского языка залетела огромная мерцающая «рыба», не смотреть на которую было просто невозможно. «Рыба» замерла над его партой и уставилась на него жутким круглым глазом размером с футбольный мяч. Замерший Эдик смотрел на неё, не отрываясь, выронив ручку из ослабевших пальцев. А когда она немо щёлкнула пастью — вскрикнул, вскочил и убежал.

С тех пор находиться в школе стало совсем невыносимо.

— У Эдика глюки!

— Он дурачок…

— Чокнутый!

В третьем классе к ним перевели Пашку Зверева. Новичок смотрел на одноклассников с презрением и с независимым видом сидел на задней парте, уткнувшись в телефон. Он однозначно видел и прозрачных котов, и бесхозные тени, но с ним об этом не поговоришь.

Всё потому, что Пашка тоже считался чокнутым, но по-другому. Его поначалу пытались дразнить из-за фамилии: ну, типа, он как Сергей Зверев. Пашка бросился в драку один против четверых. И, говорят, одному чуть не сломал руку, а другого едва не задушил. Драки Эдик не видел, но на следующий день Пашка пришёл в школу прихрамывая и весь день то ли улыбался, то ли скалился, а четверо хулиганов не пришли совсем. Больше никто Пашку Зверя не дразнил. Даже когда учительница рассказала, что Паша потерял маму и переехал с дядей в их район.

Олег Кузьмин фыркнул:

— Сиротинушка!

Но тихонечко, пока Пашки не было в классе.

Весной того же учебного года Эдикова мама приболела, и на очередное родительское собрание пошёл папа. Тогда кто-то из ребят впервые увидел Эдикова отца — здоровенного, бородатого мужчину с ручищами толще ноги обычного человека. Скоро о фантастическом папаше узнали все одноклассники.

На следующий день после занятий Кузьмин догнал Эдика за школой и сначала назвал его папашу орком, а потом заявил, что Эдикова мама — шлюха, нагуляла хилого сынишку от какого-то человека. Приятели Кузьмина стояли рядом и посмеивались.

Оскорбления родителей Эдик не стерпел и бросился на обидчика с кулаками. Увы, Кузьмин накостылял ему даже без помощи приятелей. Эдик драться не умел: мама считала, что нужно уметь обходиться без кулаков, а папе было некогда. Вот их сын и валялся теперь перед Кузьминым, глотая кровь и слёзы.

— Что, Эдик-педик, — издевательски протянул Олег, — силёнок совсем нету? Как девчонка! Да не, некоторые девчонки получше драться умеют!

Приятели Кузьмина обидно рассмеялись:

— Точно!

— Это да!

— Хуже девчонки!

— А зачем ты вообще полез, слабак? — Кузьмин пнул его. — Фу, пакость какая!

— Он же Эдик-педик — познакомиться хотел поближе! — загоготал кто-то.

— Буэ-э-э! Пакость! Давайте-ка его проучим, чтобы больше даже близко не подходил!

Они начали пинать слабо дёргающееся тело.

— Ага!

— Давай!

— Точно! На тебе! На!

Эдик чувствовал, как пацаны становятся всё злее и радостнее, и от этого стало страшно как никогда. Он попытался встать, но Кузьмин пнул его под рёбра, потом в пах. Эдик застонал от боли.

— Отброс! — пинок под рёбра.

— Отстой! — школьной сумкой в голову, в висок.

— Дерьма кусок! — ему наступили на спину, вытирая ботинок.

— О, а давайте его пометим и снимем, а потом всем покажем! Типа он отстой и говно!

Пацаны радостно загалдели. Звякнули пряжки ремней, зашуршали молнии на расстёгиваемых ширинках.

Эдик не верил, что это происходит с ним. Нет, так ведь не бывает! Нет. Он пополз к воротам, но его живо остановили очередным пинком.

— На счёт «три»! Раз…

— Вы чё тут делаете? — негромко, лениво даже спросил смутно знакомый голос. — Орёте, как черти, мешаете мне уровень пройти.

Это Пашка! Помоги! Пожалуйста! Эдик хотел попросить вслух, но только хрипло засипел.

— Вали отсюда, Зверь!

— Мы тут педика учим — не твоё дело.

Сейчас Зверев уйдёт — и они сделают, что задумали. И после этого незачем будет жить. Не уходи, Пашка… пожалуйста…

— Отвалите от него, уроды.

— Сам отвали!

— Эй, ты чё, больной⁈

— Да ну его на хрен!

— Он, может, тоже педик!

Возня. Что-то упало рядом, а потом послышался голос Пашки:

— Ну, кто первый⁈

— Ты чё…

— Да он чокнутый…

И топот.

— Валим! Валим!

После Пашка похлопал его по плечу и сказал:

— Идти сможешь?