Тафгай 7 (СИ) - Порошин Влад - Страница 26

— Пижоны, — пробурчал я, поздравляя Болдырева и Микиту с заброшенной шайбой.

— Виданное ли дело, русскому не нравиться комбинационный русский хоккей, — хохотнул шутник Стэн Микита.

— Оканадился, — хмыкнул Иван Болдырев.

— Не люблю, когда играют на моих нервах, — рыкнул я. — Выехал, бросил, забил. Всё — отпуск.

К сожалению, игра на нервах продолжилась вплоть до конца матча. Первый период так и закончился со счётом — 2: 1, после вторых двадцати минут счёт стал — 4: 3, а в начале третьего периода мы повели — 5: 3, кстати, с моей передачи отличился Болдырев, но дальше силы нашу команду покинули. Скорости, на которых мы старались работать со стартового свистка, моментально упали. Билли Рэй отчаянно тасовал и пары защитников, и тройки нападения, но к 50-ой минуте «Брюинз» полностью завладели инициативой. На состоянии наших парней и меня в частности сказались вчерашняя тяжёлая игра и сегодняшний ночной перелёт. И когда на 55-ой минуте матча Бобби Орр шикарным щелчком от синей линии поразил верхний угол ворот нашего Тони Эспозито, сделав счёт — 5: 4, менеджер Томми Иваныч почувствовал, что «запахло жареным».

— Парни, надо терпеть! Надо бы ещё немного потерпеть! — Принялся он приговаривать, бегая на скамейке запасных за нашими спинами.

— Сто долларов Иваныч, — напомнил менеджеру по небольшую премию Стэн Микита.

— Иди к чёрту! — Отмахнулся от него скупердяй. — Если победим всем по кружке пива!

— Пейте парни пиво пенное, морда будет здоровенная! — Хмыкнул я, немного повеселив команду, и полез на лёд, отдохнув лишь одну смену.

Теперь я уже выходил не только со своими парнями Болдыревым и Микитой, сейчас тренер Рэй требовал, чтобы я в других сочетаниях гарантированно брал вбрасывание, выводил шайбу в среднюю линию и дальше уже не бежал к чужим воротам, а оставался рядом с защитниками, третьим игроком обороны.

— Потрепи Таф! — В десятый раз выкрикнул мне в спину Билли Рэй. — Осталось всего три минуты!

Я выехал на точку вбрасывания в нашей зоне защиты и посмотрел на такого же смертельно усталого центрфорварда гостей Фила Эспозито, тоже игравшего через смену.

— Хау а ю, Феличита? — Буркнул я, и выбил, брошенную на лёд судьёй шайбу своему защитнику.

После чего получил дежурный тычок клюшкой в бок, и открылся в центре своей зоны защиты, чтобы помочь разбить прессинг Бостона. Шайба тут же пошла ко мне, так же как и Эспозито ринулся «рубить меня в капусту». Я резко сделал движение плечом навстречу, и мы со здоровенным центрфорвардом «медведей» полетели вниз. Удачно, что шайбу в последний момент удалось пропихнуть на фланг Деннису Халлу, иначе потеря перед воротами грозила большими неприятностями всем.

— Проклятый коммунист, — заворчал по-английски подо мной Фил Эспозито.

— Капиталист сраный, — пробурчал я по-русски и добавил по-английски. — Учи язык Пушкина, деревня.

Ну а спустя минуту, которую мы убили, перекатывая шайбу вдали от своих ворот, бостонцам вновь удалось осадить нашу зону защиты, но кроме как несколько раз выстрелить с дистанции от синей линии «Брюинз» ничего организовать не смогли. После свистка, я ещё раз выиграл вбрасывание, уже не различая кто играет на точке со стороны гостей, и из последних сил, разбежавшись, перевалился через борт на свою скамейку запасных.

— Как настроение Таф? — Радостно спросил менеджер команды Томми Айвен, когда прогудела финальная сирена.

— Я тебя, Иваныч, когда-нибудь придушу, — прорычал я. — Все соки ты из меня выпил, капиталист проклятый.

— Е, е, — заулыбался он и на ломаном русском сказал, — капитулист — это есть корошо.

Во вторник 20-го февраля на дневной тренировке на льду УСК ЦСКА все прославленные чемпионы мира и Олимпийских игр уже полчаса, как кувыркались через голову. А в это время у борта стоял полковник Тарасов и с микрофоном в руках поучал начудившую два дня назад в матче против Горького хоккейную дружину:

— Запомните навсегда! Тренировке надо радоваться! Ра-до-ва-ться! Забудьте слово усталость! Кому тяжело, можете идти работать на завод, там будет легче!

— Гоняет как пацанов, — кувыркаясь через голову, шепнул Владимир Петров Валерию Харламову. — Клоунада, б… какая-то. Как мы завтра против «Спартака» выйдем после таких нагрузок?

— Терпи Петя, — шепнул Борис Михайлов, кувыркавшийся рядом с другой стороны. — Сейчас у Тараса запал пройдёт, и мы в двустороночке отдохнём.

— Разговорчики в строю! — Скомандовал Анатолий Тарасов. — Кто захотел за невыполнения приказа пять суток гауптвахты⁈

— Всё! — Не выдержал Владимир Петров и встал на коньки. — Отправляйте на гауптвахту, я хоть там немного отлежусь. Тридцать минут уже кувыркаемся, сколько можно?

— Столько, сколько я прикажу! — Прорычал в микрофон старший тренер, но тут же сообразив, что против «Спартака» играть без лучшего центрфорварда — это очень рискованно, улыбнулся и сказал. — Закончили упражнение. Подъехали все сюда, сейчас я вас немного повеселю.

Анатолий Владимирович перегнулся через бортик и достал свежий номер газеты «Советский спорт». Окинул победным взглядом своих мокрых от пота подопечных и, криво усмехнувшись, открыл газету.

— Послушайте, что пишет наш соотечественник, удравший в Америку, дурачок Тафгаев. Вот, полюбуйтесь: «После игр с канадскими профессионалами, которые прошли с огромными аншлагами и принесли отечественному спорту не только славу, но и финансовый успех, наш советский хоккей встал перед непростым выбором, перейти на новый профессиональный уровень или остаться в старых любительских рамках. В данный момент советский любительский хоккей висит тяжёлым ярмом на шее народного хозяйства и не вкладывает свою финансовую лепту в дело построения развитого социализма и коммунизма». Лихо завернул, сволочь! — Хохотнул Анатолий Тарасов и продолжил чтение газеты. — «Высшая хоккейная лига чемпионата СССР может и должна быть как минимум самоокупаемой. Для этого в чемпионате нужно увеличить количество игр, минимум в два раза, по возможности расширить ледовые арены и ввести плей-офф по образу и подобию НХЛ. Финансовая самостоятельность лиги — это основа благополучия всего советского хоккея в настоящем и в ближайшем будущем». Ну, там много ещё всякой «чешуи» понаписано, потом почитаете. Как вам это нравится, товарищи хоккеисты, играть за деньги?

— Правильно, Анатолий Владимирович, никому не позволим играть за презренный металл, будем биться за шелобаны, — хмыкнул Владимир Петров.

— Биться нужно за честь клуба и за честь Родины! — Зарычал старший тренер ЦСКА.

— А как одно другому мешает? — Внезапно высказался Валерий Харламов. — Здорово же когда на трибунах сидит восемнадцать тысяч человек как на хоккее в Канаде, а не полторы тысячи, когда болельщики лузгают семечки и на льду это слышно.

— Совсем распустились? А ну, пошли против часовой стрелки по кругу! — Гаркнул в микрофон Тарасов, скомкав и выбросив газету за хоккейный борт. — Я вам покажу, что такое профессиональный хоккей! По свистку упали и встали! НХЛ вам в одно место! Два свистка — ускорение! ВХА вам полбу! Я вас быстро отучу всяким бурлаками проигрывать!

И Харламов, как и все его партнеры, опять бросился чисто автоматически наматывать круги. «Тлитдцать тли, — повторил он про себя излюбленный присказку, благодаря которой избавился от картавости, правда это числительное „тлидцать тли“ так и не научился правильно выговаривать. — Олимпиаду 72-го года я выиграл, — подумал он, так же автоматически падая на лёд и резко вскакивая. — Четыре раза взял золото чемпионата Мира, трижды стал чемпионом СССР, выиграл Кубок Мира в январе этого года, что дальше?».

— Не спать, не спать на льду! — Долетел до сознания хоккеиста голос старшего тренера Тарасова.

«Правильно говорит Анатолий Владимирович, — улыбнулся про себя Харламов, рванув в двадцатиметровое ускорение, — хватит спать на льду, нужно двигаться дальше. Не знаю как, но в следующем году уеду за океан в ВХА».