Готова на все (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 30

* Хелло, моя дорогая леди. Вы забыли дать мне свою визитную карточку. Чтобы узнать номер вашего мобильного мне пришлось использовать все мои связи…

Home, sweet home

Старенькая «Волга» ткнулась в бордюр напротив Элиного подъезда. Светлана Петровна заглушила мотор и они еще немного посидели молча, чувствуя, как холод медленно просачивается в замершую машину.

- Как-то не по-хорошему все складывается, – прерывая воцарившееся молчание, пробормотала профессорша, - Что ж это Олежка с Костей в американца так впились…

- Немцы с канадцами далеко, - пожала плечами Эля, - А этот – вот он! Поговорить можно, пощупать… Повлиять.

- Непохож он на такого, который позволяет себя щупать, а тем более влиять. Это ведь он звонил?

Эля кивнула.

- Общаться с администрацией он не хочет, хочет с тобой, - полуутвердительно-полувопросительно сказала профессорша.

Эля кивнула снова.

- Его можно понять. Уговорить бы его как-то: пусть он с ними все-таки встретится, успокоит, а ты ему взамен расскажешь, чего он там знать хочет.

Эля пожала плечами:

- Посмотрим… Ну что, мы идем?

Старая профессорша заколебалась, поглядывая на снег и сгущающуюся за окном темноту.

- Пойдемте, вы бабушку давно не видели, - попросила Эля. Ей ужасно хотелось, чтобы Светлана Петровна поднялась в квартиру.

- Ладно, если ты кофе сваришь, а то пить из этих «кафешных» наперстков – только расстраиваться.

Эля обрадовано кивнула. Присутствие постороннего в доме было хоть мизерной, но защитой. Отец никогда не устраивал пакостей при свидетелях, только в тесном семейном кругу. Самое опасное время наступало, когда за гостями закрывалась дверь и в их огромной сдвоенной квартире оставались только свои. Вот тогда Эля начинала затравленно поглядывать на дверь отцовской половины, ожидая, что в любую секунду она откроется, медленно и зловеще, как в романах Стивена Кинга, и тогда может произойти что угодно!

«Только не сегодня!» – мысленно взмолилась она, всовывая ключ в замочную скважину, - «Пусть сегодня больше ничего не случится, потому что больше я уже не выдержу!» – она распахнула дверь…

…Толстый и красноватый, как сарделька, палец, поросший короткими седыми волосами, ткнулся ей чуть ли не в нос.

- Вот так они и будут через мою квартиру постоянно шляться?

Сжимая в руках ключи, Эля остановилась, на всякий случай озираясь по сторонам. Вроде ничего не перепутала, квартира ее… И бабушка, с лицом мающейся зубами трагической музы, стоящая на пороге большой комнаты, тоже ее. Но вот тычущего в нее пальцем малорослого краснолицего мужичка, по-хозяйски меряющего шагами коридор, она видела впервые.

- Я, значит, в собственной квартире, из собственной ванной в собственную комнату иду, может, голый даже… - с возмущением глядя на Элю, вещал мужик.

Эля тупо поглядела на него в ответ. Почему он говорит, что голый, если он в дубленке и встрепанной пегой шапке, до сих пор сохранившей фамильное сходство с несчастным бобиком, которым она была при жизни? А главное, почему он называет Элину квартиру своей собственной, причем с явного бабушкиного попустительства?

- А вы не ходите голый! Голым даже в собственной квартире ходить неприлично! – с воинственным презрением потомственной аристократки откликнулась бабушка.

- Извините, дамочка, собственная квартира на то и собственная, чтобы в чем хочешь ходить! – сообщил мужик, снимая шапку и расстегивая пуговицы дубленки.

Эля невольно попятилась, упершись спиной в стоящую позади нее Светлану Петровну. Раздевается! Господи, как этот псих сюда попал!

Мужик обтер лицо и розоватую лысину в венчике седых волос, и принялся обмахиваться шапкой как лохматым, пахнущим псиной платком.

- Жарко тут у вас…

- Потому что отопление хорошее. Другие мерзнут, а мы – никогда, - гордо, словно лично мешки с углем в котельную тягала, сообщила она.

- Отопление хорошее, а соседи шляются, - снова тыча пальцем в Элю и Светлану Петровну, повторил мужик.

- Это не соседи! – радостно вскинулась бабушка, - Это как раз хозяйка квартиры и есть!

- Что ж вы, девушка, - мужик поглядел на Элю укоризненно, - В объявлении не пишите, что коммуналку продаете?

- Это не коммуналка! – снова взвилась бабушка, - Это совершенно отдельная квартира!

- Через отдельную соседи туда-сюда ходить не станут, - и он для наглядности ткнул пальцем уже не в Элю, а в дверь отцовской квартиры, - Отдельных квартир с соседями не бывает, - нравоучительно добавил он и решительно нахлобучив свою лохматую шапку, мимо Эли протиснулся на площадку, - Бывайте здоровы, дамочки.

Растерянно оглядываясь на него, Эля пропустила Светлану Петровну в дом и закрыла за собой дверь.

- Кто это такой? О каком объявлении он говорил? – накинулась она на бабушку.

- Покупатель! – ответила бабушка тем тоном агрессивной правоты, который всегда появлялся у нее, когда она и сама знала, что поступила плохо, - А что такого? Я дала объявления в газеты: «Продается двухкомнатная квартира в центре…»

- Ты даже не спросив меня, продаешь мою квартиру?

Бабушкино лицо застыло в маске оскорбленного императорского величия:

- Вы с отцом – одинаковые! Та квартира – его, - она презрительно махнула рукой на стену, разделяющую Элину и отцовскую половину, - Эта - твоя! – она столь же презрительно ткнула пальцем себе под ноги, - Отлично! Раз моего тут ничего не осталось, я собираю вещи и перебираюсь в коробку под мост!

- Не таскай чужие высказывания! Про коробку я придумала! – успела только бросить Эля, но бабушка уже с треском захлопнула у нее перед носом дверь в большую комнату. Сквозь дерево створки послышался топот маленьких ножек и отчаянный Яськин крик: «Бабушка! Не надо в коробку! Ты там не поместишься!»

- Брось, - несколько смущенная Светлана Петровна потрепала Элю по плечу, - Ты ж сама хотела продать эту квартиру и убраться от отца подальше.

- Да я-то хотела, но не вот так: приходишь домой, а твою квартиру уже продают… Чего это бабушка вдруг решила… - выражение Элиного лица изменилось. Она резко рванула ручку и влетела в комнату. Обрадованный Ясь кинулся ей навстречу, но она не обратила на него внимания:

- Ты была в управлении юстиции! У этого твоего юриста, - не столько спрашивая, сколько утверждая, выпалила она.

Оскорбленно выпрямленная бабушкина спина чуть дрогнула и она обернулась:

- Ты знаешь, он меня так принимал! У дверей встретил, руку поцеловал… Когда я рассказала ему, что у нас делается, он был просто в шоке! Сказал, он даже предположить не мог, что в такой семье как наша…

- Бабушка, что он сказал конкретно, по поводу дарственной? – с нажимом переспросила Эля.

Бабушкино оживление моментально исчезло.

- Ничего сделать нельзя? – прямо заявила Эля и снова это был не вопрос.

- Ему принесли копии всех документов, он еще почитает, подумает, - промямлила бабушка.

- Все ясно, - безнадежно вздохнула Эля, - Вы раздевайтесь, тетя Света, - сообразив, что и сама по-прежнему стоит в шубе, Эля принялась высвобождаться из рукавов.

- Здравствуйте, Светлана Петровна, - устало кивнула ей бабушка, похоже лишь сейчас заметившая присутствие еще одного человека.

Старая профессорша открыла рот, явно собираясь съязвить на этот счет, но сдержалась и, вручив Ясю пирожное, кивнула бабушке:

- Как вы тут?

- И не спрашивайте, - бабушка жалко улыбнулась, - Утром просыпаюсь, а у меня в комнате наш старый веник стоит. Что они этим хотели сказать?

Светлана Петровна жалостливо поглядела на бабушку:

- Страшно далеки вы от народа! Это ж водружение веника – национальный символический акт смены хозяек дома! Ваш она выкинула, а свой, соответственно, поставила.

Бабушка долго молчала, переваривая предложенное фольклорное истолкование, и наконец с глубоким подсердечным презрением выдавила:

- И на этой вот …этнографии, женился мой сын-профессор!