Мотель Отчаяния (СИ) - Красавин Иван - Страница 10

— Нет. То есть да… То есть не совсем. Мы нашли странную лужу в его комнате. Смесь крови и чего-то… чего-то ещё, внешне похожего на нефть. Похоже, бедолагу прикончили, а затем растворили в этой жидкости тело.

— Или запихали живьём, — загоготал Варалица. — Чёрт его знает. Любой желающий может сам проверить, а потом нам рассказать. А пока что да, хочу объявить, дамы и господа, что среди нас убийца.

— Я бы не стал спешить с выводами… — осторожно заметил я. — Огледало мог умереть сам…

— Ага, сам, — хохотнул Варалица. — Залез послушно во взявшуюся из ниоткуда массу и исчез. Обожаю такие истории. Миллионы людей ведь так и пропадают, верно? Давайте будем откровенны, Кровник — его убили. Убили неизвестным нам способом, но всё-таки убили. И сделал это один из нас.

После его слов постояльцы переглянулись. Бездухова побледнела, Туманов ещё сильнее помрачнел, Вуйкович нахмурился. Только Маскова и Мрачни остались безучастны — одна сидела в тени и, покуривая сигарету, смотрела на весь этот спектакль, пока второй невозмутимо раскладывал карты таро.

— И что вы предлагаете с этим делать? — прервал воцарившиеся молчание Вуйкович. Смотрел он при этом в мою сторону.

— Вы меня спрашиваете? — спросил я удивлённо. — Это ведь ваш Мотель!

— Но до вашего прибытия здесь всё было спокойно, — помотал головой Вуйкович. — Откуда мне знать — вдруг это вы прикончили Огледало.

— До моего прибытия? — я подошёл к барной стойке, не веря, что меня обвиняют в убийстве. — Да у вас здесь влюблённая парочка устроила кровавое рандеву с окончанием в голову!

— Это совершенно другое дело, — Вуйкович внезапно стал очень серьёзным. От его былой учтивости не осталось и следа. — Те постояльцы просто убили друг друга, ни больше, ни меньше. Романтический суицид. Вот и вся тайна, которой нас так дразнил Андрэ. Тайна в том, что никакой тайны нет. Я верно говорю?

Варалица лишь с улыбкой пожал плечами.

— Плевать, — отрезал Вуйкович, грозно глядя на меня. — Я так решил. Но теперь мы имеем дело с настоящим убийством, с настоящим преступлением и с настоящим убийцей. Я склонен согласиться с Андрэ — Огледало убили. Причём кроме нас в Мотеле больше никого нет. Значит, искать надо здесь, среди семерых человек, включая даже меня. Вызвать полицию мы не можем — на улице конец света, все связи с внешним миром оборваны. Справимся сами.

— Прошу прощения, — нарочито вежливо заскулил Варалица, — но я предлагаю сменить гнев на милость. Кровник действительно прибыл сюда позже всех остальных, так что логично было бы обвинить в убийстве Огледало именно нашего знаменитого писателя. Но что, если…

— У вас есть какое-то предложение, Андрэ? — поторопил его Вуйкович.

— Да так, маленькая шалость. Что, если вам назначить Кровника расследовать это дело?

После этих слов внутри меня что-то рухнуло. Менее всего я хотел играть в детектива, расследуя идиотское убийство какого-то чудика в Мотеле, стоящем на пути Апокалипсиса.

— Подумайте сами, — невозмутимо продолжал Варалица, — зачем нам слепо обвинять бедного писателя, которого я вытащил сегодня утром из постели? Согласен, что связь между его вчерашним прибытием и смертью Огледало вызывает подозрения, но… Его ведь можно использовать всем нам на благо. Думаю, даже Кровник согласится, что найти убийцу — наше первостепенное задание. Так давайте же поставим главного подозреваемого перед дилеммой — расследовать убийство и найти настоящего подонка, поскольку это в первую очередь в его интересах, или же отказаться, тем самым вызвав ещё больше подозрений. Выбор, как по мне, очевиден. Если тебе действительно нечего скрывать, то просто возьмись за это дело, найди настоящего убийцу и очисти своё имя. Да что я вам разжёвываю — как будто никогда сами не читали все эти бульварные романы про крутых копов. Я уж молчу о том, что Кровнику не привыкать копаться в чужих костях. Да, он, может, и не детектив, но всё-таки… Всё-таки какой-никакой опыт ведения расследований у него имеется. В отличие от всех нас, я имею в виду.

— Я согласна, — раздался спокойный голос Масковой откуда-то сзади. Её слова хлестнули меня кнутом по сердцу и заставили вскипеть кровь. — Дамиан единственный, кто ещё не знаком со всеми нами так уж хорошо, ему будет проще проводить допросы и, не знаю, искать улики, или чем там обычно занимаются следователи…

— А ещё это безумно романтично, — вздохнула бледная Бездухова. — Писатель расследует убийство в старом Мотеле на краю свете, играя наперегонки со временем, чтобы отстоять своё доброе имя… Люблю такие истории.

— Ага, — сплюнул Туманов у меня за спиной. — Только если этот гений-детектив не справится, то нас всех ночью перережут. То есть мы так и так скоро сдохнем. Почему всё в этом мире хочет нас убить?

— А меня вы спросить сперва не хотите? — взорвался я. — Я не убивал Огледало. Точка. Хотите верьте, хотите — нет, мне плевать. Скрывать мне нечего, оправдываться я тоже не стану, поскольку невиновен. И уж тем более в гробу я видал какое-то там расследование. Я, блять, писатель, моё дело — творить, а не искать убийц!

— Может когда-то она действительно было так, — сурово заметил Вуйкович. — Но только не теперь, только не в наши времена. Вы хотите убежать от чумы, Дамиан, хотите переложить ответственность на других, хотите, чтобы мир окончательно развалился на куски, ведь тогда вам не придётся ничего решать — можно будет спокойно плыть по течению. Я же призываю вас не бежать, а бороться против напасти. Не вы ли вчера говорили мне, что более не являетесь писателем? Тогда кто вы, хочу я спросить?

— Вопросы здесь задаёт только месье Пуаро, — захохотал Варалица. — Хотя, признаться, вы, Стефан, больше похожи на детектива преклонного возраста.

— Заткнись! — набросился я на Варалице, который в тот момент казался мне причиной всех неприятностей. — Хочешь, чтобы я поиграл в престарелого детектива? Хочешь, чтобы я устроил тут ёбаное следствие со снятием отпечатков и прочей хернёй? Ну так давай устроим, давай! Побуду пляшущим детективом вам всем на потеху. Кто убил Огледало — таков ваш вопрос? Ну так давайте я сразу же проведу первый свой допрос и спрошу это у человека, который с порога сегодня утром заявил мне, что точно знает о смерти Огледало. Говори, Андрэ, где ты был этой ночь, а? Откуда ты знал, что он мёртв?

— Тише-тише, начальник, не горячись так сильно, — хохотал Варалица. — Чего ты так завёлся, новоприобретённый статус черепушку жмёт?

— Отвечайте на его вопросы, Андрэ, — строго приказал Вуйкович. — Вы сами его возвели в эту роль.

— Как скажете! — Варалица примирительно поднял обе руки. — Значит, убивал ли я Огледало? Нет, не убивал…

— Почему я должен тебе верить? — перебил я его.

— Потому что, мой пылкий Пуаро, — захихикал Варалица, — я был всю ночь занят. А откуда я знал, что Огледало мёртв? Как я уже вам сказал — он не явился на завтрак, чего ранее никогда не происходило. Вот я и позволил себе явиться к вам, слегка пошутить, сгоряча ляпнул глупость… Мне ведь всегда скучно, не забывайте об этом. Что плохого в том, чтобы навестить забавного писателя, пошутить про убийство и сходить проведать нашего скромняшу-стесняшу Михаэля? Но за шутку прошу прощения. Шучу, мне не жаль.

— Что ты делал ночью? — спросил я раздражённо.

— Вешал кота, — коротко ответил Варалица.

— Вешал… кота?

— Ага, — Варалица подскочил к окну, поднял жалюзи и открыл всем присутствующим вид на парковку, где на одном из деревьев в петле болталось окоченевшее тельце рыженького кота. — Вешал кота.

Воцарившуюся тишину я прервал тем, что подошёл к Варалице и со всей силы врезал ему по лицу, после чего посмотрел на то, как шутник корчится от боли на полу.

— Да бросьте, — хохотал Варалица, пока я стремительно поднимался по лестнице, намереваясь свалить как можно скорее, — я же просто пошутил, так, немного глупости для настроения…

Вернувшись к себе в номер, я немедленно включил телевизор, пытаясь отвлечься, а затем принялся ходить из угла в угол. Голова гудела, руки дрожали, ярость заставляла дышать огнём. Бросив взгляд на переполненный шумом экран телевизора, я с разочарованием увидел очередную рекламу — на сей раз пёстрые надписи предлагали позвонить немедленно и получить скидку на комплект бритвенных лезвий. Только сейчас мне в голову пришёл очевидный вопрос: откуда здесь вообще сигнал, если добрая половина мира уже мертва?