Последняя из рода Леер - 3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 15

— Это невозможно. Твоя аура поменяла цвет и… У тебя появился халф?

— Это не важно.

— Как это не важно? — воскликнул регент и нервно заходил по кабинету, а поскольку пространство было маленьким, мне пришлось уворачиваться, но заметив усмешку на губах мужчины, я резко остановилась и позволила Максу проходить сквозь меня.

Жуткое ощущение, скажу я вам. Я в этот момент себя призраком чувствовала.

— Многие годы мы думали, что твой халф погиб еще в детстве, но теперь… Я даже могу видеть эту связь. И она крепнет с каждой минутой. Так, значит, поэтому ты так стремишься попасть во внешний мир?

— Ну, просто потрясающая проницательность, — воскликнула я уже не опасаясь, что меня заметят. Азраэль дернулся от моих слов, но постарался не показать виду, — Интересно, что скажет регент, когда узнает, что твой халф — невеста наследника. И вряд ли его обрадует, что ты убил меня.

— Перестань, — все же ответил он. И наткнулся на непонимающий взгляд регента, — Прости Макс, это я не тебе. Ты правильно заметил изменения в моей ауре, потому что мой халф здесь. И она не отличается почтительностью.

— Она?

— Ага, и не забудь упомянуть, что мой почти родственник весьма неплохо со мной знаком, — вставила я.

— Хватит, — ответил Азраэль.

— Ой, как страшно. И что ты сделаешь? Убьешь меня? Ой постой, ты это уже сделал.

— Прости дядя. Ей просто доставляет удовольствие мучить меня.

— Никогда не думал, что смогу когда-нибудь столкнуться с таким видом связи. Как ты узнал о ней?

— Он меня убил.

— Просто почувствовал ее однажды.

— Когда воткнул мне в грудь атами.

— И кто она, ты знаешь?

— Ваша несостоявшаяся племянница.

— Язва.

— Что?

— Я-то знаю. Но эта упрямая девчонка не желает иметь со мной ничего общего. Мучает и меня, и себя.

— Ну, тогда скажи ей, что противиться связи побратимов, все равно что противиться себе. Глупо и бессмысленно.

— Скажи это моим убитым друзьям, — прошипела я прямо на ухо Азраэлю, — Скажи как глупо и бессмысленно быть халфом ублюдка, разрушившего мою жизнь.

Я ощутила удовлетворение, увидев как резко побледнел Азраэль, но вместе с ним пришла боль. Я обидела его, назвав ублюдком. И боль стала почти нестерпимой, когда он ответил:

— Она это знает, но быть халфом такого как я для нее сродни смерти. Анвары всегда казались людям чуть ли не чудовищами. И разве девушка в здравом уме сможет согласиться разделить судьбу с такими, как мы?

— Она человек?

— Я понимаю ее ненависть. И мне жаль. Наверное, впервые за все мое существование, я бы хотел не быть тем, кем она меня видит.

— Да, люди всегда предвзято относились к нам. Когда-то мне казалось, что невеста твоего брата сможет исправить ситуацию.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Азраэль.

— Ну конечно. Теперь тебе жаль.

— Ладно. Твоя просьба принята. Твой брат сейчас находится в Свере, на турнире Гильдий, ты можешь присоединиться к нему.

Вот я и узнала, присутствует ли на турнире наследник. Прекрасно, просто прекрасно. Точнее плохо, очень плохо. И что теперь делать?

— Не стоит искушать судьбу нашей новой встречей, — ответил Азраэль, а я мысленно порадовалась. Не хватало мне еще и его увидеть воочию. Похоже, все мои воздыхатели соберутся вместе. Может, устроить среди них соревнование и разом решить все свои проблемы. Как же меня это достало.

— Хорошо. Не буду больше мешать общению с твоим… халфом, — закончил регент и растворился в воздухе.

— Как мило с его стороны оставить нас наедине, словно мы влюбленная парочка, а не заклятые враги.

— Только ты считаешь меня врагом.

— А кем мне считать своего убийцу?

— Ты всю жизнь будешь попрекать меня этим?

— Я буду ненавидеть тебя до последнего вздоха.

— Ненависть лучше, чем равнодушие. Когда-нибудь она может перерасти в любовь.

— Ты никогда не сможешь заменить Его, ни на троне, ни в моем сердце.

Я снова сделала больно. Что поделать, связь побратимов позволяла нам видеть многое друг в друге.

— Но он никогда не сможет стать ближе тебе, чем я. Как бы ты ни сопротивлялась.

А вот теперь он давит на мои слабые точки. Пора заканчивать.

— Ладно. Этот спор меня утомил. Может, отпустишь меня уже?

— Иногда я чувствую себя дойной коровой, — проговорил он и протянул руку, создавая теплый сгусток энергии на ладони.

Я прикоснулась к нему и впитала. Единственная чудесная вещь во всей этой ужасной связи. Приятно, когда по телу разливается тепло, согревая каждую частичку тебя так, что хочется блаженно потянуться и расплыться в улыбке.

Что я собственно и сделала. А чего стесняться? Он и правда для меня дойная корова, помогающая избавляться от невыносимых приступов мигрени.

— Ладно. Я пошла.

— И даже спасибо не скажет, — грустно ответил Халф.

Я остановилась. Медленно развернулась и посмотрела прямо в так пугающие меня раньше льдисто-синие глаза. Сейчас они вызывали лишь боль.

— Ненавижу тебя, — простонала я, — Как же сильно я тебя ненавижу.

От удивления моим поведением его зрачки расширились. Он смотрел, как я смахнула какие-то бумаги с его стола, как уселась на самый край, и не мог понять, что со мной такое. Да я сама сейчас не понимала, что со мной такое. Но уйти не могла. Не могла и все.

— Ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ, — прокричала я настолько громко, насколько хватило сил, а потом заплакала. Просто почувствовала на щеках слезы.

— Прости.

— Если бы только не убил их…

Милава, к своему удивлению, ждала встречи с мужем. За эти полтора года они виделись раз пять, не больше. И всегда на официальных приемах. Он вел себя подчеркнуто вежливо и даже учтиво на людях, а наедине они не оставались. А ей отчего-то не хватало их перепалок, этих изматывающих споров, опасности, исходящей от него. И того ощущения, словно по краю ходишь. Ей нравилось это чувство. Оно лучше, чем та тупая боль, что преследовала ее постоянно. Или холод внутри, замораживающий душу.

Он был безупречен в своих манерах, взгляде превосходства, в жестах. Почему она не замечала этого раньше? И почему замечает сейчас? Может, ему все же удалось приворожить ее? Иначе как объяснить, что она следит за ним и отмечает каждый вздох, взгляд, брошенный в ее сторону, поворот головы? И ей хочется увидеть то, что она видела тогда, в комнате и почувствовать хоть что-то.

Наконец он подошел к ней, сжал протянутую руку, поцеловал ладонь. Странный, интимный жест, но он вызвал в ней сейчас толпу мурашек, что напугало и заставило вырвать руку. Он непонимающе изогнул бровь, а потом усмехнулся и снова этот взгляд, словно он знает о ней больше, чем она сама о себе знает.

Когда это стало возможным, она сбежала. Закрылась на все замки и уставилась в пустоту. Жанна пришла следом и задала самый неудобный вопрос из всех возможных.

— Что между вами?

Мила и сама не знала. Поэтому просто пожала плечами.

— Мил, а как же Яр?

Она вздрогнула. Впервые это имя кто-то произнес вслух. Она даже забыла, как оно звучит. Словно музыка, только музыка эта не причиняет ничего кроме боли и страданий.

— Я не знаю, — наконец проговорила она, — Мне больно даже думать о нем. Но Лестар… Он словно пробуждает меня. Заставляет чувствовать себя живой, а не ходячим трупом.

— Это опасно. И ты знаешь. Ты сделала выбор, Мила. Сворачивать сейчас…

— Я знаю. И сделаю все, как надо.

— Я думаю, тебе стоит держаться подальше от него.

Мила согласно кивнула и понимала умом, что надо, что назад дороги нет. Что выбор сделан, а сама каждый раз, выходя из комнаты, искала встречи с ним. Почему? Потому что она оживала в такие моменты. Холод отступал. Этот мужчина был ее спасением, своеобразным наркотиком. И она не готова была отказаться сейчас от этого.

На турнир съехались многие рыцари, привезли с собой самых искусных в военном деле рабов-воинов. Это было почетно — показать, насколько у тебя сильный раб, даже если этот раб, выиграв, станет свободным. В конце концов, желающих стало столько, что их негде было размещать. Тогда королева приняла решение открыть свой дворец для оставшихся. Лестар, к ее удивлению, поддержал эту затею. Они говорили только о делах и то, в присутствии всех его советников, но даже такая странная близость вызывала отклик в душе.