Улей. Книга 2 - "Алекс Д" - Страница 12

– По шкале от одного до десяти, – издевается сукин сын.

– Сто… – выдыхает Кая, и не успев толком раскаяться в своем опрометчивой откровенности, а затем совершает то, что делать ни в коем случае нельзя – рискует остановить это безумие здесь и сейчас: – Теперь ты… – Его язык снова атакует ее рот, не давая закончить мысль. – Скажи мне, Дэрил…

Кая находит в себе силы оторваться и взглянуть в горящие одержимым черным вожделением глаза. Пусть это будет дико больно, но она не позволит ему, если меньше, чем…

– Миллиард, – хрипло отвечает он, вновь настойчиво обрушивая губы на ее податливый рот. От требовательных ритмичных толчков языка, она плавится, как чертов воск.

Миллиард… Если бы Кая могла, то расплылась бы в довольной триумфальной улыбке, ощущая, как миллиард игл невыносимого удовольствия пронзает выгнувшееся тело, когда его член врезается в нее до предела, заполняя собой каждый миллиметр.

А дальше все, как в тумане, размытом сне, эротическим дурмане, разум отключается, выпуская все подавляемые первобытные инстинкты. Контроль слетает, осторожность и здравый смысл стыдливо забиваются под кровать.

Вцепившись в твердые мускулистые плечи, она дрожит, стонет и задыхается, извиваясь под тяжестью вбивающегося в нее тела. Смотрит в черные от похоти глаза и бесстрашно тонет в них, теряя последнюю связь с реальностью.

Она ожидала иного – вырвавшейся из-за сорванного контроля бешеной примитивной страсти, грубого звериного секса, заломленных рук, укусов на тонкой коже и дикого животного соития, но он оказался совсем другим зверем, соединив в себе беспощадного хищника и опытного ласкового любовника, который умеет быть нежным, немыслимо нежным и в тоже время безжалостным, неукротимым, выносливым. И это разбивает ее глупое сердце, заставляя трепетать содрогаться и стонать от каждого прикосновения от каждого жесткого толчка. Бут не просто классно трахается, в механике он не особо отличается от предыдущих ее любовников. Его особенность в другом. Он проникает глубже пределов физического тела, поглощает, пробирается в каждый атом, и все миллионы отмирающих нервных клеток радостно приветствуют его, совсем не беспокоясь за свою скорую гибель.

Время замедляется, погружая любовников в вечный вакуум. Первый раз быстрый и яркий, второй – бесконечный и чувственный, третий – жесткий и изнуряющий. Влажные простыни сбиваются, одеяло сползает на пол. И они следом за ним, с хохотом, с грохотом, а потом с гортанными стонами, набрасываясь друг на друга. Снова и снова. С короткими передышками, с одной сигаретой на двоих и глотком вина, чтобы потом опять нырнуть в обжигающее пекло горячего необузданного секса.

Кая ограниченна в позах из-за ее поврежденных коленей, но им с головой хватает доступных. Батлер крутит ею так, что она не успевает понять, откуда у нее во рту оказался его член, а в следующее мгновенье снова таранит ее снизу, усадив на себя верхом. Его сильные пальцы гладят, сжимают, проникают, даря ослепительное удовольствие, губы жадно пьют стоны с ее губ, оставляя нежные ожоги по всему телу. Член врезается в нее в идеальном ритме и с той скоростью, в которой она нуждается, чтобы раз за разом взрываться от немыслимого дикого экстаза.

Он не спрашивает, как она хочет и может ли еще, но Кая почему-то уверена, что Бут остановится, стоит ей попросить. А пока она раз за разом с готовностью раздвигает ноги, он берет, так как хочет сам. Мощно, долго, жадно, до изнеможения и сорванных связок. Без пошлых словечек и порнографических стонов. Естественные животные реакции, сбившееся дыхание, темный взгляд, не скрывающий беснующейся в глубине ненасытной жажды. Кончает он тоже молча, с хриплым рыком, клокочущим в горле, неотрывно гладя в глаза, и долго содрогаясь мощным, покрытым потом телом. В эти моменты ее охватывает щемящее незнакомое чувство, заставляющее сердце трепетать и сжиматься. Она забывает дышать, разглядывая яркие вспышки наслаждения в расширенных зрачках, и протянув руку нежно водит дрожащими пальчиками по сжатой челюсти, сдавливая пульсирующий член внутренними мышцами, чтобы продлить его удовольствие, а потом целует в уголок губ, зарываясь пальцами в взмокшие волосы. Кая не помнит, что делает Бут, когда кончает она, потому что в эти моменты реальность полностью меркнет, но ей очень хочется верить, что в самые уязвимые и чувственные мгновения в глазах Бута она выглядит не менее прекрасной. Даже если это не так, именно благодаря ему, Кая забыла, что одна половина лица – сплошной синяк, тело покрыто свежими рубцами, и утонченной красавицей, к которым он привык, ее даже с натяжкой назвать нельзя.

Да, черт бы его побрал, это совсем не то, что она ожидала. Бут был чертовски прав, не позволяя им перейти грань. Ставки слишком высоки, рано или поздно один из них умрет, и батлер уверен, что это будет не он.

«Убивать его будет больно», – мелькает в ее голове пронзительно ясная мысль, и горько сглотнув, Кая обреченно соглашается.

– Все в порядке? – заметив что-то на ее лице, он мягко подхватывает Каю за подбородок, внимательно заглядывая в глаза, и его неугомонный член внутри нее снова начинает набухать.

– Я выдохлась. Прости. Мне нужно поспать, – вымученно кивает Кая, отводя взгляд.

– Окей. Спи, а я в душ, – пожав плечами, он скатывается с нее на другую половину кровати. – Я разбужу через час, – сообщает, прежде чем соскользнуть с раскрученной постели.

– Разбуди раньше. Мне тоже надо принять ванну, но не сейчас… – вяло бормочет она, наблюдая, как голый языческий бог бодрой походкой направляется в душ.

Она просыпается в наполненной душистой пеной ванне из цельного горного хрусталя. Кая оценила ее еще, когда принимала душ в прозрачной кабинке, но забраться внутрь не решилась. Времени Бут дал ей в обрез, хотя, как оказалось, никакой необходимости в спешке не было. Просто кто-то очень хотел казаться большим и злым господином.

И вот сейчас она лежит в этом рукотворном произведении искусства, в не огранёнными краями, подчеркивающими естественную красоту и форму мерцающего кристалла. Мягкая пена скрывает ее тело почти до подбородка, теплая вода успокаивает и расслабляет ноющие мышцы, в воздухе витают пьянящие ароматы тропического леса и спелых фруктов. Такой релакс и нега, что лень даже пошевелиться.

Легкая блаженная эйфория испаряется ровно в тот момент, когда Кая замечает сидящего на краю ванной Бута, сосредоточенно наблюдающего за ней привычно нечитаемым взглядом. Сдержанная улыбка, строгий костюм, рубашка, застегнутая до самого горла, идеально лежащие волосы. В нем ничего не изменилось, все тот же циничный самоуверенный засранец с завышенным самомнением, кучей секретов и таинственных планов. На бесстрастно-красивом лице ни тени усталости, ни проблеска живых эмоций, ни одного намека на ту дикую вакханалию, которой они предавались в спальне несколько часов подряд. Словно ничего и не было. Может, так и лучше? Вычеркнуть, забыть и выживать дальше…

– Не удалось мне тебя удивить? – она все-таки рискует задать провокационный вопрос, чувствуя себя в это минуту особенно уязвимой. Еще час назад была желанна и интересна, а сейчас уже нет. Обидно, но не смертельно.

– Ты так опешила от свалившегося на тебя счастья, что не успела как следует продумать свою удивительную концепцию. Мы спишем это на эффект неожиданности, – ухмыляется батлер, выдав на удивление длинную речь.

– Мог бы соврать, – обиженно сопит Кая, переводя взгляд на торчащие из пены коленки. Синие, блядь.

– Это не я, – продолжает веселится Бут.

– Я помню, что не ты, – еще больше помрачнев, она погружает колени под воду. – Но сценарий твой.

– Вылезай, пчелка, у нас на повестке план ликвидации твоего бывшего, – Бут резко встает и протягивает ей полотенце.

– Никакой он не бывший, – фыркает Кая, поднимаясь из душистой пены и быстро прикрывается предложенным полотенцем.

– Тебе видней, – не спорит батлер, кивая на стопку одежды, аккуратно сложенную на одном из шкафчиков. – Как будешь готова, выходи. Мы с ждем тебя в гостиной.