Князь/Грязь (СИ) - "Грильяж" - Страница 12

Мне ничего не оставалось, кроме как затаиться.

Хотя меня уже откровенно посещали мысли, что для собственной защиты нужна сила. А в этом мире это магия.

Следовательно, тактика быть тише воды ниже травы должна быть пересмотрена. Приоритет должен быть всё-таки отдан тому, как получить уровень планеты, а далее развиваться как обычный маг с нуля.

Некромантия точно не моё. Крови я однозначно боюсь на физиологическом плане. Два обморока при небольших ранках тому свидетельство. Как и нежелание даже думать о подобном. Брр.

Жизнь требуется сохранить хотя бы потому, что за неё отдали своё существование минимум два человека, а, возможно, что и три, и даже больше. Судьба отца упоминалась, но как именно некий пока неизвестный мне «Чудора» погиб, я не знаю.

В целом, знания, получаемые в детском доме, были элементарными. Новостей не посмотришь, совет от мага хотя бы уровня Алёшеньки не получишь.

Однако точно сказать, что рядом со мной не было волшебников, я не мог.

Я знал лишь, что для определения силы магов нужна аппаратура. А как обнаружить такого опасного индивида без этого?

Точно же есть какие-то переносные приборы или, наверно, в этом мире это должны быть артефакты?

В детских мультиках, книгах сказок и букваре о подобном не были и слова, хотя разных волшебных предметов было множество.

Эх, некромантов костерили постоянно и самозабвенно.

На них натравливали карликовых лошадей, забрасывали конфетами, топили в каше, а в более взрослых историях ловили доблестные маги пламени и света.

Нет, понятное дело, что эти злодеи всегда были британцами (Джонс, Силвер и МакМакс). Но после такого внушения даже я, считающий себя взрослой личностью в теле ребёнка, начал испытывать отвращение на подсознательном и сознательном уровне к самой идее становиться повелителем смерти и возрождения.

А неокрепший детский мозг?

Вот ты живёшь внутри подобной картины мира, а потом бац! и у тебя в анамнезе клиническая смерть и твой дар – оживление мертвецов. Так и с ума сойти можно.

Пока это только теория, но в моей голове она выглядит правдоподобно.

Я закрыл глаза и развалился на кровати. Сегодня я буду должен сдать постельное бельё и снова отправиться в спальную палату возраста младших классов. Кроме меня там человек шесть-семь пацанов. Недавно из окна, кажется, я видел новенького. Но это не точно.

Я уже мысленно ожидал шум, гам, а так же обоюдное непринятие мною общества и обществом меня.

Мне показалось проще жить, когда есть некоторая стена. Меньше помех собственным попыткам развития.

– Грязев, ты опять сложил грязное? Не надо так делать! – раздался раздражённый голос, а я быстро сбежал.

Не знаю почему, но я не могу отделаться от этой странной привычки снимать постельное бельё и складывать его, а не бросать, как ляжет. Но я и проблемы в этом не видел.

Я вернулся в палату и не понял юмора.

– Эй, это моя кровать, – заявил я незнакомому мальчишке, что развалился на койке у окна и лёжа читал книгу.

– Иди на *цензура*, – ответил засранец лет семи, если судить по габаритам, а я нашёл повод отправиться в карантин за нарушение.

– Встань, лежачих бить нельзя.

– Ещё чего. Я же сказал тебе направление, так что иди и не отсвечивай.

– Мне эта кровать не так уж важна, личных вещей у меня нет, но из принципа я предлагаю подраться за это место, – заявил я.

– Без свидетелей скучно. Запугать твоим примером никого не смогу.

– Но и не опозоришься.

– Тц, достал! – книжка была отложена в сторону, а на меня смотрел мальчик с серьёзным лицом и парой круглых очков. – В лицо не бить, а то воспиталки просекут. В пах тоже нет.

– Правила для драки? Тогда уж у нас дуэль выходит.

– Сечёшь.

А дальше была тупая и бесполезная клоунада.

Я не помню, кем я был, но драться я точно немного умел. Поэтому применение ребёнком ударов из мультиков мне казалось не страшным, а забавным.

– Что ржёшь? – в какой-то момент мальчик после очередного промаха заметил мою улыбку, отбросил очки на кровать и бросился на меня головой вниз.

Не могу сказать, что у меня была высокая скорость реакции.

Нет, осознавая тщетность бытия и потребность в выживании, я не отлынивал от зарядки. А из-за потребности в потере сил для медитации так и подналегал.

Но я неожиданно сам для себя увернулся от весьма стремительного и неожиданного действия.

Неизвестный мне оккупант красиво пролетел по прямой линии прямо в дверь.

– Й-яяя-ах! – раздался женский возглас оттуда.

Я решил проверить.

– Что тут произошло? – опередила меня директриса, распахнув успевшую закрыться дверь.

– Блин, – пробормотал я. Если заявлю, что я автор вон той трещины на стене, то я добьюсь своего. Но это может пошатнуть авторитет этого очкарика, если он его тут добывает. Так что я решил пока промолчать, по ситуации напросившись в «карцер».

– Грязев, Тургенев, я повторяю вопрос. Что здесь происходит? – повторила женщина, оглядываясь то на меня, стоящего в палате, то на сидящего у стены мальчика.

Затем на лбе «жертвы» показалась кровь.

– ГРЯЗЕВ, быстро в карантин! Ты опасен для общества! – Взвизгнула Алла Игнатьевна.

Я и пошёл, вслед же услышал громкое шипение:

– Я всё скажу брату!

– А я тут причём? – пробормотал я и зашёл в комнату к медсестре.

Моё постельное бельё всё так же лежало на кушетке.

Я забрал его и вернулся в свою обитель.

Не худший расклад.

***

Этот Тургенев, точнее его брат-старшеклассник, стали моим постоянным пропуском в мир уединения и лекций о правильном поведении.

После каникул меня выпускали на время занятий, однако остальное время я проводил в комнате два на три метра со всеми удобствами.

Да, я был трижды «избит» очкариком, пока меня удерживал его брат-громила. Но комариные укусы досаждали больше, чем синяк под глазом и тем более на теле.

Вот отсутствие прогулок в какой-то момент показалось мне проблемой, так что я решил на некоторое время стать «паинькой». Всё равно в медитации наступил тупик.

Полный и беспросветный.

А из карантина допуска в библиотеку нет. К телевизору тоже.

Только пять учебников, которые я перечитал бессчётное число раз, а потому мне было очень скучно. Ведь их содержание по большому счёту у меня было в голове давно, а вот альму пришлось зубрить.

Даже летать внутри космоса надоедает, когда он становится полностью изучен.

Где эти восемь точек для управления спутником? Хотелось бы мне знать.

Так что «паинькой» я вернулся к обществу.

Теперь моей кроватью стало одно из свободных мест на втором этаже двухъярусных кроватей.

Если сначала мне это казалось опасным, то в ночи, входя в медитацию, покачивание как-то умиротворяло и переносило меня во внутренний мир быстрее.

Осенью в третьем классе, я уже обучался не один.

Венедикт Александрович Тургенев стал моим одноклассником, перепрыгнув один класс.

Подозреваю, что это было подстроено, чтобы учитель не тратил время на индивидуальное обучение разным программам.

Почему нас до этого не обучали в одном кабинете одновременно? Загадка.

Возможно, не хотели бы сокращать кого-то из учителей.

В любом случае, «Веник Младший» стал моим одноклассником и всячески старался блеснуть знаниями.

Мне же на оценки было абсолютно плевать, я просто поглощал информацию.

Однако разговорчивый и заносчивый Тургенев оказался полезным болтуном.

Если со мной он не общался, то его реплики во время просмотра телевиденья были интересными.

Однажды, когда от нечего делать я сидел около телевизора в почти переполненной комнате, туда вальяжно ввалился и очкарик. Садиться он не стал, опёршись о неподвижную половинку двери.

Вначале он нёс пургу:

– Да все знают, что маги земли и воды бесполезны. Огонь, молния и свет – сила!

– Единорогов приручить нельзя, это бред. Они сильные волшебные монстры. Но я на таком катался.