Открытый мир (СИ) - Хорошко Евгений Алексеевич - Страница 28

К тому времени Тимофей с ребятами закончили переглядываться между собой. В общем-то, на улице был не месяц май, чтобы там долго толкаться. Обычному человеку, по крайней мере. Я уже давно ждал, когда они устанут мёрзнуть, как волчий хвост, и выдвинут дельные предложения. При всём кажущемся богатстве выбора, все они сводились к необходимости уходить из Прасковска, причём как можно скорее, что меня целиком устраивало.

— Короче, — начал Тимофей, — Пока ты мародёрил на пожаре, мы решили идти в Шумянский. Цели свои мы достигли, Кирилла и Катерину инициировали и даже немножечко прокачали. Время валить, пока нам не отгрызли что-нибудь ненужное.

— Согласен, — кивнул я, — Пойдёмте вместе, что ли? Покажешь меня в Шумянском, представишь. А то мне как-то не с руки объяснять незнакомым ребятам, что я мирный. Вдруг не поверят?

— Я тоже так думаю, — согласно пробормотал Тимофей, — Что же, пойдём. Нам всё равно только пешкодралом. Идти долго, так что чем раньше выйдем, тем раньше мы доберёмся.

— Мудрое изречение. А температура тебя за бортом не смущает, чтобы пешком идти? — спросил я, разглядывая плывущие по воздуху снежинки.

— Ты бы лучше спросил, смущает ли нас отсутствие провианта, — криво усмехнулся Тимофей, — От холода нас до сих пор спасала одежда, тепловой кристалл и будильник на полчаса, чтобы не прогреться до хрустящей корочки. Нам придётся ещё заночевать в квартире на окраине Прасковска, так что по дороге разглядывай продуктовые — может разживёмся тушёнкой. На воду мы снег растопим.

— Хорошо, — согласился я. Пешком значит пешком. Припоминая о наличии неких «постов» вокруг города, рассчитывать нам, действительно, следовало лишь на козьи тропы.

Недолго поболтавшись у подъезда, мы собрались в путь-дорогу дальнюю, Скворушке лететь. Песенку прощальную, как ему не спеть?

— Нора, песню запе-е-вай! — скомандовал я, пристраиваясь в тыл процессии. Следопыт типа «Терминатор» шёл впереди, вынюхивая угрозы за горизонтом, заодно выбирая для нас маршрут. Я был в арьергарде, чтобы наименее боеспособного воина среди нас никто не сцапал вместе с его воительницей — Катюшей.

Где ты солнце вешнее,

Ясный небосвод?

Над пустой скворечнею

Скворушка поёт

Нора с явным энтузиазмом принялась выводить песню своим мелодичным голосом, предсказуемо обнаружив у себя талант певицы лучше, чем у любой оперной примадонны. Лучше вышло бы только с музыкой, но последнюю мой пакет подключения к Ноосфере не предлагал, ибо я нищеброд мог расплачиваться за него только своими нервами. Оно и к лучшему, наверное, что Нора не могла врубить мне музыку по вкусу. Боюсь, в таком случае она бы начала меня шантажировать тем, что поставит мне гангста рэп. Йоу!

Самым удивительным, как мне показалось впоследствии, было то, что на нас никто не напал до самого ухода из Прасковска. Пока Нора распевала мне детские песенки, я не переставал оглядываться по сторонам. Опыт подсказывал: стоит расслабиться или отвернуться, как тебя тут же куснут за ягодицу. Однако судьба словно решила рассчитаться за все предыдущие неприятности, и сюрпризов больше нам не устраивала. На пути к окраинам Прасковска мы несколько раз останавливались на перекур — он же, обогрев тепловым кристаллом — и нас никто так и не стопорнул. Мы прошвырнулись за хабаром, чтобы не сосать на ужин собственную лапу — и нам снова никто не мешал. Мы успешно переночевали в одной из квартир, и даже не спалили её в процессе.

Чудеса, да и только — подумал я и как водится, оказался чересчур оптимистичен.

Настоящие чудеса начались, стоило нам только выбраться из города и ломануться козьими тропами в направлении посёлка Шумянский. Видимость из-за сугробов и холмов была отвратительной. Даже мне, не зная дороги, пришлось выходить в авангард, чтобы проторить остальным тропинку сквозь снег. Ту, которую я едва нащупывал под собой ногами, успело за последние дни изрядно замести.

Нападение случилось неожиданно, даже несмотря на то, что я тщательно вслушивался вокруг себя, отслеживая любые посторонние звуки. Ни единого, ни запаха, ни шороха со стороны. Казалось, всё как обычно — ребята пыхтели, выбиваясь из сил, пробираясь сквозь сугробы за Прасковском. И тем не менее, на душе что-то было мне неспокойно.

— А-а-а-ха! — заорал от испуга Тимоха, когда всю нашу процессию внезапно вздёрнуло на метровую высоту и развернуло вверх ногами прямо в воздухе. Даже я не сдержал непроизвольного ругательства, хотя в таком положении оказывался чаще, чем мне того бы хотелось. У телекинетиков, что, ухватки всегда одни и те же? Неужели поблизости Шура!? Она здесь!?

Даже забыв о возможной опасности, я принялся лихорадочно озираться вокруг.

— Кто такие!? — рявкнул в нашу сторону соткавшийся буквально из воздуха короткий тип в сером тулупе и бирюзовой шапке-ушанке.

Возрастом где-то за сорок пять лет, он выглядел словно вырвавшийся из книжек Толкиена гном — такой же широкий и бородатый, как было описано в сказках. И пусть косую сажень в плечах низенький мужик явно заимствовал у тулупа, красная пропитая рожа точно была его собственным достижением. Недовольный рык «гнома» прозвучал с такой сдерживаемой свирепостью, словно в завязке он находился последних месяца три-четыре. А то и пять.

Что сказать? Водка — зло. Пьёшь её — нехорошо. Перестаёшь пить — тоже грустно. Всюду клин.

— Свои мы! — испуганным зайцем крикнул долговязый «терминатор», продолжая трепыхаться вниз головой. Я как раз составлял ему компанию, благодаря чему вдруг обнаружил, что задирать нос в некоторых случаях может быть полезно. В частности, когда на тебя устраивают налёт с воздуха, а ты до последнего момента ни сном, ни духом.

Остальные из «принимающей» группы уже снижались, чтобы приземлиться от нас неподалёку. Знакомая картина — Шура таким же способом выводила товарищей из-под удара во время разборок. Лорд в тот раз переборщил с бойцами ближнего боя, в результате чего на летающих противников те могли, разве что, тявкать. Ну или попробовать поколотить единственного бойца, которого забыли тогда на земле — меня, то бишь. Мне тогда изрядно досталось на орехи.

С моего ракурса было сложно разглядеть, кто есть кто среди «пограничников» — однако единственную среди них женскую фигурку я опознал бы и в зимнем тулупе, и в надвинутой по самые брови шапке.

— Шура! — крикнул я, затрепыхавшись в воздухе, отчаянно пытаясь перевернуться в приличное положение, — Это я-я-яаумгм!

Телекинетик среагировала на резкое телодвижение, как обычно, мгновенно — макнув меня в сугроб с головой. Я выплюнул набившийся в рот снег и продолжил попытки дозваться до этой, грхм… реактивной. Заразы. В заднице. А то с неё сталось бы ухудшить наше положение ещё больше, причём безо всякого смысла и пользы. Она же теперь не могла увидеть, что я — это я! А значит, была склонна к зверствам, уж я-то знаю.

Единственным плюсом было то, что я продолжал слышать происходящее, даже с погружённой в сугроб головой. Улучшенный слух вовсю отдувался за то, что мне не удалось засечь засаду с воздуха.

— Дед! — резко бросила Шура, и это был её голос — теперь мне было это кристально ясно, — Разбирайшя быштрее с придурками. Вон тот жирдяй вешит больше, чем все остальные вместе взятые. Я не нанималафь подъёмным краном!

С какого-то перепугу блондинка сильно шепелявила. Отморозила себе нижнюю челюсть, или ей кончик языка продуло, когда с раскрытым ртом летала? От этого её голос прозвучал в четыре раза кровожадней обычного. Новый рекорд.

— Шура! Это я — Виктор! — продолжал я надрываться, без особой надежды быть услышанным из сугроба.

— Александра, тебя никакой подъёмный кран не заменит, — уверенно ответил ей «гном», но как выяснилось, его погоняло было всё-таки «дед», — Иначе мы его брали бы вместо тебя. Потерпишь.

Адская блондинка что-то недовольно пробурчала себе под нос, когда её проигнорировали. «Дед» продолжил допрос Тимохи.

— Свои говоришь? Свои по домам все сидят, — весомо заметил он, — Кто такой?! Откуда прёшь?!