Страсть Зверя Пустыни (ЛП) - Хард Леона - Страница 73

Конечно, от этих мыслей я окончательно проснулась и заерзала с намерением слезть с пальцев, но член тут же сильнее надавил на лоно, обездвиживая добычу и вжимая в одеяла. Но пальцы хотя бы исчезли из того места.

Наша первая брачная ночь. Все же пришел выполнять проклятый ритуал. Уж лучше бы не выполнял, только не так, как с безмозглой куклой. Без чувств и привычных поцелуев. Как-то всё механически и не аккуратно, от этого и не приятно.

Просто прекрасно. Я ненавидела сейчас эти ощущения, а скучала по тому старому Артуру.

-  Вытащи Его из меня, - мне не хотелось этого механического, пустого занятия любовью.  -  Я больше тебя не хочу.

Пробормотала в подушку, ощущая, как мышцы собственного лона предательски сжимаются вокруг силы и мощи, словно желая продолжить проклятые фрикции. Пожалуй, я начинаю ненавидеть свое тело, которому было глубоко начихать на все обиды и войны.

Разумеется Артур послушно не выполнил приказ отпустить. Лишь освободил мои плененные руки, затекшие в одном положении за спиной, и наклонился к ушку, раздавливая своими бедрами и своей мощью. Не вдохнуть. Не выдохнуть. Ничего не сделать. Остается лежать под ним и задыхаться в подушке, теребить ее, иногда сминать, потому что его толчки во мне совершенно не контролируемые и дикие.

Я... я не могла терпеть ледяного, бездушного Артура, поэтому одной рукой слепо и не заметно в темноте наощупь попыталась определить местоположение моего меча. Где-то здесь был. Я ведь клала его рядом с ложе на случай прихода мужа. Пальцы бесшумно, аккуратно прощупали одеяла и  наконец-то наткнулись на холодное лезвие.  С победной ухмылкой поудобнее схватилась и... меч со звоном грохнулся в другой стороне комнаты. Толчки внутри лона в тот момент прекратились, и я должна была сразу понять, что муж заметил мои манипуляции и попытки дотянуться до меча, но не заметила.

Он поставил руки по бокам от моих плеч и наклонился. Носом провел по коже шеи, ноздрями шумно потягивая мой личный запах и запах маленьких роз, оставшихся в прическе после свадьбы.

- Не думаешь же ты, что я попадаюсь в одни и те же ловушки? - поинтересовался, возобновляя движения бедрами и толчки в моей плоти, отчего я поморщилась и повела плечами, стараясь хоть немного сбавить давление мужского тела.

- Лилия, ты забываешь одну простую вещь, - интимно понизив голос, он продолжил шептать и легкими прикосновениями языка время от времени облизывать мою шею, словно собирая во рту запах и вкус кожи. Всё достаточно мило для такого мужчины, как Артур, и тембр голоса, и поцелуи за шеей. Более того каким-то особенным собственническим жестом отвел мои волосы в сторону, высвободив для поцелуев мое плечо и часть шеи. Двумя пальцами странно по-теплому провел по обнаженному участку тела, сравнивая насколько его пальцы грубые и мозолистые, а моя кожь какая наощупь. Но после выдержанной паузы все это исчезло, а его голос обрел мощь:

-  Это Я говорю, когда и что ты будешь хотеть. Отныне ты моя СОБСТВЕННОСТЬ! Я твой господин и ты принадлежишь мне по всем законам! И по священным традициям, и по людским нормам, и по законам самих Красных Песков! И до конца  дней каждый твой волос будет принадлежать мне!

С каждым словом его движения становились агрессивнее и глубже. Вдавливали меня в пол. Растягивали. Вжимали. Протыкали. Одним словом: восторгались ощущением власти над добычей.

- Не так резко. Успокойся!  - в порыве эмоций закусила маленькую красную подушку, а пальцами впилась в нее же, таким примитивным образом сдерживая порывы поругаться. Должно быть сейчас глубокая ночь и мальчики спали. Мне не хотелось их пугать своими криком. На мои приказы остановиться или быть нежнее он ожидаемо отвечал молчанием, но по крайней мере, приостановил движения для небольшого разговора между нами.

- Я был слишком нежен и многое позволял своей диковинке, оттого ты потеряла ощущение реальности. Ты позволила себе меня унизить, выставив доверчивым глупцом. Впредь, чтобы я не слышал от тебя таких слов, как "больше не хочу тебя"!

В порыве ярости вышел из меня, но лишь для того, чтобы подхватить за бедра и поставить на четвереньки. Одной рукой вдавил за шею лицом в подушку, а другой взял за бедра и подкинул поближе к паху. С первого же толчка так глубоко вошел, что я приглушенно взвизгнула в подушку. Несомненно он желал проткнуть мне женские органы и достать до горла.

- Сюда тебя кто-нибудь трахал, кроме меня?

- Ты окончательно сошел с ума!? - огрызнулась, поскольку чувствовала себя бабочкой, нашпигованной и распятой на игле. Сколько бы не мельтешила крылья и не ерепенилась все равно оставалась на нем.

- Отвечай! - еще немного и раздавит своими бедрами.

- Нет. Не было там никого кроме тебя! Ты же знаешь!

После верного ответа его бедра плавнее задвигались, менее резко. Спокойнее. Ответ пришелся по душе. К интимным складкам внезапно притронулись его пальцы, мужской голос пробасил повторный вопрос:

- А здесь кто-нибудь трогал?

- Нет, конечно, - устало выдохнула.

Итак на протяжении всей ночи. По каждому поводу. По поводу каждой ласки.

Не знаю, что желал добиться этими вопросами? Показать, кому принадлежу и буду принадлежать, пока не упокоюсь с миром под слоем красных Песков?

Он даже вылизал «там». Сомневаюсь, что зверина когда-либо кого-то "там" облизывал. Муж перепробовал меня везде, облизал, оттрахал во все места, залил все тело своим семени. И на каждый поцелуй, прикосновение или движение бедер интересовался, первый ли он там касается. Скорее всего, брачная ночь была моим наказанием за распущенность?

Ибо на финальном аккорде он решил напоследок добить и лишить меня очередной девственности..

 Между ягодиц прошел толстенный член. Это словно в горлышко стеклянной бутылки пытаться засунуть ствол дерева. Меня на части порвали, надели на меч, посадили на кол и заставили замычать в подушку, сдерживая крик. Сердце загромыхало в груди, а тело прошиб мгновенный холодный пот.  Колени затряслись, и я обмякла. Но мужская рука подхватила под бедрами и вернула в исходное положение: на четвереньки, как сучку, которую сзади драл кобель.

- Можешь визжать, детей я на сегодня убрал. На этом этаже никого, кроме нас.

- Ты будешь вечно жариться у дьявола в котле грешников! - в запале пообещала ему. Мой гнев вызвал у него только смешок (хмык) и укус мочки моего уха.

- Не сомневаюсь. Ну, а ты, якобы невинный ангелок, будешь вечно жариться  там же на моем члене без возможности когда-либо кончить.

Мои локти, на которых я держала вес, устало затряслись. Колени уже давно тряслись и разъезжались в стороны. Хотелось одного: отключиться или упасть в обморок. Мое тело, не переставая, дрожало от его неудержимости.

Он меня затрахал до смерти во все дыхательные и вместительные для члена места.

Чтобы сильно не визжать во время самого адского соития в жизни мне пришлось выть в подушку и впиваться в нее пальцами. А губы искусать в кровь.  С меня ручьем лился пот. А в мыслях, да и вслух я проклинала садиста! Извращенец делал со мной такие вещи, что стыдно вспоминать, ставил в страшные позы, скручивая мой позвоночник в кольцо, как заблагорассудится его члену.

Дьявол вышел на свободу. Раньше оказывается он сильно сдерживал свои сексуальные фантазии и неудержимые порывы.

Когда закончил брачную ночь, на мне не осталось живого места. Только губы не тронул. Одни губы. К которым кто-то кроме него прикасался.  В один миг, притянув за шею он видимо в порыве страсти забылся,  хотел поцеловать, но внезапно осекся, посмотрев на мои губы, после чего иронично надломил уголок губ в презрительной насмешке. Хоть и не сказал, но я поняла посыл и отказ целовать меня в губы.

Сегодня не остался со мной спать. Пока натягивал штаны я лежала все также без движения, лицом в подушку и не могла свести ноги. Но буркнула напоследок:

- Твоя ненависть менее страшна, чем твоя любовь…  ты очень жестоко любишь и ревнуешь.  Только мне кажется, что я могу полюбить тебя, как ты своими кулачищами лично все рушишь.