Порочный (СИ) - Грин Эмилия - Страница 24

Я с трудом пережила развод родителей. Почти год после этого находилась словно в аду. Отца утянули щупальца холостяцкой жизни, мама стала отчаянно бросаться в водовороты новых отношений, а обо мне вдруг резко все забыли. Взрослым невдомёк, как трудно подросткам жить с этим ощущением тотального одиночества в груди. Когда ты ходишь, улыбаешься, говоришь, а внутри у тебя огромная зияющая дыра.

Тот год был сложным во всех смыслах, и я ощутила гнетущую тревогу, вдруг припоминая, через что мне пришлось пройти, чтобы выбраться из этого ада. Пальцы вцепились в подол сарафана, а по коже пробежал мороз. За это время я приняла правила установленной игры: ничего не спрашивай и всегда улыбайся. «Ты живешь в сказке, Симона, и нечего хандрить!» – любила повторять моя мама. И я улыбалась и поддакивала, хотя порой хотелось удавиться.

Сегодняшним вечером сводный брат нанес удар под дых. Вильям, которого я долгое время считала по-настоящему близким человеком, оказался таким же, как все. Он раздавал приказы и пытался меня контролировать. Очередной самоуверенный мужик, который просто умело притворялся. И как бы сильно мое усталое тело не искало успокоения в его горячих руках, обида пересилила всё. Я сбежала. Понятия не имела, что делать дальше, но точно знала – я не готова покорно раздеться и лечь в его койку. Тем более она ещё не успела остыть после другой девушки.

– Неужели тебе никто не говорил, что маленьким девочкам опасно гулять в одиночестве по ночам?! – вздрогнула, резко подняв голову.

Сводный брат всё в том же небесно-голубом костюме, правда, немного помятом после недавней потасовки, глядел прямо на меня, обезоруживающе улыбаясь. Сердце предательски дрогнуло, глядя на то, насколько этот подлец хорош собой. Сделав титаническое усилие, язвительно выдавила:

– Люблю одиночество. Всегда одна-одинешенька. Уже привыкла! Так что можешь идти, тебя ведь сюда не звали, – скорчила недовольную рожицу, отворачиваясь от него.

Только вместо того, чтобы послушаться, Вильям уселся рядом, обвивая руки вокруг моей талии.

– Ты позвала. Разве забыла?! – он широко улыбнулся, прижимая меня ближе к мощной груди.

– О чём ты говоришь? – произнесла прерывисто, проведя пальцами по его гладковыбритой щеке. Ноздри защекотал терпкий мужской запах. От Вильяма пахло силой, спокойствием и сексом.

– Я очень хорошо помню тот день. Ты разругалась с матерью и сказала, что уходишь из дома, а спустя несколько часов позвонила мне и, рыдая, попросила тебя забрать. Я сорвался с какой-то вечеринки и уже спустя минут пятнадцать примчался к тебе.

– Вильям…

Но он не дал мне сказать – приложил палец к губам, а затем хрипло продолжил:

– Раскачивал тебя на качелях, а ты так громко хохотала, что у меня дрожали поджилки. Потом мы поужинали в пиццерии и пошли в кино на нон-стоп, но ты заснула уже после первого фильма, и мне пришлось отнести тебя в машину… – его голос дрогнул, а теплые пальцы стали нежно гладить живот сквозь тонкую ткань платья.

Опустила ресницы, не решаясь встречаться с ним взглядом. Вильям прижал меня ближе к себе и наклонился к самому уху. Его теплое дыхание заставило кожу покрыться мурашками, а соски затвердеть. Ох, черт. Влияние этого мужчины на меня сравнимо лишь с влиянием солнечного светила на грешную Землю – сразу оттаивала, стоило ему только прикоснуться…

– Я просто заботился о тебе. Всегда хотел быть в курсе событий твоей жизни, поэтому иногда вёл себя как… – Вильям соблазнительно ухмыльнулся, отчего мое сердце сжалось. – Как одержимый психопат… – еле слышно добавил мужчина, задевая теплыми губами мою мочку.

Закрыла глаза, ощущая, как по телу разливается волнующий жар. Его мягкие губы неторопливо целовали маленький участок кожи за ухом, заставляя низ живота приятно отяжелеть.

– Пойми меня правильно. Ты была слишком молода, а я чересчур опытен. Это не могло закончиться хорошо. Но даже за тысячи миль отсюда я всегда находился поблизости. Ты никогда не была одинока, Симона…

– Всё это так странно…

Тёплые ладони гладили меня по волосам. Я стала дышать чаще.

– Мы обязательно ещё обо всем поговорим, а пока…

– Что пока? – отозвалась еле слышно, чуть сузив глаза.

– Помнишь, я пообещал, что ты кончишь от моих поцелуев? – задумчиво улыбнулся мужчина.

– Д-да… – прошелестела, глядя на него сквозь пелену тумана.

В эту гребанную секунду я желала его до темноты в глазах. И тогда сводный брат схватил меня за плечи, повалил на землю и лёг сверху. Он налетел на губы, быстро просовывая влажный язык мне в рот. Вильям прижимался к моим бёдрам эрекцией, и я издала тихий сдавленный всхлип, обвивая ноги вокруг его торса. Его член был твердым, как камень, и упирался мне между ног. О да…

– Господи, какая же ты сладкая… – на секунду оторвался от моего рта наглец, но уже спустя мгновение, подарил еще один опустошающий поцелуй, заставляя нежную плоть под трусиками увлажниться.

Блондин стал умело посасывать мой язык, запуская руки под юбку. Его губы были тёплыми и упругими, а в диковатом взгляде плескался огонь. Я застонала, не в силах бороться с цунами, которое разрушительной воронкой собиралось внизу живота. Дрожала как от лихорадки, ощущая, как наливается теплотой маленькая горошинка между ног. Грудь отяжелела и немного побаливала – светловолосый красавец с такой силой прижимался ко мне, что нечем было дышать. Начала нетерпеливо елозить бедрами о его выдающийся бугор, уже проклиная себя за этот побег.

– Я же сказал, ляг в койку и жди меня без трусиков… – словно прочитав мои мысли, угрожающе прошептал сводный брат, по-хозяйски шаря руками у меня под юбкой.

– Кто ты такой, чтобы раздавать мне приказы? – язвительно рассмеялась в ответ, но тут же поплатилась за свою дерзость.

Вильям чуть оттянул нижнюю губку, а затем стал интенсивно её покусывать, пробираясь руками под тонкое кружево у меня между ног. Прогнулась в спине, словно от удара хлыстом, когда он погрузил в меня кончик пальца, медленно надавливая на эластичную стеночку.

– Я тот, кто заставит тебя сойти с ума, малышка… – мягкие губы снова прильнули к моим, а поцелуи стали глубже.

Мужчина нежно покусывал мои щеки и подбородок, дразня пальцами набухшее влажное лоно. Зажмурилась, растворяясь в его уверенных объятиях. Дышала резко и часто, утопая пальцы в мягких светлых волосах. Вильям не обманул – готова была потерять сознание от блаженства всего от нескольких властных поцелуев и прикосновений.

Господи боже. Что же будет, когда мы, наконец, окажемся в одной постели?!

– Хочу поцеловать тебя и там. Ты кончишь… Чертовски бурно кончишь… – прошептал он сдавленным гортанным голосом, отрываясь от моих губ и быстро спуская трусики по ногам…

Не лучшее время. Не лучше место. Плевать. Тело реагировало дико. Просто перестал себя контролировать, упиваясь её чертовой нежностью. Пухлые губы Моны на вкус как зефир, заставляли превратиться в умалишенного сладкоежку. Но мне нужно было больше. Гораздо больше. Приспустил её трусики и стал нетерпеливо трогать нежную кожу: ладони скользили по внутренней поверхности бедер, заставляя девчонку дышать поверхностно.

– Вильям, не надо… Не здесь. Нас могут увидеть…

Но я не разбирал её слов. Грубо раздвинул ноги и присвистнул, глядя на подрагивающие бледно-розовые лепестки.

– Какая ты красивая. Везде… – восхищенно прошептал, ощущая, что пульсация в члене становится невыносимой.

Меня мучил такой стояк, будто год не было секса. Взял бы её прямо на этой заросшей бурьяном лужайке, если бы Мона не была невинной. В данную секунду времени это одновременно и радовало, и огорчало.

– Вильям… – в глазах сводной сестры появилась тревога. Мона попыталась свести бёдра, но я, тихо посмеиваясь, заставил её раздвинуть их ещё шире.

– Что такое? – хрипловато прошептал, проведя фалангой по её влажным складкам. Такая чувственная и юная. И только моя. Да, черт возьми. Никому не позволю даже пальцем к ней притронуться. – Я столько раз фантазировал об этом… – сдавленно произнес, нажимая кончиком пальца на выпирающий бугорок в центре влажной плоти.