Конторщица 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 17

Честно скажу, сперва я побоялась привозить Веру-Лиду сюда, раз тут такие войны опять происходят. А потом подумала и решила — с другой стороны, она же просидела запертая в четырёх стенах сколько времени, без впечатлений и эмоций извне, так что ей будет хоть не скучно тут. Ну, а станет ей тут плохо — тогда и будем решать проблемы по мере их поступления. Может быть в общежитие её устрою, когда на работу выйдет.

Посмотрим.

И я вернулась к учёту вещей.

Так, одеяло — есть, подушка — есть. Постельное — два комплекта. Правда старенькое, зато чистое, и даже подкрахмаленное и выглаженное. Римма Марковна молодец в этом плане — марку держит.

Дальше.

Я открыла шкаф и принялась осматривать, какая посуда есть в наличии и что ещё нужно будет донести. Тарелок — только две. Для длительного проживания маловато. Нужно принести еще хотя бы две-три. Теперь вилки и ложки…

— Лида? — дверь скрипнула и в комнату заглянул Петров. — Не помешаю?

— Заходи, — махнула рукой я, — только дверь прикрой, а то дым же.

— Да это Райка балуется, — махнул рукой Петров и ухмыльнулся.

— Что значит балуется?

— Да издевается она над Зинкой и Клавдией Брониславовной так.

— Что оладьи горят?

— Ну а что, неужели ты думаешь, что она не умеет их правильно жарить? — хохотнул Петров. — А это я, Лидуха, решил ихнее кодло выжить ихними же методами. Но только сам я не сдюжу, поэтому нанял Райку с условием, чтобы она их за месяц замучила.

— Так это не твоя невеста? — всплеснула руками я.

— Да какая там невеста! — отмахнулся Петров, — на ней же клейма ставить негде. Невеста! Скажешь ещё! Гусь свинье не товарищ!

— Но она же живёт у тебя в комнате…

— А! ты про это⁈ — понятливо хмыкнул Петров, — ну да, ну да, спим мы вместе. А что — дело житейское. Если мущщина и женщина имеют охоту, то почему бы и нет?

— Слушай, мущщина, — перебила я Петрова, — я тут свою подругу хочу поселить в комнате Риммы Марковны. На время. Ненадолго. Так что буду тебя просить — ты уж пригляди за ней, ладно? В обиду не дай, а то знаю я этих Грубякиных.

— Да не вопрос! — выпятил тщедушную грудь в застиранной майке Петров. — И приглядим. И в обиду не дадим. Для хороших людей не жалко.

Так что с коммуналки я возвращалась обнадёженной. Веру там не тронут. Я хорошо знаю Петрова. Да, он — алкаш и пройдоха ещё тот. Но слово держит и понятия о чести у него есть.

После переулка Механизаторов, я заскочила на Ворошилова, домой.

Отмахнувшись от расспросов Риммы Марковны, я торопливо приняла душ, высушила волосы и переоделась. Не хотелось идти к Барабашу благоухая запахами подгоревших оладий.

Я как раз застёгивала лёгкую блузку, когда Римма Марковна заглянула в комнату и возвестила:

— Лида, у меня прекрасная новость! Сын Шнайдеров, который должен был приехать через два дня…

Я аж обрадовалась. Решила. Что заболел и не приедет.

Но Римма Марковна, сделав мхатовскую паузу, важно произнесла:

— Он приехал сегодня! У него что-то там в графике репетиций поменялось. Поэтому в гости мы пойдём сегодня вечером!

Я вздрогнула и мысленно застонала.

Барабаш обитал в том же здании. С колоннами. И лепниной. Я лихо подрулила на машине, почти ровно к назначенному времени. Что-что, а в пунктуальность я умею.

Стремительным шагом я вошла в просторный вестибюль, не задерживаясь, машинально поправила причёску у огромного, до потолка, зеркала, и, минуя гигантские, словно колонны, пупырчатые вазы тёмного стекла, поднялась на второй этаж по мраморной лестнице, застеленной бордовым узбекским ковром.

В приёмной никого не было. Молоденькая, похожая на пуделя, секретарша с накрученной локонами и чёлкой, сверила со списком и кивнула на дверь:

— Проходите.

Я вошла в кабинет.

— Здравствуйте, Сергей Петрович, — улыбнулась я.

— Удивлён, — поправил очки Барабаш, окинул меня с ног до головы демонстративным взглядом и насмешливо прищурился. — Не ожидал, что ты после того памятного разговора попросишь о встрече. Зачем пришла? Неужто передумала?

— Я решила вас удивить ещё больше, — произнесла я.

— Однако! — не смог скрыть насмешливого изумления Барабаш. — И чем ты меня собралась удивлять, Лидия? Тебя же Лидия зовут, правильно?

— Да, — кивнула я, — Лидия Степановна. Я являюсь заместителем директора депо «Монорельс»…

— Давай-ка ближе к делу, — перебил меня хозяин этого роскошного по советским меркам кабинета, чуть скривившись, и резко побарабанил пальцами по инкрустированной малахитом подставке для ручек.

Сесть он мне не предложил.

— Сергей Петрович, я могу подсказать вам, как без лишних усилий подвинуть Плечевого и стать председателем нашего облпрофкома, — заявила я, глядя в упор на Барабаша.

Надо было видеть, как у него «отпала челюсть» почти в буквальном смысле этого слова.

— Да ты что! — бешенным лосем взревел он, — Ты кто такая! Что ты себе позволяешь! Да как ты могла прийти сюда с такими словами!

Его лицо побагровело, аж до лилового, и казалось, вот-вот его хватит удар. Сейчас Барабаш напоминал выброшенную на берег рыбу. Больную багровую камбалу с выпученными глазами.

— Сергей Петрович, — я без спроса уселась напротив него и прищурилась. — Не беспокойтесь. Я не провокатор и не собираюсь вас ловить на нетолерантном отношении к вышестоящему руководству. И собирать компромат на вас тоже не собираюсь. Наоборот, я реально могу помочь вам самому стать председателем. Зачем? Мне это выгодно. Скажем так, для продвижения ряда своих личных проектов…

— Вон! — выпалил Барабаш, схватившись за узел галстука, ему явно не хватало воздуха.

— Вас поняла, — показательно вздохнула я, направляясь к выходу. — Жаль. Очень жаль, что мы не нашли взаимопонимания, Сергей Петрович. А вы профукали такую возможность и остаток профессиональной жизни так и проведёте на подтанцовке у Плечевого…

— Я сказал вон отсюда! — прорычал Барабаш, окончательно чуть не взорвавшись от бешенства.

Я пожала плечами, бросила последний ироничный взгляд на него и прикрыла дверь кабинета с другой стороны.

— Злой? — спросила секретарша, тряхнув мелкими локонами и тревожно прислушиваясь к шуму из кабинета. Сейчас она напоминала уже не пуделя, а перепуганную болонку или даже бедную умирающую овечку.

— Как обычно, — пожала плечами я и вышла в коридор.

Секретарша скорбно вздохнула и, торопливо схватив блокнот, понуро побрела в кабинет шефа, а я медленным шагом отправилась к выходу из здания — пора уже на работу.

Сочувствовать ей я не стала — каждый сам выбирает свою жизнь, и если ты терпила и безропотно сносишь все капризы и гнев руководства и коллег — то, кто тебе доктор? Лично я считаю, да что там — я глубоко убеждена, что некомфортные места, людей, работу, окружение и так далее, нужно категорически исключать из своей жизни недрогнувшей рукой. Это раньше священники всех религий внушали прихожанам, мол, терпите, а уж на том свете вам будет ой как хорошо. И народ терпел. Мучился всю жизнь, но терпел. Ведь забитыми, измученными людьми с рабской психологией управлять легче. И многие из нас, потомки тех терпеливых людей, продолжают и сейчас безропотно сносить и травлю коллег, и неадекватные перепады настроения руководства. А это неправильно. Мы же расплачиваемся своим здоровьем. Потом все эти стрессы ещё не раз аукнутся…

Поток моих мыслей прервал возглас. Я развернулась почти у выхода — меня догоняла овечкоподобная секретарша:

— Лидия Степановна! — задыхаясь, выпалила она, — Лидия Степановна! Постойте же!

— Что случилось? — спросила я, остановившись и мысленно усмехнувшись — стопроцентно заглотил наживку наш жирненький Барабаш.

— Вас Сергей Петрович зовёт! — сообщила она, шумно пытаясь отдышаться.

— Да вроде мы с ним всё порешали, — скривилась я.

— Лидия Степановна, — просительно взглянула на меня секретарша, — он сказал вернуть вас.