Один за всех (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 31

В итоге Брехт троих выбрал. Эти не просто кивнули, что сможем сделать, не бзди королёк, эти заставили Их Величество разуться и весь, потом пропахший, ботинок обсчупали. Почесали затылок, ну, это как водится у умных людей, и только потом согласились взяться за эту работу.

— Через неделю заходите, Ваше величество.

— Нет, камрад, недосуг будет. Буду с лягушатников кожу снимать на женские туфельки. Пупырчатые таки будут. Давай так… Ну и дальше всё как с поварами и всякими сыроделами, дом, мастерская, академия, она же ПТУ, заказ на тысячу берцов и ссуды с кредитами.

— Барон?

— Барон.

— Сапожный барон⁈ — усы вверх поползли.

— У нас, в Великом королевстве Бавария, всякий труд почётен.

— Вот такими красивыми червонцами с вашей красивой харей на аверсе? А запишите меня в новые граждане Баварии. Это же немецкий учит опять, то австрияки заставляли…

— Да пофиг, будут с тобой клиенты на языке Петрарки разговаривать и ученики, так шпрехай на итальянским. А дети?

— А что с детьми?

— Ну, у нас всеобщее среднее образование, а чтобы членом городского совета стать или офицером нужно знать немецкий и русский. Вся Бавария начала русский учить. Захотят твои дети в люди выбиться, придётся им полиглотами стать.

— Так они и так проглоты! Жратвы не напасёшься. Все заработанные деньги на говно переводят. Все кусты на дворе загажены.

— Так, что фрайхер, согласен на переезд?

— А поехали. Хуже не будет. Тут французы с тебя последнюю копейку дерут. Офицеры вообще стыд потеряли, заказали новые сапоги, а расплатились кулаком в морду. Поеду я в твоё Великое королевство.

Событие тридцать седьмое

Если вы хотите построить социализм, выберите страну, которую не жалко.

Отто фон Бисмарк

Говорят, сам Брехт не видел, и в этот раз вряд ли придётся увидеть, хотя если сильно здоровьем заниматься, то можно и дожить. Так вот, говорят, что у Бисмарка было кольцо, на котором было выгравировано одно слов «ничего». Якобы, когда Отто Эдуард Леопольд, фюрст фон Бисмарк-Шёнхаузен был в России послом, то очень ему понравилось это слово, которым можно сказать всё. Хоть одобрение, хоть отрицание, хоть непонимание. Да, вообще всё что угодно. К чему это?

А вот к чему. А что с французами в Болонье? А, ничего. Нет их в городе. История классная получилась. Сейчас же люди наивные и во всё, что им не скажешь, верят. Как дети прямо.

— Папа я меня, правда, аист принёс?

— Тебя-то? Тебя-то да. Аист. Пьяный был. А Петьку — братика твоего в капусте нашли. Мамка твоя там полола. Юбку подоткнула и вертит задом. Тьфу. Увлёкся. Не слушай.

Ванька ультиматум французам передал, и вернулись парламентёры на холм. Полевые кухни зачадили. Дровишки-то сыроваты. Три дня же дожди шли. Пообедали. Никто не идёт сдаваться. А и не надо. Поужинали. Хоть дровишки всё одно чадили. Спать полягали. Всё на виду у стоящих на стенах французов. И как только ночная мгла скрыла город, то егеря по большой дуге обогнули город, перешли вброд речку Савена и на лесной опушке расположились.

Не подвели французы, не зря в холодной воде задницы морозили и не только задницы. Передницы тоже. Они появились около двух часов ночи. Сначала по дороге на Модену и дальше на Милан проехали разведчики. Потом проехал авангард. Человек сто. Пётр Христианович кавалерию специально не взял. Лошадь заржёт в самый неподходящий момент и вся засада насмарку, в ночном бою можно пуль нахватать.

Только егерей взял, зато все — тысяча шестьсот человек здесь. Слонобои прихватили, но надеялись без них обойтись. Нужно же не французов уничтожить, это попутный бонус. Брехт, он же старенький и повидавший жизнь человек. Потому, точно вычислил, что после такого его предложения о сдаче, французские генералы и офицеры сдаваться не захотят, а город им некем оборонять. Они ночью тайно уйдут на Запад. Да и флаг бы в руки. Пусть сеют панику в Милане. Но! Как все завоеватели, они, отступая, попрут с собой из Болоньи обоз с добром. Там и золото с серебром будет, и вазы всякие с подсвечниками из драгметаллов, и ложки с кубками, и даже картины. Плюс бижутерия, у местных матрон отобранная. И повезут это всё не кавалеристы в ташках, хоть, чего особо ценное, и повезут, допустим, но основную массу ценностей повезут на телегах в обозе. Под охраной.

Брехт в прибор ночного видения отчётливо видел переходящую мост через речку Савену колонну. Шутка. Небо ясное и Луна в три четверти, и огромное море здесь, в Италии, звёзд. Млечный путь, так, прямо, рекой серебряной и кажется. Красота. И светло вполне. Просто в подзорную трубу виден обоз с охраной, что выполз из города. Немного лягушатников осталось, с парочку тысяч, а конницы и вообще пару сотен. Сто в авангарде и сотня в арьергарде, прикрывает колонну с ценным грузом.

Французы они молодцы. Без всяких кавычек. Наполеон он круче Петра первого и Ленина со Сталиным, вместе взятых. Именно же с его прямого указания и помощью неординарных мозгов Талейрана в Священной римской империи немецкой нации провели секуляризацию. Отобрали у церкви и земли и города и крестьян и кучу ценностей. При этом не смотрели католик ты или протестант различного толка, всех под нож. Правильно, тебя молиться поставили, а не крестьян к рабскому труду принуждать. Может и не о крестьянах думал Наполеон с Талейраном, а о том, как получившиеся новые герцогства и королевства своим маршалам и племянникам с пасынками отдать, но главное не причина, а следствие. Секуляризация проведена, и церковь на немецких землях владеет только храмами и погостами. Похороны в церковной земле платные. Даже сейчас платные.Ну, да чёрт с ней с Германией немецкой нации пока. Вернётся Брехт в Мюнхен и подумает о справедливом переделе ещё раз. Пока о Болонье.

Тут лягушатники сделали следующее. Они, не сами, конечно. А «местные так решили». Отобрать всё тоже у церкви и передать городу. Об этой истории Брехту поведал ещё в Вероне Клаудио, отправляясь сюда засланцем.

Примерно в километре от центральной площади Болоньи в оживлённом районе на via delle Belle во Дворце Сангвинетти открыли пинакотеку в Болонье. Началось всё, когда сенат Болоньи решил собрать в одном месте полотна из церквей, закрытых в связи с введением республиканского режима. Сначала они хранились в бывшем монастыре Святого Виталия, но в 1802 году переехали в здание, принадлежавшее ордену монахов-иезуитов. Всего в коллекцию вошло около 1000 картин из разных храмов и монастырей. И в этой пинакотеке есть свои «жемчужины»: творения Рафаэля, Джотто, Перуджино.

Брехт сразу загорелся, как узнал, всё в Дербент переправить. Но!!! Одно дело, если король Баварии обчистит местный музей, банки и прочие сокровищницы. И совсем другое, когда это сделают отступающие французы, а он просто у них отобьёт и забудет сенаторам в Болонье об этом сказать.

— А чего там ночью стреляли?

— Да мы решили на французов засаду устроить. Прямо сердцем чуял, что они сбегут ночью.

— И, Ваше Величество? Устроили? Побили? Ценности отбили?

— Не успели, только по арьергарду постреляли немного. Они на конях и телегах, а наши местности не знают, кустов шугаются. Обстреляли хвост колонны и все. А что ваша честь, там были ценности?

— О мамммма мия! Были ли там ценности⁈ Да, там были самые ценные ценности. Олух вы, а не великий король. Эх, как жаль!

— Ты, почтенный, берега-то видеть. За оскорбления меня может плеч лишиться твоя голова. Чего сами-то дали уйти, побили бы лягушатников скопом. Или самим сыкотно? Ну, сильно не расстраивайтесь почтенный. Париж, когда захватим, то заставим грабителей всё вернуть. Ещё и с процентами. Джоконду хотите?

— Хотим!

— Будет. Наверное. Леонардо да Винчи он же итальянец⁈ Выходит, его творения принадлежат итальянскому народу.

— Народу! Мы итальянский народ! В Болонье итальянский народ.

— Тогда точно вернём, всё, вместе с Джокондой. Ждите. А пока распорядитесь армию мою помыть, обстирать, накормить и спать уложить. Рука бойцов колоть устала. Приморились все.