Тюремщик - Валентеева Ольга - Страница 12

– Знакомься и запоминай. – Фитц вел себя так, будто мы с ним – старые друзья. – Вот этот бродяга – Лиам.

Мне кивнул суровый бородатый брюнет, старший среди слуг. Его бровь пересекал глубокий шрам, чуть не доходя до глаза. Сразу захотелось узнать, кто им его наградил, но, конечно, это был бы неуместный вопрос.

– Это Шайн, – продолжал Фитц. – И Марк.

Шайном оказался тот самый младший мальчишка. Он был весь светленький и тонкий, как солнечный луч, неведомо как оказавшийся в этом темном месте. Марку же было около тридцати. Рыжеватый, с крупными веснушками на носу, он, вопреки ожиданиям, не внушал симпатии, а наоборот настораживал.

– Наш молчун Икс.

Икс? Вряд ли это настоящее имя. Скорее, прозвище. Иксу было лет тридцать пять. Его черный пронзительный взгляд заставил меня поежиться.

– И, наконец, Тик-Так. Можешь звать просто Тик, или же Так.

Тоже прозвище, поняла я. Тик-Так казался нескладным, слишком худым, слишком угловатым и неловким. Но зато улыбался искренне, и я прониклась к нему симпатией.

– Меня зовут Розалин, – представилась в ответ. – Разрешите присесть?

Мужчины подвинулись, и я заняла край скамьи, а Фитц крикнул:

– Тайнеке, Лиси, мы сейчас умрем от голода! Поторапливайтесь!

В столовую тут же вплыли две руки, придерживающие поднос, заставленный тарелками с супом. В центр стола отправилась миска с хлебом, а тарелки замерли перед каждым из нас.

– Ешьте быстро, – подгонял Фитц. – Работы много.

Видимо, он здесь был главным над слугами. Почему тогда Арман не представил меня сразу? Забыл? Не захотел? Решил, что побегу в первую же ночь, как говорил Фитц? Скорее всего, правдивым был последний вариант. Я ела суп и думала о том, как там Джесси. Брат даже не знает, насколько мы близко друг к другу. Ничего, скоро узнает. И все будет хорошо, потому что я зубами выгрызу помилование для него.

После завтрака я разнесла еду заключенным. На этот раз никто не пытался со мной заговорить. Многие плакали, кто-то громко ругался так, что у меня покраснели кончики ушей. В нашем доме подобные слова были под запретом. Но здесь не дом, а тюрьма. Может, этому человеку так легче? Кто я такая, чтобы его осуждать?

Поэтому просто подвинула еду в окошечко и пошла дальше, вдоль ряда совершенно одинаковых дверей. Двери, двери… Когда с едой было покончено, отвезла тележку на кухню, и на этот раз даже не заблудилась. Восприняла это как добрый знак, и назад спускалась в более хорошем настроении. Для того, чтобы возить моющие принадлежности, мне выделили похожую тележку. Теперь на ней громоздилось ведро и все, что выдал добрый господин Фитц. Итак, за день надо убрать десять камер. Я решила не усложнять задачу и отсчитала ровно десять дверей, начиная от входа на первый уровень. Достала из кармана паучка-артефакт. Надо же, какая ирония. Интересно, сам Арман знает, что в городке его называют пауком? Наверное, да. Я прислонила паучка к двери, и он вцепился в нее всеми лапками. Щелкнули, отворяясь, засовы.

Один шаг внутрь – и я поняла, почему здесь сходили с ума. Помещение было крохотным, где-то четыре шага на четыре. Здесь еле помещалась лежанка и накрытая крышкой дыра в полу. В воздухе ощутимо пахло немытым телом. Парень, который свернулся на краю лежанки, был приблизительно моего возраста. Его одежда была грязной, в бурых пятнах. Что это? Пролитая еда? Кровь? Он спал, обхватив себя руками, и вздрагивал во сне. Что такого нужно было натворить, чтобы очутиться здесь? Я на минуту закрыла глаза, стараясь справиться с эмоциями, а затем решительно взялась за ведро с водой. Работать! Как сказал Арман, невиновных здесь нет. Даже Джесси был виновен в заговоре против короля. Да, для меня это не имело значения, но кто знает, за какое преступление осужден этот парень?

Подмела пол, хорошенько почистила щеткой и смыла водой. Воздух в камере сразу стал легче. Вот и отлично! Чем смогла, помогла. Еще раз взглянула на заключенного, вздохнула и вышла из камеры. В следующей тоже ждал достаточно молодой мужчина. Паучок работал исправно, и узник спал, только вряд ли его сны были добрыми. Он что-то бормотал под нос, вздрагивал всем телом, будто начиналась судорога, а я старалась убраться как можно быстрее. Не сказать, чтобы в камерах было грязно. Но сам воздух был настолько тяжелым, что хотелось сбежать и казалось, что вот-вот задохнусь. Я и сбегала – раз за разом, пока десять дверей не остались позади. Как и обещал Фитц, воду в ведре менять не пришлось, но вот подниматься по ступенькам с ведром в руках и опустевшей тележкой оказалось не так просто. Радовало, что три хлопка отправили моющие средства обратно без моего участия.

Прошло всего два часа, а я так вымоталась, будто проработала весь день. О том, чтобы склониться над вышивкой, и речи не было: руки предательски подрагивали. Поэтому я лежала в своей комнатушке и вспоминала лица тех мужчин, в камеры которых заходила. Не знаю, содержались ли в Атеррасе женщины. Судя по угрозам дознавателей в столице, да, но пока что не видела ни одной. Может, они на отдельных уровнях? Или же их направляют в другую тюрьму, а мне солгали, чтобы запугать?

Мысли крутились и крутились, как бешеные, пока я не забылась тревожным дневным сном. И даже сквозь сон казалось, будто кто-то глядит на меня, и от этого взгляда было страшно.

На следующее утро меня снова ждал Арман. Он учел прошлую ошибку, и вместо того, чтобы разбудить в ранний час, попросил Бриста привести меня в кабинет, как только проснусь. Поэтому, стоило открыть дверь, как короткий лай заставил вздрогнуть с головы до пяток.

– Брист, не пугай. – Я прижала руку к груди. – Разве так можно?

Пес повел мордой, будто мог меня видеть, и потрусил прочь, приглашая следовать за ним. Так мы и дошли до кабинета Армана. Тюремщик привычно сидел за столом, на этот раз без маски, и листал какие-то документы. Лицо его было мрачнее тучи. Мне стало не хватать маски…

– Доброе утро, госпожа Делкотт. – Он задумчиво поднял голову и посмотрел на меня так пристально, что сердце забилось быстро-быстро. – Надеюсь, Брист не разбудил вас?

– О, нет. Я уже собиралась приступать к работе, – ответила ему.

– Что ж, хорошо. – Внимательный взгляд Армана будто делил меня на части. – Я обещал вам артефакт для ориентирования в тюрьме. Не подумайте, что забыл о нем – это не так. Возьмите.

Еще один паучок, только черного цвета, опустился на столешницу. Я протянула руку и коснулась прохладной спинки. Будто настоящий – чуть мохнатый, только холодный.

– И как им пользоваться? – спросила с интересом.

– Если потеряетесь, опустите паучка на пол, и он приведет вас к требуемой комнате. Только произнесите вслух, куда именно хотите попасть.

– Я поняла вас. Благодарю за помощь, господин Ферри, – ответила, прикрепив паучка на платье, будто брошь.

– Не стоит благодарности. Ступайте, госпожа Делкотт. Кстати, не успел спросить вчера, помог ли вам белый паук?

– Да, все прошло, как вы и говорили. Заключенные спали. Скажите, господин Ферри… – Я замялась, задумавшись, а стоит ли спрашивать. – Эти люди… Почему в Атеррасе они сходят с ума? Понимаю, здесь много магии, но магия есть повсюду.

– Магия Атерраса отличается от всего, что вам когда-либо приходилось видеть. – Мне показалось, что Ферри забавляет мой интерес к тюрьме. – Это место построено для наказания. И духи, которые в нем обитают, вершат правосудие. Так, как его понимают именно они. Не подумайте, что четыре стены – это и есть кара за преступление. Нет, Розалин, все куда сложнее, и вам предстоит самой в этом убедиться.

– То есть, суть наказания в Атеррасе иная? Не отбытие срока?

– Видите, вы сами поняли, – ответил Арман. – А теперь простите, мне надо работать.

Он протянул руку, и маска возникла будто из воздуха. Когда она опустилась на лицо тюремщика, мне стало легче дышать. Будто не только он управлял тюрьмой с помощью маски, но и сам Атеррас сдерживал мощь своего хранителя.