Магия сдвигается (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 4

Я разрубила третьего упыря на две части и перерезала горло четвертому.

Упыри очнулись. Они окружили нас. Чудовищный лев взмахнул когтями и точным ударом выпотрошил упыря. Кишки дождем посыпались на дорогу. Горькая вонь крови вурдалака, смешанная с безошибочно узнаваемым кислым запахом раны в животе, обожгла мои ноздри.

Когти разорвали мою одежду, оставляя на спине мучительные обжигающе-горячие полосы. Ты хочешь поиграть? Отлично. Мне все равно нужна была разминка.

Моя сабля превратилась в острую как бритва стену. Она резала, рубила и пронзала, разрывая плоть и шипя, когда кровь упыря, омывавшая ее, кипела от ее магии. Я двигалась быстро, уклоняясь от когтей и блокируя зубы. Еще одна огненная рана обожгла мою спину. Вурдалак вцепился в мой ботинок, я вырвала ногу и впечатала его череп в тротуар. Желанный жар распространился по мне, делая мои мышцы гибкими и податливыми. Мир стал кристально прозрачным. Время тянулось, помогая мне. Упыри бросились на меня, но я была быстрее. Они хотели вцепиться в меня когтями, но мой клинок нашел их первым. Я наслаждалась всем этим, каждой секундой боя, каждой каплей крови, пролетающей мимо меня, каждым моментом сопротивления, когда «Саррат» ловил мою цель на острие.

Это было то, для чего меня растили и чему обучали. Хорошо или плохо, но я была убийцей. Это было мое призвание, и я не искала ему оправданий.

Передо мной появился упырь. Я разрезала его классическим ударом сверху вниз. Он упал. Никто не занял его место. Я повернулась, ожидая нападения. Слева лев-оборотень бросил изломанное тело на землю и повернулся ко мне. Одинокий упырь прижался к земле, оказавшись между нами.

— Живой, — прорычал лев-оборотень.

Именно. Давайте выясним, кто этот таинственный «он». Я направилась к упырю с мечом в руке.

Он вздрогнул, посмотрел вправо, потом влево, посмотрел на льва-оборотня, потом на меня. Верно. Ты в ловушке и никуда не денешься. Если бы он побежал, мы бы его догнали.

Упырь привстал, рванул когтистые пальцы к горлу и вспорол его. Хлынула кровь. Упырь забулькал и рухнул на землю. Свет погас в его глазах.

Что ж, это было чертовски странно.

Лев-монстр открыл пасть, и раздался человеческий голос с идеальной дикцией.

— Привет, детка.

— Привет, дорогой. — Я вытащила из кармана кусок ткани и тщательно вытерла лезвие «Саррата».

Кэрран подошел ко мне и обнял за плечи, притягивая меня ближе. Я прислонилась к нему, чувствуя твердые мышцы его торса. Мы осмотрели дорогу, усеянную изуродованными телами.

Адреналин медленно угасал. Цвета стали менее яркими. Один за другим порезы и раны давали о себе знать: моя спина горела, левое бедро тоже болело, а левое плечо ныло. Завтра я, вероятно, проснусь с впечатляющим синяком.

Мы снова выжили. Мы могли вернуться домой и продолжать жить.

— Что, черт возьми, все это значит? — спросил меня Кэрран.

— Я понятия не имею. Обычно они не собираются в большие стаи. В самой большой стае мародеров, которую когда-либо видели, было семь упырей, и это считалось «счастливой» случайностью. Они одиночки и не выходят за пределы территорий. Они объединяются только для защиты, и кто-то их явно ждал. Как ты думаешь, Гастек как-то связан с этим?

Кэрран поморщился.

— Это на него не похоже. Гастек действует только тогда, когда ему есть что выгадать. То, что мы убили упырей, никак ему не помогает. Он знает, что мы можем это сделать. Он понимал, что мы остановим их.

Кэрран был прав. Гастек должен был знать, что мы уничтожим упырей. Он бы также не стал использовать нас для выполнения грязной работы. Несмотря на все свои недостатки, Гастек был первоклассным навигатором, мастером мертвых, и он любил свою работу. Если бы он хотел, чтобы упыри были мертвы, он бы разорвал эту группу на куски с помощью пары вампиров, или он использовал бы эту возможность в качестве тренировочного упражнения для своих подмастерьев.

— Для меня это не имеет никакого смысла, — сказала я, подтягивая к себе остатки своей крови. Она скользила и скатывалась в крошечные капли, образовывая небольшую лужицу на тротуаре. Я передвинула ее в сторону, собрала и растоптала. Кровь рассыпалась под моей ногой в инертный порошок. Она сохраняла свою магию, даже будучи отделенной от тела. Сколько я себя помню, мне приходилось стирать следы моей крови, потому что, если бы ее исследовали, она бы стрелкой указала на моего отца. Было время, когда мне приходилось сжигать любые следы остатков моей крови, но теперь она повиновалась мне. Я не могла решить, сделало ли это меня лучшим бойцом или просто худшей мерзостью. — Они казались отчаявшимися, почти целеустремленными, словно у них была какая-то цель, к которой нужно было добраться.

— Мы разберемся с этим, — сказал мне Кэрран. — Уже почти полночь. Я предлагаю пойти домой, привести себя в порядок и забраться в постель.

— Звучит как план.

— Эй, а у нас осталось что-нибудь от яблочного пирога? — спросил Кэрран.

— Надеюсь.

— Отлично. Пойдем домой, детка.

Домой. Это все еще поражало меня, как удар, даже после нескольких месяцев, проведенных вместе — он был рядом и ждал меня. Если бы что-то напало на меня, он бы убил это. Если бы мне нужна была помощь, он бы мне помог. Он любил меня, а я любила его. Я больше не была одинока.

Мы шли к ослице, когда он сказал:

— Сладик?

— Ну, уж простите, ничего не могла с собой поделать. У Гастека в заднице палка размером с железнодорожную шпалу. Ты видел выражение лица вампира? Похоже, у него был запор.

Кэрран рассмеялся. Мы нашли Обнимашку и пошли домой.

НАШ ДОМ СТОЯЛ на маленькой улочке в одном из новых районов. В прошлой жизни это место было частью Виктории Эстейтс, района для представителей высшего среднего класса, тихого места с узкими улочками и старыми высокими деревьями. Он находился практически в лесу, но при этом считался пригородом. Затем пришла магия, и деревья леса Хан на юге и Парка имени У. Д. Томсона восстали. Та же странная сила магии, которая превращала небоскребы в щебень, питала деревья, и они росли с неестественной скоростью, вторгаясь в соседние районы и поглощая их целиком. Виктория Эстейтс стала жертвой наступающих лесов без малейшего сопротивления. Большинство людей переехали.

Около четырех лет назад предприимчивый застройщик решил вернуть себе это пространство и вырезать из леса площадь в форме фасолины, построив дома с толстыми стенами, зарешеченными окнами, прочными дверями и просторными дворами, как стало принято после Сдвига. Наша улица проходила внутри фасолины, была ближе всего к лесу, в то время как две другие дороги расходились от нее на север и запад расширяющимися арками. Наша улица была маленькой, всего семь домов на другой стороне и пять на нашей, с нашим домом посередине.

Когда мы свернули на нашу дорогу, я вытянула шею, чтобы увидеть дом. Он был большим трехэтажным зданием, стоящим примерно на пяти акрах, огороженным забором, с конюшней и пастбищем на заднем дворе. Я любила каждый кирпич и доску этого дома. Он принадлежал мне и Кэррану. Это было наше семейное гнездышко. Раньше я жила в квартире, жила в каких-то адских дырах. Я даже жила в Крепости, но это было первое место за долгое время, где я чувствовала себя как дома. Каждый раз, когда я покидала его, у меня возникало ужасное подозрение, что, когда я вернусь, дом исчезнет, разрушится или будет сожжен дотла. Когда мне каким-то образом удавалось получить что-то хорошее, вселенная обычно достаточно долго дразнила меня этим, я расслаблялась, а затем разносила все в пух и прах.

У меня никак не получалось разглядеть наш дом — мешал изгиб улицы. Я сопротивлялась тому, чтобы подстегнуть Обнимашку, заставив двигаться быстрее. У нее была утомительная ночь.

Кэрран потянулся и накрыл мою руку своей когтистой пушистой лапой.

— Остался месяц.

Два месяца назад, 1 января, мы с Кэрраном официально сложили с себя полномочия Царя Зверей и консорта. Мы были ответственны за полторы тысячи оборотней, а на следующий день уже нет. Технически мы ушли в отставку за несколько дней до этого, но для удобства официальной датой было назначено 1 января. У нас было девяносто дней, чтобы официально отделить наши финансы и деловые интересы от Стаи. Если кто-то решит, что хочет покинуть Стаю как часть нашего персонала, он должен будет сделать это до истечения этого срока.