Графство Дюбуа - Которова Ольга - Страница 9

– Кого?

– Этого я не знаю. И никто не знает. Причем сходили с ума только мужчины. Одного такого «помощника» родители поймали буквально на пороге дома и заперли. Так парень выбил дверь и все равно сбежал. У сумасшедших появлялась недюжинная сила. Отец того парня вскочил на лошадь и бросился за беглецом, но не догнал. Хотел поехать в поместье и забрать отпрыска, только не нашел дом, словно того и не было. Побродил по округе, да и вернулся. А позже воротился и их сын. Схватил топор и зарубил всю семью, а потом и себя. Через неделю похожая ситуация случилась с соседкой моей бабки. Ее сын также утром убежал из дома со словами: «Мне нужно их спасти», в одних штанах и босой. А вернувшись, накинулся на мать с ножом. Хорошо, кузнец в гости зашел, он-то и оттащил пацана. Того заперли в погребе, позвали доктора. Да только лекарь не пригодился. Парень вспорол себе вены ржавым гвоздем. После четвертой смерти местный страж порядка решил сам навестить графство и, собрав мужиков, поехал туда. Нашли особняк. Но внутрь пустили только участкового. Он минут через пятнадцать вышел оттуда, улыбаясь, словно блаженный. Сказал, мол, пообщался с самой графиней, хотя раньше ее никто не видел. Даже те, кто бывал на балу, ни разу не видели хозяев. За тех выступал доверенный человек. Да и полицейский помнил беседу, а вот лицо графини – нет. Только повторял: «Она очень красива».

Мужчина замолчал. В кабинете повисла тишина. Сказать, что Оля поразилась услышанному, значит, ничего не сказать. И вопросов лишь прибавилось.

– А после визита участкового прекратились убийства?

– Вроде бы да. Болтали, что на этих балах людей опаивают, именно потому у них и сносит крышу.

– И только у парней? А девушки не пропадали и с ума не сходили?

– Нет. Про девушек ничего не известно. Только молодые мужчины.

– Почему же они рвались кого-то спасать? Может, все-таки их не опаивали, а они что-то там увидели и хотели предотвратить?

– Возможно и так, но мы этого уже не узнаем.

– Скажите, а когда вы были ребенком или подростком, балы проходили?

– Насколько мне известно, последний бал устраивался именно в тот год, когда случились эти убийства. Вот, – мужчина открыл папку. Оля заметила там вырезки из газет и какие-то листовки. – Это единственные сохранившиеся с тех времен экземпляры. Я, вернувшись в родной город после окончания института, начал заниматься раскопками неподалеку от поместья. Вспомнил историю со странными смертями и решил разгадать загадку. Был молодой, горячий и очень любопытный. Так вот, кроме газетных вырезок, ничего не удалось найти.

Оля аккуратно взяла одну из грязно-желтых газет и прочитала заголовок, напечатанный корявыми черными буквами: «Неужели смерти повторяются? Сегодня ночью один из подростков выкрал отцовское ружье и застрелил всю свою семью, а потом застрелился сам».

– В каком году вышла эта газета? – Оля опустила вырезку на стол и посмотрела на Ивана Борисовича.

– Через десять лет после тех убийств. Я нашел записи местного доктора, работавшего за сто лет до последних убийств.

Иван Борисович достал с самого низа листы, сшитые обычными швейными нитками. Они выглядели обглоданными, даже виднелся темный след от кружки. Оля протянула руку и заметила, как дрожат пальцы. Опустив глаза на текст, написанный мелким убористым почерком, попробовала вчитаться, но не разобрала ни одной буквы.

– Ничего не понимаю.

– Поверьте, у меня было такое же выражение лица, когда я начал изучать дневник. Потребовалось больше недели, чтобы расшифровать, – мужчина откашлялся и принялся читать с листа, вытащенного из той же папки: – «Сейчас в лазарете находятся четверо молодых мужчин. Никто не знает, что с ними случилось. После зимнего бала в поместье Дюбуа они вернулись домой и легли спать, а утром их поймали в лесу. Молодые люди сопротивлялись, но все же удалось дать им успокоительное. Лекарство подействовало ненадолго, пришлось привязать пациентов к кровати цепями, ибо веревки они пытались перегрызть. У молодых людей отмечается агрессия, ярость и тяга к убийствам. Они постоянно твердят, что им нужно кого-то спасти. И больше не говорят ничего. Даже не помнят своих имен», – Иван Борисович замолчал и перевернул страницу. – А эта запись я так понимаю, сделана спустя сутки, – мужчина указал на следующий исписанный лист. – «Сегодня скончался один из пойманных парней. Ночью, пока дежурная медсестра спала, он отгрыз себе руку и умер от потери крови. Теперь их осталось трое».

Иван Борисович замолчал.

– Все? – спросила девушка.

– Да. Больше документов не нашлось.

– То есть за сто лет до случившейся на глазах вашей бабушки трагедии это уже происходило?

– Получается, да, – пожал плечами смотритель.

Оля ненадолго задумалась. Потом нашла дату выхода газеты, достала телефон, что-то посчитала на калькуляторе и подняла глаза на Ивана Борисовича.

– Это повторяется каждые сто лет, – чуть слышно пробормотала она. – И очередные сто лет в этом году.

В кабинете повисла тишина. Оля снова перевела взгляд на рукопись и сглотнула. Куда она опять вляпалась? Неужели сойдет с ума, как те парни, и начнет убивать? Хотя…

– Иван Борисович, не знаете, в городе снова начали происходить убийства? Ведь сходят с ума молодые мужчины, побывавшие в поместье. А там сейчас, кроме нас с графиней, никто не живет. Приходят два раза в неделю только повар и уборщица, и все. Конечно, если не считать еще одной сиделки, которая меня подменяет в выходной.

Работник музея задумчиво посмотрел на Олю и потер подбородок.

– Никакие празднества не планируются? – уточнил он.

– Нет. Вообще, по словам графини, последний раз особняк видел скопление народа тридцать лет назад. Интересно, сходят с ума парни, а я почему-то видела призрак девушки. И голос слышу женский.

– Голос? – ухватился за слово мужчина. Оля мгновенно укорила себя за длинный язык.

– Да, – нехотя кивнула, поморщившись. – Недавно я стала слышать голос, умоляющий спасти. Это случилось после того как увидела в окне дома призрак.

– Спасти-и-и? – протянул Иван Борисович. – О спасении твердили и те парни.

Оле показалось, что мужчина немного отклонился назад, подальше от нее. И она его прекрасно понимала.

– Не волнуйтесь, с ума не схожу, и желания убивать нет, – успокоила, хотя от этих мыслей стало не по себе.

– Хорошо, – отозвался мужчина с облегчением.

– У вас случайно нет знакомых в прессе или полиции? – поинтересовалась Оля.

– Зачем вам?

– Хочу узнать, не было ли недавно странных убийств. Вдруг все уже началось, а мы и не знаем.

Иван Борисович задумался. Некоторое время буравил взглядом пустоту над головой Ольги, а потом снова заговорил:

– Есть у меня один знакомый полицейский. Правда, не знаю, поможет он нам или нет. Но постараюсь выяснить. Ольга, а вы не расспрашивали графиню? Или та сама что-то рассказывала? И кстати, вы помните, как она выглядит?

– Конечно помню! Она… – Оля усмехнулась и хотела описать внешность красивой старушки, за которой ухаживает, но не смогла выдавить ни звука. Образ стоял перед глазами, но стоило попытаться хоть слово сказать про внешность, мгновенно расплывался.

Сердце девушки застучало быстро-быстро, почти в горле, и она с ужасом уставилась на сидящего напротив мужчину.

– Что? – взволнованно вскинулся Иван Борисович.

– Не могу.

– Что не можете? – не понял тот.

– Не могу описать графиню. Стоит прикрыть глаза, вижу черты ее лица в малейших подробностях. Но если хочу заговорить, не получается.

– Но почему?

– Не знаю! – Оля глухо застонала и уронила лицо в ладони. – Это полный бред! Что с этим домом и женщиной не так, а? – она подняла голову и посмотрела на работника музея. Тот взирал на посетительницу с удивлением, граничащим с испугом.

– Я уверен в одном: вы в опасности, – тихо, но твердо произнес он. – Уезжайте оттуда. Садитесь на ближайший автобус и уезжайте подальше.

– Не могу, – снова застонала девушка.