Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/173
• Следующая

В 1939—1940 годы Красная Армия практически не имела автоматов, которые были на вооружении у армии Финляндии. «Наши солдаты не такие уж трусы, но они бегали от автоматов», – признавал Сталин. И добавлял, что «люди, которые живут традициями Гражданской войны, – дураки, хотя они и хорошие люди, когда они говорят: а зачем нам самозарядная винтовка?»

Сталин говорил о том, что в армии недооценена роль общевойскового командира и штабной работы. По его мнению, война также показала, что «у нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован… Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, Дисциплинированного». Одновременно Сталин обращал внимание на необходимость повышения уровня политработников: «Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить «партия Ленина-Сталина», все равно что аллилуйя-аллилуйя… Он должен быть политически стойким, политически образованным и культурным, он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии».

Война длилась 3 месяца и 12 дней. Победа была достигнута лишь после создания существенного перевеса в живой силе и технике. Потери с советской стороны (131 476 погибших и пропавших без вести; от 325 до 330 тысяч раненых) существенно превышали потери финской армии (48 243 убитых и 43 тысячи раненых). Стоивший огромных жертв прорыв «линии Маннергейма» и разгром финской армии на Карельском перешейке открыли возможность для продвижения в глубь страны и захвата Хельсинки, а также других крупных городов Финляндии. Однако Красная Армия остановилась на Карельском перешейке, как только правительство Рюти запросило мира. 12 марта 1940 года был подписан мирный договор между СССР и Финляндией. Последняя уступила Карельский перешеек, северо-восточный берег Ладожского озера в районе Куолоярви, часть полуостровов Рыбачий и Средний и согласилась сдать в аренду остров Ханко с прилегающими островами.

Сталин заявил, что политическому отступлению Финляндии способствовало не только военное поражение, но и угроза свержения существовавшего строя, возникшая после создания Народного правительства Финляндской Демократической Республики.: «Перед финнами мы с начала войны поставили два вопроса – выбирайте из двух одно: либо идите на большие уступки, либо мы вас распылим и вы получите правительство Куусинена, которое будет потрошить ваше правительство… Они предпочли пойти на уступки, чтобы не было народного правительства».

В то же время Сталин подчеркивал: «Финны встали на колени, мы уступили». Советская «уступка» состояла в том, что СССР не стал навязывать побежденной стране правительство Отто Куусинена. Совершенно очевидно, что, столкнувшись с массовым сопротивлением народа, Сталин решил ориентироваться на те силы Финляндии, которые поддерживало большинство населения. Представителем таких сил он считал руководителя финской делегации на переговорах в Москве Ю.К. Паасикиви. Видимо, симпатии Сталина к старому политику были обоюдными. Позже в беседе с корреспондентом шведской газеты Паасикиви вспоминал: «Во время переговоров в Москве, как бы там ни было, мне в конечном счете Сталин и в самом деле начал нравиться… Он обладал значительным умом и чувством юмора, которые мне нравились».

Паасикиви до конца своих дней поражался пророчеству Сталина. В мае 1941 года Паасикиви, который тогда был посланником Финляндии, нанес прощальный визит в Кремль. Сталин спросил его, что тот намеревается делать после своей отставки. Поскольку Паасикиви в это время шел 71-й год, он искренне ответил: «Я собираюсь стать частным лицом». «Вы никогда не сможете стать частным лицом, господин Паасикиви», – уверенно сказал Сталин. Через три года Ю.К. Паасикиви с одобрения Советского Союза возглавил первое антифашистское правительство Финляндии, а с 1946 по 1956 год был президентом этой страны. Именем этого государственного деятеля – «линией Паасикиви» – стала называться политика добрососедских отношений между СССР и Финляндией.

«Зимняя война» послужила для Сталина серьезным уроком, он имел все основания сказать: «…наша современная Красная Армия обстреливалась на полях Финляндии, – вот первое ее крещение».

Вопрос о том, сумела ли страна использовать мирную передышку после подписания советско-германского договора о ненападении, уже полвека вызывает самые противоречивые суждения. На XX съезде партии Н.С. Хрущев обвинил Сталина в том, что он не подготовил страну должным образом для неизбежной войны. Хрущев утверждал: «Если бы наша промышленность была вовремя и соответственным образом мобилизована для работы на нужды армии, наши потери во время войны были бы гораздо меньше». Обвинял Хрущев Сталина и в том, что тот игнорировал «все предупреждения некоторых военачальников, сообщения перебежчиков из вражеской армии и даже открытые враждебные действия противника», свидетельствовавшие о готовности Германии начать войну. Впоследствии эти обвинения были многократно повторены и дополнены. Много раз ссылались на то, что Сталин игнорировал сообщение советского разведчика Рихарда Зорге, который даже назвал точную дату нападения на Советский Союз. Историк А. М. Некрич в своей книге «1941 22 июня» писал: «Все свидетельствует о том, что советская разведка накануне войны с честью выполнила свой долг перед народом. Советские разведчики сделали все от них зависящее. Но их предупреждениями пренебрегли».

А в конце 1980-х годов Резун в своей книге «Ледокол» обвинил Сталина в прямо противоположном, в том, что он готовил удар по Германии и завоевательный поход в Западную Европу. Повторяя известную версию германской пропаганды 1941 года, Резун утверждал, что Гитлер лишь защищался от неминуемого нападения СССР и нанес по нашей стране упреждающий удар. Несмотря на свою, казалось бы, противоположную направленность, версия Резуна фактически также исходила из того, что Сталин не только не подготовил страну к обороне, но и разрушил созданную за два десятилетия систему укрепленных районов (У Ров) в угоду своему плану агрессивной войны, чем обрек страну на поражение.

Наконец, еще одно обвинение в адрес Сталина было выдвинуто в вышедшей в 2000 году книге Михаила Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина». Хотя ее автор в отличие от Резуна полагает, что советское нападение на Германию было бы необходимым и правомерным, а в отличие от Хрущева приводит данные о превосходной готовности Красной Армии к войне, он винит Сталина в том, что тот упустил шанс для нанесения сокрушительного удара по германским войскам. Кто же прав в этом столкновении взаимоисключающих обвинений?

Прежде всего сомнения вызывают утверждения Хрущева, которые поддерживал в своих воспоминаниях и Микоян, о недостаточности усилий, предпринятых для обороны страны. Известно, что выполнявшийся с 1938 года третий пятилетний план был столь же напряженным, как и две предыдущие сталинские пятилетки. Хотя темпы производства в эту пятилетку были ниже, чем в предыдущую (вместо увеличения на 140% в прошлую пятилетку план предусматривал увеличение в 107%), следует учесть, что процент прироста производства с каждым годом становился все весомее. В целом же промышленное производство должно было вырасти более чем в 2 раза. Но при том, что во всей промышленности производство возрастало ежегодно на 13%, в оборонной промышленности оно увеличивалось на 39% в год. По мнению Молотова, возможности для наращивания темпов оборонного производства были исчерпаны до предела. Он утверждал: «Прирост военной промышленности в предвоенные годы у нас был такой, что больше было бы невозможно! Перед войной народ был в колоссальном напряжении. «Давай, давай!» А если нет – из партии гонят, арестовывают. Можно ли народ, или партию, или армию, или даже своих близких держать так год или два в напряжении? Нет».

• Предыдущая
• 60/173
• Следующая