Сумерки Зверя - Ермаков Александр - Страница 23
- Предыдущая
- 23/38
- Следующая
По большому, гамбургскому счету, Зиберовича ни в пень не бембало – повесился бы Стилл на ближайшей осине (вербе, акации, липе, греческой смоковнице – нужное подчеркнуть), подался бы в букмекеры или в президенты.
Генерала до корней плешивых волос доставало другое. Вот он Мойша Рувимович Зиберович вынужден среди клоаки урбанистической благости заминать проблемы, вовсе им не созданные.
К примеру. Три сотни лет назад сборище ублюдков вознамерились немножечко срубить деньжат. Снарядили судно, отловили в нижнекакадусских джунглях гуталиновых аборигенов, да и потащились с ними за три моря на Треклятоситинскую ярмарку. Чтоб им утопнуть! Так не утопли же. Наоборот удачно сторговали живой товарец таким же дятлам. Бородатым, курящим, с плетками в руках. Те бородатые, тоже зашибить деньгу не прочь оказались. Приставили свои покупки к хлопковым кустикам. Да пребудет с ними всеми африканский леший! Пусть бы отлавливали, пусть бы продавали, пусть бы покупая приставляли, пусть бы отловленно-проданно-приставленные гуталины у кустиков горбатились. На благо развития общественного прогресса и всеблагой индустриализации (производство порохов) выдавали нагора белое золото. Так нет! Нашелся умник и, с пьяных глаз, всех напарил. Немного перестрелял бородатых курильщиков, пожевал коки, да и накалял биль-маляву о правах.
И тут такое началось! Потомки живого товара оборзели, старорежимную ксиву всем в морду снуют, о своих пресловутых правах ором орут, самовольно нареклись какадусо-америкосами и давай чудить изголения. А права в их понятиях суть примитивны – безвозбранно блудить с пра-пра-правнучками бородатых, употреблять алкогольные напитки от пуза и ширяться до полного отпаду. Еще, ясен-красен (тьху, ты, Приходько не к месту припомнился) гадить где ни попадя и по мелочи совершать разбойные нападения.
Все довольны, все смеются, только Зиберовичу маяться.
А тем временем Стилл Иг. Мондуэл, ети его налево, взял, да и слинял из этого бедлама.
Да линяй ты из супер надежного Синг-Синга, что до этого Зиберовичу, пускай менты ментам с погон лычки сдирают, наше дело – сторона… С таким то баблом, покупай Стиллушка, островок в теплых морях. Строй трехэтажное бунгало при намытом пляже с видом на любимый нижнекакадусский пейзаж. Покуривай «Самца», пей ряженку и балуйся на песочке с куртизанками. Зри все демократии, равно и деспотии в глубинах загоревшего ануса.
Ан нет. Слинял, поганец, в глухомань средневекового континуума, курит самосад и сожительствует с тамошней мелкой феодалкой. И побоку все животрепещущее. Что международный терроризм, что исламский экстремизм, что коричнево-красные бригады, проблемы сексменьшинств, разборки наркодиллеров, проделки папараций, перепроданный политикум… Эх, о чем говорить!
А за ним, в края иномерные, другие разгильдяи лыжи наострили.
Злостный невозвращенец полковник Приходько. Дышит озоном, пьет все что горит, любит все что шевелиться. В гробу имеет и дисциплинарный устав и все постиндустриальные коллизии.
Следом бандитик Фартовый намылился. Свое мутит, судя по доносам, дослужился до генеральского чина, но метит повыше. Сучий потрох!
А девочка-недотрога – Даймонд Пен-Алмазное Перышко-леди Диамант, она же Скорениха и вовсе обнахалилась. Мало ей тут хахалей было. Так поди ты, на экзотический экстрим нахалку потянуло. Там, в ООП замуж за крутенького выскочила, завела мужичков деревеньку, да понемногу их того… Даже не понемногу, а ускоренными темпами сильный пол портит. Всех от мала до великих рассадила по клеткам. Блондины – на право, брюнеты – на лево. Выходи по одному! К исполнению фрикций будь готов!
– Всегда готов!
Каждому на родные пенаты плевать с высокой колокольни, чихать, сморкаться и сопли растирать. Одному генералу маята.
По что Зиберовичу такая доля горькая? А не послать ли всех?
Suka! Padla! Lyarva! – Леди Скорена пантерой металась внутри личных походных апартаментов. Рубила мечем все что под руку не попадя. Пинала обрубки.
А за стенами роскошного шатра тряслись в страхе прислужницы. Ужасен гнев госпожи, ей душу людскую вынуть – что воды глотнуть. Да не смерть страшила. Пообвыкли. Все под звездами ходим, всем черед придет. А с такой госпожой может и лучше, чтоб скорее свершилось, все ж меньше мучаться.
От иного дрожь била. Страшны колдовские заклинания, за тонким шелком творимые. Не иначе зовет леди силы потусторонние, нелюдские, бесовские. И силы эти, куда страшнее пыточного колеса.
Бледнели и стражи у полога входа. – Ведьма. Чисто ведьма! – Думал каждый. Привычный к подчинению, молчал. Готовился к худшему.
Побуянила Алмазное Перышко, малость угомонилась.
Плюхнулась в недополоманное кресло. Потянулась за кувшином вина. Чудом тот уцелел, а может и нарочно приберегла его хозяйка. Иначе слуг звать, хавальники постылые лицезреть.
Видеть кого бы то ни было желания не имелось. Мутило от рож людских.
Желаний не имелось.
А ведь день, казалось бы, так славно начинался. Вопреки запрету Локи на вольную охоту (плевать леди Диамант на все приказы, тоже мне, командир гребаный) повела Алмазное Перышко свою сотню пустить кровь ноддовцам.
Пофартило. Недолго скакали. Наткнулись на большой отряд беженцев.
Впрочем – какой там в задницу отряд. Поселяне с телегами, козами, телятами, бычками и хрюшками. Хоть крепкие мужики, да в бою дерьмо-дерьмом. Простота сыромятная, рвань огородная. Зря вилами тыкали, серпами кидались, цепами махали. Скореновских дружинников таким не проймешь, вреда не доставишь.
И не было поселянам ни милости ни прощения. Кровь мерили не пинтами – бочками лили. Славно порубали всех. И малых ссыкунов на копья надели и старых пердунов к праотцам спровадили и баб поросых в капусту расшинковали. Никто не уцелел, хрен им в рыла!
Не дали, блин, не дозволили. Сама леди Диамант собственноручно шестерых мужиков зашибла, парочку малолеток укокошила, клинок досыта насытила, душеньку распотешила. Оттащилась до отпаду, до коликов утробных, до лепоты влагалищной.
Порешила лапотных, да с десятком обережных ускакала в лагерь. Сотня не торопясь, дабы зря скотину не морить, следом потянулась. Шагом, вразвалочку плелась.
Так в поле и осталась. Один только гридень примчался. Со стрелой в заднице. Гильдиной стрелой – приметные у нее, сучки, стрелы. Ясеневые с белыми, ить, холера, лебедиными перышками. Специательно, зараза рыжая, скореновца пощадила, дала уйти. Ей, леди Диамант весточку послала. Так, чисто для прикола.
Значит, ехали шагом, не озираясь, не хоронясь. Песни орали. Доорались. Почитай, под самым лагерем, напоролись на засаду. Встречала Гильда давешний обоз, всю красоту, от быдла оставшуюся, имела радость приметить, да со злобы и ломанулась вдогон.
Навалились со всех сторон, злые и умелые. Жаркая вышла рубка. Скореновцы строй смыкали, дрались отчаянно. В безнадежье прижатых крыс. Смекали – после утренних геройств пощады не ждать. А гильдгардовцы пуще ярились. Наседали. Ох, как наседали!
Горечь пыли ковыльной, сладость крови теплой, звон стальной. Поминальный звон…
Так обережные – дружина отборная. Голыми руками не взять, шеломами не закидать, дубинами не затуркать. Может отбились бы. Может подмоги б дождались. Может гильдгардовцам воронье питать случилось бы…
Так чертова Гильда, на своей проклятущей свинье прямо центр проломила, строй раскурочила и давай куролесить, suka blyd, направо, налево. Четверых гридней кнуряка прямо с лошадьми завалил, как гнилую репу потоптал, кобылам брюха распанахал. Чтоб ему пусто стало! А девка лупоглазая, пятерых стрелами достала, и шестому в очко влепила.
Вот, блин и расклад выходит. Она, леди Диамант рейнджер и киллер полдюжины каких то худосочных колхозников, придурков лапотных замочила, ну там еще парочку сопляков, так они и вовсе не в счет. А лярва деревенская кругом бегом девятерых с половиной урыла. И каких девятерых – обережных, псов войны к потасовкам натасканных, лихих рубак.
- Предыдущая
- 23/38
- Следующая
