Последний и решительный (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 25

Резкий и малообщительный, он не пришелся по вкусу дворцовой знати. Вокруг генерала плелись интриги. Бонч-Бруевич платил придворным той же монетой, подозревая некоторых из них в шпионаже в пользу Германии.

Это же неумение уживаться с людьми привело к тому, что он проморгал заговор подчиненных генералов в пользу Климова. Тем более что один из его ближайших помощников полковник Лукирский, что мог бы обо всем догадаться, резко занемог, будучи отравленным.

— Ну не идиот ли⁈ — не выдержав, воскликнул Михаил, читая подготовленную Гумилевым справку о генерале.

— Что ты имеешь виду? — удивилась Елена, коя тоже ознакомилась с предоставленными документами, чтобы использовать их уже по своей линии работы на информационном фронте.

— Есть такая народная мудрость: «С волками жить — по-волчьи выть!» Ну если ты оказался в волчьей стае, так и вой по-волчьи, а не тявкай как собака! Так нет, вошел в жесткий клинч. Кем он себя возомнил, что попер против всей стаи в одиночку?

— Он считал, что в высших эшелонах много германских шпионов…

— Тем более! Один в поле не воин! Ты создал команду для противостояния этой шобле? Нет! Решил сражаться с врагами в одиночку как супергерой, одев трусы поверх трико? Ну видишь ты, что по твоему усмотрению, кто-то как минимум работает на германскую разведку, ну так зачем орать об этом на каждом углу?

— А что он должен был сделать?

— Использовать их в свою пользу, а не морду при их виде морщить. Раз оказался во враждебном окружении, притворись своим, войди в режим «в стане врага» и сливай им дезу в приватных разговорах! «Подведи под монастырь» контрразведки наконец! Вот кстати образчик его тупости… Приехала императрица… наверняка ведь его загодя предупредили о визите. Не внезапно же она появилась, упав как снег на голову в середине лета.

— Ну да, за день минимум должны были известить, — согласилась Елена.

— И что этот кретин делает⁈

— Что?

— В том-то и дело, что ничего! Когда приезжает императрица, он отказывается показать карту планирующегося наступления. Как результат, приобрел могущественного врага.

— Но действительно Миша, зачем ему это делать если он подозревает чуть ли не саму императрицу в том, что она германская шпионка?

— Именно! Он подозревает, что в свите императрицы есть шпионы, а то и она сама! А значит они по определению захотят увидеть карту и сделают все для этого. Так?

— Так…

— Что он должен был сделать?

— Что?

— За те сутки, что у него имелись до приезда императрицы со шпионами он мог бы не балду пинать, а подготовиться — нарисовать новую карту, ложную и показать именно ее, да с верноподданническими реверансами и щенячьим восторгом в голосе, от радостного осознания того, что его слушает сама императрица, рассказать о планирующихся ударах с перечислением тех средств, что при этом будут использованы! В итоге не только бы не попал в опалу, но, если в ее свите действительно имелись шпионы — ввел бы в заблуждение врага, а сам по ходатайству от императрицы, что имела просто убойное влияние на мужа, получил бы какую награду и укрепил свое положение!

— Знаешь… после того, как ты это все пояснил, и правда, его поведение выглядит… не очень умным.

«А потом он, приблизив к себе таких же как он сам драгомировцев создал ту самую Красную Армию, лавры от создания коей присвоил себе Троцкий, и эта армия жидко обосралась сначала в Польше, потом в Финляндии, на Халхин-Голе и наконец в сорок первом», — с раздражением подумал Климов.

Понятно, что Троцкий тогда тоже руку приложил, начав двигать наверх прапорщиков в качестве своей опоры в армии, но идеология была заложена именно Бонч-Бруевичем и ее не трогали.

Еще одной причиной, почему полковник в принципе не собирался вербовать именно Михаила Дмитриевича в свою команду, это ситуация с евреями. Именно этот генерал выступил с инициативой выселения евреев из приграничной зоны на восток, подозревая их поголовно в шпионаже на германцев. Как итог, евреи потеряли большую часть имущества, но что хуже — многие тысячи тупо погибли в момент этого своеобразного Исхода, так же на месте, где им предписали обосноваться ибо про жилье для них никто не подумал. Так что на генерала Бонч-Бруевича у них имелся огромный зуб размером со слоновий бивень и всякая связь с этим человеком могла сильно ударить по Предводителю вплоть до разрыва отношений с «Поалей цион» и «СЕРП», что конечно Климов допустить не мог.

Но Климову требовался его брат Владимир. Вот этот чел, что называется — голова! Как известно, коней на переправе не меняют, а Владимир Дмитриевич фактически создал систему управления, что худо-бедно работает, так что было бы очень неплохо перетянуть его на свою сторону.

— Что вы от меня хотите?

— Уточнить политическую позицию вашего брата. С кем он, с «внешними» или с «внутренними» большевиками?

— Он с Лениным.

— А Ленин у нас как бы над схваткой… — понятливо кивнул Климов. — И пока Ленин жив к нам он не пойдет.

— Верно.

— А вы сами к какой когорте себя причисляете?

На что генерал-майор только усмехнулся.

— Да уж конечно не к внешним. Но и к тебе не пойду.

Климов понятливо кивнул.

«Что же мне с тобой делать-то? — задумался Михаил. — Сыграть грязно? Дескать приблизить к себе и через это бросить тень на твоего бра, что при Ленине ошивается? Так быстро станет ясно что это была игра и тогда на содействие со стороны Владимира можно будет не рассчитывать, скорее наоборот найдет как отомстить. А так уж ли они мне нужны? Точнее Владимир? Хотя кадры…»

Опять же как-то тиранить генерала Бонч-Бруевича тоже особых оснований не имелось. И тут полковника осенило идеей. Может не самой лучшей, но в данном случае оптимальной из возможных.

— У меня для вас предложение Михаил Дмитриевич. Предавать брата при этом не придется.

— Какое?

— Мы взяли довольно много пленных при штурме Петрограда…

Пленных и впрямь захватили много, около десяти тысяч человек, это без учета раненых.

—…Сейчас идет их сортировка и выявляется довольно много таких фанатично настроенных бойцов большевиков-ленинцев, коих мы принять в РОД не можем. Как бы не половина. И что с ними делать мне было непонятно до сегодняшнего момента, ну кроме как использовать их на тяжелых работах…

Фанатиков действительно оказалось на удивление много. Из Ленина вообще похоже усиленно лепили образ этакого живого святого, почти Иисуса, дескать тоже жертвует собой во имя простых людей, работает на износ с раннего утра и до ночи, и хочет построить рай на земле. Надо только уверовать в коммунизм и люди верили, сейчас они особенно податливы ко всякой ереси (если уж даже в двадцать первом веке во всякую чухню верят) и за новую веру и святого ведущего их в мир светлого будущего они готовы были отдать свои жизни. Владимир Бонч-Бруевич, уже прозванного серым кардиналом, не зря несколько лет сектантами занимался, так что как «компостировать» людям мозги знал хорошо.

—…Так вот, я предлагаю сформировать из них отряд, дать его вам под командование и отправить на помощь к финским пролетариям-социалистам, что сейчас ведут борьбу с национал-буржуазией.

— Понятно, — хмыкнул генерал-майор.

— Итак, ваше решение?

— Согласен.

17

Неожиданно пошел на сотрудничество Урицкий Моисей Соломонович, коего даже уговаривать не пришлось. Он остался в Петрограде до конца исполняя свои обязанности Председателя петроградского ЧК и комиссара внутренних дел и был фактически пленен на своем рабочем месте.

Изучив личное дело данного товарища, можно сказать типичная биография революционера с двумя ссылками и побегом заграницу, а также отношения к нему со стороны других революционеров, а оно было, мягко говоря, сложным, Климов сделал ему предложение продолжить работу по прежнему профилю.

— Благо у вас подходящее юридическое образование и опыт уже имеется. Только теперь ваша должность будет называться не Председатель ПетроЧК, а Директор КВН — Комитет внутреннего надзора, что будет стоять над КОП — Комитета охраны порядка.