Ложь, которую мы произносим - Корри Джейн - Страница 11

– Выходи за меня замуж. – Он обхватил мое лицо ладонями и притянул к своему.

Что? Правильно ли я расслышала?

– Но мы знакомы всего три месяца.

– Знаю. Но я говорю серьезно. Пожалуйста. Никогда не встречал никого похожего на тебя, Сара. Я тебя люблю.

Последняя фраза прозвучала как стон. Она выбила меня из колеи. Такого я никак не ожидала.

Потом – возможно, нервы разыгрались – я начала хихикать.

И в тот же миг поняла, что поступила неправильно. Лицо Тома теперь напоминало опавший воздушный шарик.

– Прости, – сказала я. – Я не специально. Иногда смеюсь, когда не знаю, что еще можно сделать.

Он нахмурился.

– Это моя вина. Я поторопил тебя.

– Нет, – солгала я. – Все в порядке. Я польщена.

Мимо пронеслась еще одна машина с сиреной.

– Я не привык проявлять эмоции так, как ты. – Он вытер лоб тыльной стороной ладони. – Мне от этого не по себе, Сара.

– Знаю. И люблю тебя за это.

– Любишь? – переспросил он. – Ты тоже меня любишь?

Как я могла забрать свои слова обратно? Кроме того, я, возможно, действительно его любила. Он был так добр. Так нежен. Так заботлив. И у нас обоих в прошлом осталось кое-что, о чем мы не хотели говорить. Но и половины ему я не рассказала.

– Да, но, прости, Том, я не могу выйти за тебя.

Его лицо исказилось от разочарования.

– Почему?

Я не могла объяснить. Иначе его бы здесь уже не было. А я хотела, чтобы этот мужчина остался. Действительно хотела.

– Просто доверься мне, – сказала я.

– Всем встать, – произносит секретарь, прерывая мои размышления.

В судебном заседании наступает перерыв.

Юристы порхают черными воронами, перекладывают бумаги и торопливо перешептываются с коллегами.

Я смотрю вниз на выходящих из зала присяжных. Женщин среди них больше, чем мужчин. Хорошо это или плохо? Трудно сказать.

Наши жизни в их руках. Как и другая жизнь много лет назад.

Думает ли Сара о том же самом? Она на другом конце галереи. Я смотрю на нее. Изменила прическу. А внутри она тот же человек?

Кто-нибудь из нас остался прежним?

Подозреваю, что нет.

Как это возможно после того, что случилось?

С тех пор как Хьюго рассказал мне о том, что Чэпмен пишет мемуары, я нервничал больше обычного. И бесконечно проверял телефон в верхнем ящике стола.

По-прежнему ничего.

Затем, за три минуты до ухода на конференцию по управлению, посмотрел еще раз.

«Плохие новости о Чэпмене. Позвони мне».

Меня так и подмывало пойти с телефоном в мужской туалет, но я не мог позвонить, не будучи уверенным, что никто меня не услышит. Ведь такой разговор мог разрушить мою карьеру.

– Том, – окликнул босс. – Мы уже идем в зал заседаний.

Лишь через час и пятьдесят шесть минут, когда встреча закончилась, я смог на законных основаниях забрать свой мобильный и приготовленный перед работой сэндвич с тертым сыром чеддер и тонко нарезанным огурцом. После чего направился в парк.

Хьюго сразу же взял трубку.

– Что случилось? – спросил я.

Его голос звучал тише обычного:

– Чэпмен застрелился. Он мертв.

– Что?

У меня закружилась голова. От ужаса стало дурно. Но жуткая правда заключалась в том, что я испытал постыдное чувство облегчения.

– Неужели он?..

Я не смог закончить фразу. Но Хьюго точно знал, что я имел в виду.

– Говорил о нас перед тем, как сделать это? Не знаю. Я только что услышал новость. Придется подождать, пока вся история не появится в газетах.

В тот же миг я увидел, как вся моя жизнь растворяется. Все узнают. На работе, Сара, группа поддержки по средам…

– Похоже, он сделал это в выходные на ферме, пока жена и дети были в Лондоне, – продолжил Хьюго. Теперь его голос звучал более отстраненно, словно он дистанцировался от своих чувств. – Выстрелил себе в голову.

В моем воображении возник образ бледного долговязого школьника с испуганным выражением лица. Меня вырвало. Проходившая мимо женщина с ребенком бросила на меня полный отвращения взгляд.

– Это наша вина, – пробормотал я, вытирая рот. – Если бы мы позволили ему рассказать кому-нибудь…

– Прекрати, – твердо сказал Хьюго. – Ты не можешь так думать. Его заставили бы замолчать. Может, даже выгнали бы нас всех под каким-нибудь предлогом. В те дни все было иначе. Ты же знаешь.

Он был прав, но мне от этого не полегчало.

– Ты рассказал об этом своей девушке, Саре? – спросил он.

– Большую часть.

– Не все?

– Нет. Она не спрашивала.

Мои лодыжки обнюхивала какая-то собака. Ее хозяин шел ко мне, вероятно, чтобы надеть на пса поводок. Я встал и побрел прочь.

– Ты ведь не думаешь, что Оливия что-нибудь расскажет Саре? – спросил я.

– Как? – поинтересовался Хьюго. – Мы никогда с ней не встречались.

– Но когда я представлю ее вам, это может всплыть в разговоре.

– Сомневаюсь. Кроме того, они вряд ли станут закадычными подружками, не так ли?

Втайне я согласился, но его комментарий меня задел.

– Почему бы и нет?

– Они очень разные.

Я ощутил прилив раздражения к своему старому другу и дерзко произнес:

– Вообще-то я попросил ее выйти за меня замуж.

Наступила тишина.

– Ты все еще здесь?

– Да.

– Она мне отказала.

– И то хорошо.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, вы едва знаете друг друга, а даже если бы и знали, вы – небо и земля!

Я почувствовал потребность за нее вступиться.

– Ты сам сказал, что никогда с ней не встречался.

– Я слышал достаточно.

– Различие может быть и плюсом.

– Общие интересы и схожее происхождение важны, когда дело доходит до свадьбы, – твердо сказал Хьюго. – Судя по тому, что ты мне рассказывал, она тебя никогда не поймет.

Именно так заявил бы отец, будь он жив. А мама, казалось мне, проявила бы больше понимания. Я вдруг обнаружил, что ноги несут меня к мосту Ватерлоо.

– Знаешь, Хьюго, я собираюсь рассказать все Саре. Не хочу никаких секретов между нами.

– Если ты это сделаешь, то и меня втянешь.

– Она никогда никому не расскажет.

В голосе Хьюго зазвучала паника.

– Надеюсь, ты прав. И если твердо решил жениться, то, по крайней мере, узнай ее получше. Тебе нужно убедиться, что она не охотится за твоим домом и деньгами… Том? Ты здесь?

Я положил трубку. Предостережения Хьюго причиняли боль. Он ошибался. Разве после школы я не пообещал себе всегда поступать правильно? Не смогу жениться, не будучи с невестой честным.

Сара сидела на кухонном полу, окруженная холстами и кистями. Ей нравилось так работать, и хотя часть меня не любила беспорядок, другая часть восхищалась ею.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – произнес я. – Подойди сюда и присядь.

Она подошла ко мне.

– Что случилось?

Я прижал ее к себе. И с болью осознал, что это, возможно, будут наши последние объятия. Погладил ее по волосам. Она вплела в них утром маленькие розовые и бледно-голубые бусины.

– Я должен тебе кое-что рассказать.

Я говорил и, к своему ужасу, чувствовал, что по моим щекам текут слезы. «Большие мальчики не плачут». Слова отца звучали в ушах, будто он был здесь, с нами.

– Том! – Сара обхватила мое лицо ладонями. Я посмотрел в ее широко раскрытые доверчивые карие глаза. – Что случилось? – тихо спросила она. – Ты меня пугаешь. Ты заболел?

– Это Чэпмен, – всхлипнул я.

– Мальчик из школы?

– Он покончил с собой. – Я сделал глубокий вдох. – Застрелился из-за того, что в школе его совратили. Его, меня и Хьюго. Один из учителей. Он обычно заставлял нас приходить к нему в комнату после ужина. Никто из нас так и не смог по-настоящему с этим справиться.

Вот так. Слова вылетели, точно пуля, которую Чэпмен пустил себе в голову.

Никогда раньше я так не рыдал. Даже когда умерла моя мать.

– Тише. – Сара держала меня в объятиях, покачивая взад-вперед.