Академия магии. Притяжение воды и пламени. Часть 2 - Анжело Алекс - Страница 5

Рукав рубашки приподнялся, оголяя тонкий белый шрам на внешней стороне запястья. Ничего серьезного — результат драки. Пусть и очень глупой.

— Ты уже здесь? — Лея заняла место рядом. Она приветственно улыбнулась и, потянувшись к огневику, как ни в чем не бывало поцеловала его в щеку. — Я соскучилась. Знаешь, вчера я вела себя неправильно. Извини.

Розенталь положил столовый прибор и одернул рукав. Он полагал, что уже давно привык к эмоциональным качелям девушки и постоянным фальшивым извинениям, но ошибался.

— Может, ты хочешь как-то загладить вину? — холодно поинтересовался огневик.

— Что?

— Чтобы твои извинения не оставались пустыми словами, как обычно.

Ее лицо напряглось: губы сжались, глаза будто потемнели.

— В таком случае, может, и ты загладишь свою вину? Ты тоже не всегда поступаешь верно.

Розенталь криво усмехнулся.

— В отличие от тебя, Лея, я не извиняюсь, а значит, не считаю себя не правым.

Она несколько секунд, словно оглушенная, глядела на жениха. Каждый раз, когда он вел себя так, внутри нее будто что-то гасло. Но в то же время отпускать Розенталя девушка не собиралась.

«Любой ценой», — как мантру повторяла она в своих мыслях.

— Лея! — К ней подскочила одна из подруг. Александр даже имена их не запоминал.

Огневица с неохотой отвлеклась, раздраженно посмотрев на студентку.

— Представляешь, кто-то с Третьего факультета выпал из окна!

— Ну и что? Мне до этого какое дело? — еще сильнее разозлилась она и гораздо тише добавила: — Пусть их всех хоть поубивают. Этот маньяк появился весьма кстати.

Розенталь оглянулся на нее. Последние слова резанули слух. Он понимал, что девушка всерьез так не считала, но безалаберность и легкомыслие, прозвучавшие в ее голосе, просто поражали.

Ее знакомая шумно втянула воздух, расстроенная холодным приемом, и, порывисто развернувшись, ушла.

Александр же некоторое время молчаливо наблюдал за Леей. Порой он начинал искать причины их дружбы в прошлом.

В детстве парень был довольно жестоким ребенком, не намеренно, а по незнанию. Никто не говорил ему, что хорошо, а что плохо. А мелкие издевки над детьми слуг, с которыми он в тайне проводил время и запугивал, лишь поощрялись. Несносность усугублялась отсутствием внимания и вспыльчивостью, что накладывала на характер собственная стихия.

Появление мудрого учителя и взросление заставили иначе посмотреть на себя и окружающих его людей. Хотя порою его поступки оказывались все так же порочны, как раньше. Но лишь изредка, когда того требовало дело.

Лея поежилась под его взглядом.

— Что будешь делать вечером? — быстро изменила она тему.

— Это тебя не касается.

— Тогда… Погуляем вместе на празднике Луны?

— Не хочу.

Девушка помрачнела и выложила последний козырь:

— Если ты все же пригласишь меня на праздник, то я не буду настаивать перед твоим отцом на совместном проживании. Подожду дня свадьбы.

Розенталь собирался отказаться, но неожиданно гораздо мягче произнес:

— Я подумаю.

В столовой появился Мартин, всполошенный, с широко распахнутыми глазами. Завидев Розенталя, он кинулся к нему, наклонился, что-то пробормотал на ухо. Лея приблизилась к ним в попытке что-то услышать, но различила лишь отдельные слова: «Упала… Вацлав…»

Лицо Розенталя исказилось, он подскочил с места и, едва не переходя на бег, покинул столовую.

— Что случилось? Куда он так убежал? — недоуменно поинтересовалась Лея, нахмурившись.

— Не уверен, что ты захочешь это знать, — легкомысленно отозвался Мартин, складывая руки на груди и глядя на девушку сверху вниз.

— Ты скажи, а я уже сама решу, Мартин, — нетерпеливо потребовала огневица, сжимая в пальцах ложку. На смену легкому беспокойству пришли настоящие опасения. То, что было связано с Розенталем, приносило ей мало поводов для радости. По крайней мере в последнее время.

Маг воды посмотрел на девушку, наклонился, опершись ладонью о крышку стола, будто собираясь поведать тайну, и произнес:

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. — И, отодвинувшись, рассмеялся. Он услышал пословицу пару лет назад от одного иномирца, что работал в баре и разливал алкоголь.

Лее потребовалось несколько секунд для осознания того, что ее только что очень изящно поставили на место. Девушка разозлилась и попыталась дотянуться до мага рукой, чтобы ударить, но у нее ничего не вышло, и огневица яростно процедила:

— Идиот.

Розенталю никогда не были свойственны паника и страх. Да и в голове звучали нескончаемые разумные доводы, чтобы успокоиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Раз она в медкрыле, значит, о ней позаботятся… Маги так просто не умирают, особенно в академии… Врачи за считанные часы поставят Еву на ноги… Какого черта я так о ней беспокоюсь? В моих ногах не было бы и одной пятой той прыти, если бы на больничной койке лежал кто-то другой…»

Но доводы разума не помогали.

Если бы все было так просто, он бы, возможно, и не обратил на нее внимания в том коридоре. Будто девушка стала первой глядящей на него с ненавистью.

Люди никогда не оставались к Александру равнодушны. Одни злились и завидовали, другие благоговели, симпатизировали… но больше всего огневику приходилось по вкусу уважение. Настоящее, не омраченное страхом, ведь эта черта зачастую присуща разумным существам.

Парень вошел в приемную медкрыла, деревянные двери заходили на петлях позади него — они открывались в обе стороны.

На первом курсе маг проводил в этом месте много времени, поэтому без промедления отправился дальше — в палату с высокими арочными окнами и зелено-желтыми витражами. Каждая кровать отделялась от другой ширмой, ограждавшей ее от всех остальных.

Внутри Розенталь увидел Вацлава. Тот стоял в широком проходе в центре и мерил пол шагами. С появлением друга парень замер, а потом, вытянув руку, попытался его остановить.

— Не н… — Но он не успел — огневик уже отдернул штору, за которой мелькали тени людей.

***

— Ничего серьезного, — так меня заверила девушка-врач, проведя осмотр. — Надо лишь обработать раны и ушибы.

В зеркале, стоявшем у стены, прямо возле кровати, повреждения выглядели куда серьезнее, чем я на самом деле ощущала.

Что это было? Я и правда на мгновение изменила себя, чтобы не пострадать сильнее?

Именно на это надоумило меня воспоминание об Александре и его превратившейся в чистый огонь руке.

Стоило бы сомневаться, вот только не после портала в собственной ванной и слов Вацлава. Последний тоже считал, что я уцелела именно благодаря дару. Вода пластична, и теперь колдовство стихии — неотъемлемая часть меня.

Новая реальность с трудом укладывались в голове. Мне еще предстояло осознать свои возможности в полной мере.

— Снимите рубашку, — сказала врач, возвращаясь с подносом и лекарствами. На мгновение, когда ширма приоткрылась, я увидела Вацлава. Парень хмурился, но, когда увидел меня, его выражение лицо смягчилось.

— Мне лечь? — спросила я, расстегивая пуговицы.

— Не надо. Сначала обработаю, а потом отдохнете.

Девушка разместила поднос на тумбочке. Помимо мазей, ваты и бинта, на нем стояла дымящаяся чашка с голубой мерцающей жидкостью. На дне ее плавали мелкие лепестки.

Легкая ткань соскользнула с моих плеч, я повернулась лицом к зеркалу, теперь уже прижимая рубашку к груди — легкая занавеска не внушала доверия.

Минут пять я стояла не двигаясь, пока врач занималась своим делом. Сначала раны и ушибы просто болели, потом защипали, а под конец кожа зачесалась. Когда же девушка нанесла мазь, стало прохладно, и я повела плечами, прогоняя мурашки, пробежавшие по телу.

— Я смогу вернуться на занятия?

— Да, но час-два необходимо полежать и отдохнуть. Лучше поспать. У вас есть сменная одежда? Могу принести вам пижаму, — отозвалась врач.