Необручница: На острове любви (СИ) - Эфф Юлия - Страница 21

— Это фамильные украшения, доставшиеся мне от матери, а ей — от бабушки, и брачное кольцо. И если родится дочь, они перейдут однажды к ней, если сын — его жене.

Она в последний раз полюбовалась на рассыпанные сокровища, зарылась в них пальцами и подбросила, засмеявшись, над кроватью. Затем сгребла их в лежащую рядом шкатулку и попросила меня протянуть руку. Игла уколола мой палец, и госпожа выдавила четыре капли крови на углы крышки. Затем приложила мою руку, а свою — поверх. Направила магию, и я почувствовала странное тепло, растекающееся по венам.

— Теперь это всё твоё, ларец откроется только от твоего прикосновения, — госпожа сунула мне, ошеломлённой, тяжёлую шкатулку. — Обет есть обет. Сир Брис в курсе, не переживай. Когда закончится договор, ты сможешь продать это всё и открыть своё собственное дело.

Я испуганно затрясла головой, отказываясь от неразумной и щедрой жертвы, но госпожа была непреклонна. Если одну подвеску и кольцо я могла принять, то целое состояние могло начисто лишить меня сна. Услышав об этом, госпожа засмеялась:

— Ана, ты последний в Люмерии человек, который сойдёт с ума от этих драгоценностей. Я тебе верю. Не обижай меня и не мешай мне исполнять обет. Да, я люблю эти вещицы, ведь они напоминают мне о счастливой жизни с Брисом. Но настоящего счастья не будет, если не родится наследник. А отдавать это богатство родственникам, для которых они не имеют настоящей цены, я бы не хотела. Попроси Бриса рассказать о каждом подарке, надеюсь, он вспомнит всё.

Скрепя сердце я приняла подарок. Но едва пришла в голову идея продать это всё сиру Брису за монету, мне стало легко, и больше о драгоценностях я не думала. Это была не моя жизнь, не мои воспоминания. Не знаю, возможно, госпожа знала, что я так поступлю, однако ничто в её поведении или взоре не выдало коварного умысла.

Остальное время до обеда прошло запланировано. Если о чём госпожа и жалела на Адноде, так это о своём садике. Вот где слёзы полились потоком, когда она прощалась с деревьями. Мы набрали сочных фруктов ей в дорогу, чтобы те утешали её и радовали зарождающуюся жизнь.

— Отломите веточку, госпожа, — посоветовала я, — а дома вырастите дерево на память об Адноте.

Моей идее поаплодировали. Ветку поместили в кувшин с водой, чтобы не подсушилась в дороге.

Радость госпожи и её уверенность в том, что на этот, третий раз, всё получится, не могла не заражать. Предыдущие две беременности обрывались на сроке в месяц-два, а ведь на этот раз прошло всего две недели. Поэтому радостный отъезд, готовность пожертвовать ценными вещами и даже ночами любви с сиром Брисом поначалу беспокоили меня. Истовость госпожи в вопросе деторождения граничила, как мне периодически раньше казалось, с сумасшествием. Но сирра Амели и в этот раз успокоила, объяснила предыдущие ошибки.

Сир Брис в глазах государства должен был выглядеть не просто ответственным работником — воистину самоотверженным. Свой ежедневный резерв поисковика он расходовал, как положено, — до критической отметки, чувствуя ответственность не только за добычу необходимой для Люмерии руды, кристаллов, но и людей, работавших под его началом — простых лумеров в том числе. Малейшая ошибка (то, о чём говорил Райан) могла привести к непоправимым последствиям.

И, если сравнить две маг-силы с океаном, то при появлении ям или трещин на дне их пустота сразу заполнялась водой. Так происходило и с резервом сира Бриса. В невидимый пустой сосуд поисковой магии переливался огонь, который начинал увеличивать свой ресурс, замечая пустоту.

Из-за давления огненного дара резерв поисковой маг-силы больше не мог расти, и тогда у сира Бриса от переизбытка огня можно было видеть искры, отлетающие от пальцев. Я как-то спросила сирру Амели, почему сир Брис не может для разгрузки, например, зажигать все камины во дворце — и ему хорошо, и польза слугам. Госпожа долго смеялась, представляя себе мужа, путешествующего по комнатам. Он уставал не только ментально, но и телесно. Организм переставал справляться с балансом маг-сил. Единственное, что сир Брис делал регулярно — это заряжал согревающие артефакты для купальни, которыми пользовались все жители дворца, не имеющие дара огня.

Кроме того, выпускать сильный огонь было просто опасно, в первую очередь, на руднике, где огонь мог спровоцировать взрыв, вызванный реакцией некоторых кристаллов.

Для сброса критических излишков имелось два способа. Оба — через выброс магии через жидкость, которая регулирует наше состояние, по словам лекарей. Самый неудобный способ — почистить желудок, но, те, кого хотя бы раз в жизни стошнило, знает о неприятном состоянии после выброса.

И только ночи нежности могли естественным образом, безболезненно и приятно для супругов уравновесить два маг-ресурса — совсем немного через пот и большей частью вместе с мужским жемчугом. Госпожа спрашивала меня, что я чувствую в этот момент. Есть ли ощущение горячей воды, растекающейся по крови. Я подтвердила.

— А теперь представь, что внутри чрева находится маленький ребёнок, на которого выплёскивают эту горячую воду. Если бы я имела дар воды, всё было бы проще. Я бы выстраивала барьер, но, к сожалению, дар друида, как и растения, которые он питает, воспламеняется не хуже поленьев в очаге…

Она не могла без содрогания представить себе, как живой комочек сгорает в огне собственного родителя, не подозревающего об этом. Не исключала даже, что беременностей могло быть и больше.

— Поэтому, Ана, ты можешь не бояться, забеременеть тебе от Бриса не грозит, — успокоила она меня, прочитав на моём лице ужас и сочувствие от её рассказа. — Маги огня — первые, кто страдают от собственной силы.

Уезжала госпожа в моём платье, которое купила мне в Лапеше. С несколькими фамильными драгоценностями и парой книг, которые хотела прочитать в дороге. От дворца до пристани пешком ушло бы примерно минут сорок быстрого шага, от дворца до кромки океана — всего минут двадцать. Но за господами управляющий приехал в повозке, и мы уселись в неё. Я упросила госпожу позволить мне прокатиться и попрощаться на судне, а не под любопытными взглядами прислуги, не подозревавшей, что госпожа больше не вернётся.

Сир Брис уезжал с госпожой, чтобы сопроводить её до Люмоса, договориться с лекарями о наблюдении над беременной супругой и решить некоторые бытовые вопросы, связанные с незапланированным возвращением домой Амельдины. Появиться на Адноде он должен был только во вторник или среду вечером, на лодке, потому что судно приходило лишь на выходных. В шахте его пообещал заменить сир Райан, который спустился из своих апартаментов попрощаться.

— Сожалею, Рай. Выдержишь? — сир Брис чувствовал себя неловко. — Если получится, я вернусь раньше.

— Как-нибудь. Не переживай за меня, главное — позаботься об Амели, — Райан пожал протянутую руку. — А моя лумерка справится, слава Основателям, опыта у неё хоть делись с другими…

Что это было? Намёк в мою сторону? Я вспыхнула, но госпожа меня отвлекла, пригласила Райана побывать у них, когда закончится годовой контракт. Меня же взяла под руку и повела к повозке:

— Не обращай на него внимания, Райан развлекается. Извёлся от любопытства. Брис говорит, что он пытался узнать, какова ты, — на мой вопросительный взгляд, засмеялась. — Не рассказал Брис ничего, будь спокойна. Такие вещи без твоего позволения никогда не станут достоянием посторонних… Ох, Ана, я забыла ведь совсем, что ты не читала контракта! Брис вернётся, попроси дать ознакомиться. Там есть один пункт, который, возможно, даст тебе почувствовать себя свободнее.

Пункт гласил, что если это не помешает мне выполнять свои обязанности перед сиром Брисом, то я могу завести отношения с любым мужчиной на острове, влюбиться и даже выйти замуж.

— Кто знает, Ана, вдруг ты уедешь отсюда уже с мужем, — подмигнула госпожа.

— С рудокопом? — лаконично уточнила я.

— И то верно. Подозреваю, ты начнёшь бояться их работу так же, как и я, — весело посмеялась госпожа, и на вопрос сира Бриса, усаживающегося в повозку, о чём мы говорим, пошутила: — Год жизни здесь делает женщину мудрее в выборе супруга.