Стальной пляж - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 23

Не ищите гриль-бар "Слепая свинья" в телефонном справочнике. Не ждите, что наткнетесь на него, прогуливаясь по закоулкам ближайшего квартала. И даже если вы каким-то образом обнаружите, где он находится, не надейтесь, что вас впустят внутрь — разве что у вас отыщется знакомый среди завсегдатаев и он будет готов за вас поручиться. Больше я ничего об этом баре не скажу, кроме того, что он находится в двух шагах от трех крупнейших киностудий и что вывеска на его двери совершенно не соответствует тому, что за дверью скрывается.

"Слепая свинья" — такое место, где журналисты и киношники могут отдыхать вместе, не опасаясь проронить неосторожное слово. Нечто похожее есть и у их коллег-политиков — "Общество Манипулирования Фактами имени Хьюи П.Лонга"[17] над мэрией. Тут и там можно позволить себе опростоволоситься, не боясь на следующее утро прочитать собственный ляпсус в газетах: даже если что в прессу и просочится, ваше имя не будет названо. Это такие места, где сплетни, наветы, слухи и клевета, способная погубить любую репутацию, цветут пышным цветом и никем не порицаются. В подобных заведениях звезды первой величины запросто болтают с самыми ничтожными статистами, с самыми нечистоплотными из репортеров — и избавлены от необходимости держать язык за зубами. Однажды я видел, как рабочий сцены здесь, в "Свинье", разбил нос известному актеру, получающему по десять миллионов за фильм. Завязалась драка, и продолжалась до тех пор, пока забияки не устали, не разошлись по своим местам и не принялись кутить дальше как ни в чем не бывало. За тот удар, с которого все началось, если бы он произошел в студии, рабочего за доли секунды выбросили бы на улицу. Но посмей пострадавшая звезда как-нибудь преследовать своего обидчика за то, что произошло в "Свинье", и услышь об этом Глубокая Глотка — эта звезда сразу бы сделалась нежелательным посетителем. У знаменитостей не так много мест, где они могут спокойно пообщаться и расслабиться, ничего не опасаясь, а потому они дорожат "Свиньей". Глубокой Глотке крайне редко приходится закрывать кому-либо дорогу в свой бар.

Однажды какой-то репортер подвел продюсера — опубликовал историю, которую тот поведал ему в "Свинье". Этого репортера с тех пор там больше не видели, да и из журналистики ему пришлось уйти. Трудно писать об индустрии развлечений, не имея доступа в "Свинью".

Места, подобные "Слепой свинье", существуют с тех самых времен, когда Эдисон изобрел Голливуд, и публика в них подбирается в зависимости от того, какие фильмы в моде. В то время, о котором я пишу, популярны были три жанра — два вовсю и один на излете — и все три были представлены в зале. Японские самураи пришли отдохнуть от "Атаки сегуна", что снималась на студиях "Сентри/Сенсейшнл". Группа людей в старомодных скафандрах наверняка работала на "Норт Лунар Филмверкс", где, я слышал, картина "Возвращение Альфийцев" намного превысила бюджет и не укладывалась в съемочное расписание; впрочем, будь даже все гладко, будущее этой ленты никто предсказать бы не мог, поскольку сборы от показа фильмов о всевозможных раскопках на астероидах и космических тварях сильно снизились за последние несколько месяцев. А компания в банданах, ковбойских шляпах и грязных джинсах, без сомнения, была массовкой из "Гангстера-5". Вестерны как раз переживали свой четвертый пик популярности в кинематографическом мире. Я застал и предыдущие два. А натурные съемки для "гэ-пять", как новый фильм называли в прокате, проходили как раз неподалеку от моей хижины в Западном Техасе.

Ко всему прочему, там и сям за столиками пестрела россыпь костюмов из других эпох и толкалось немало гномов, фей, троллей и других тому подобных существ. На самом деле это были люди, занятые в малобюджетных фэнтезийных и детских фильмах и преображенные в нелюдей хирургическим путем. Заметил я и компанию из пяти кентавров со съемочной площадки фантастического сериала, такого длинного, что римская нумерация его серий наверняка превратилась в сплошной частокол.

— А почему бы вам элементарно не переместить мозг? — предложила Крикет кому-то за моей спиной. — Спрячьте его куда-нибудь, например, в живот.

— О-хо-хо, милочка… И правда, почему бы нет? Но дело в том, что мы так уже пробовали — и убедились, что затея не стоит возни. Нервной тканью манипулировать труднее всего, а уж самим мозгом… Лучше не спрашивайте! Для начала вам придется дотянуть от шеи до брюшной полости двенадцать пар черепномозговых нервов. Затем вы окажетесь перед необходимостью заново всему учить каскадера, чтобы задержка передачи нервных импульсов не бросалась в глаза — обычно это занимает пару дней. И думаете, все эти титанические усилия вам помогут? Современные зрители навидались всякого, они требовательны и въедливы донельзя. Им подавай все реальное! Остается относительно простая задача: изготовить фальшивый мозг и запихать его каскадеру в опустевшую черепушку… но, как бы искусно он ни был сделан, зрители все равно заметят, что настоящий мозг не там, где должен быть!

Я повернулся и увидел по соседству с Крикет мою новую подружку. Она и здесь продолжала разглагольствовать о выстреле в голову!

— Тогда почему бы вам попросту не использовать манекен? — спросила Крикет, выдав тем самым свою неискушенность в закулисной кухне индустрии развлечений. — Разве это не было бы дешевле, чем снимать живых актеров?

— Разумеется, тысяча тысяч чертей! На бешеную сумму дешевле. Но сдается мне, вы никогда не слышали ни про постановление о гарантии занятости, ни о профсоюзах.

— Ох…

— Вот именно, черт возьми! Пока актер не погибнет, мы не можем заменить его роботом. Таков закон. Разумеется, каскадеры гибнут — даже если мозг в стальной броне, это все равно опасная профессия — но мы теряем не больше двух-трех человек в год. А желающих сниматься в кино пруд пруди! Более того, чем дольше они работают, тем больше набираются опыта и тем реже прощаются с жизнью — срабатывает так называемый закон убывающего плодородия. И я всегда остаюсь в проигрыше.

Она крутанулась на стуле, облокотилась на стойку, окинула взглядом бар и презрительно усмехнулась:

— Посмотрите на них! Каскадеров видно с первого взгляда. Вы узнаете их по рассеянным лицам: они как будто бы все время недоумевают, куда попали. Каждый раз, как они получают заряд шрапнели в голову, мы отрезаем им поврежденный кусочек мозга, заменяем его свежим серым веществом — и они кое-что забывают. Теряют представление о тех или иных вещах. Приходят домой и не могут вспомнить, как зовут их детей. На следующий день являются на работу в таком состоянии, что я за голову хватаюсь. У некоторых осталось так мало собственного мозга, что им приходится заглядывать в свое личное дело, чтобы ответить, в какой школе они учились.

А кентавры, думаете, лучше? Я могу за два дня собрать вам отличного робота-кентавра, вы даже не догадаетесь, что это машина. Но не говорите об этом Гильдии Экзотики! Нет, меня обязывают заключать с актерами контракт на пять лет, оплачивать им операцию по превращению в кентавров — чертовски дорогую, и все за счет бюджета картины — затем на три месяца отправлять их в центр двигательной реабилитации, чтобы они там научились крепко стоять на ногах и ходить, не падая личиком в грязь… И кого я получаю в результате? Мямлю и заику, который не может запомнить свой текст, постоянно забывает, где камера, или — прости господи — даже читку сценария не может одолеть без пяти репетиций! А когда пятилетний контракт заканчивается, мне же еще приходится платить, чтобы превратить этих уродов обратно в людей.

Она потянулась через стойку и взяла свой напиток в высоком стакане, в котором танцевали твари, похожие на головастиков. Сделала долгий глоток, облизнула губы и заключила: