Мистер Фостер (ЛП) - Уэбстер К. - Страница 16

Хотя на губах это ощущалось чужеродно, но чувствовалось правильным. Сердце сдавило. Моя девушка. Моя. Да, так звучало просто прекрасно.

— Мать твою, мужик. Девушка? Уильям Фостер, которого я знаю, не ввязывается в серьезные отношения.

— Этого Уильяма Фостера ты еще не встречал. Но думаю, тебе понравится этот парень.

— Это еще предстоит выяснить, — буркнул Мэйсон и снова выругался. — Ладно. Если хочешь пойти по этому маршруту, мы пойдем. Встретимся за ужином в пятницу. И если я не захочу к концу трапезы до смерти тебя избить, то смирюсь, — он удрученно вздохнул — Она уже не моя маленькая девочка.

Нет, определенно не маленькая.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, Мэйсон, — с чувством произнес я. — И всегда буду. Ты вытаскивал меня из всех бед по жизни. Каждый раз, когда я терял веру в себя, ты был рядом и возвращал на правильный путь.

— А теперь?

— У нее твоя сила и преданность. Твой огонь.

— Еще я научу ее своему правому хуку. На всякий случай.

— Я не облажаюсь, — поклялся я, слова эхом стали отдаваться в голове, проникая до самых костей. — Клянусь Богом.

— Ты не сможешь, — его голос сорвался. — Не сможешь облажаться. Не теперь. Только не в этот раз.

— Я знаю.

После долгой паузы Мэйсон, наконец, попрощался и повесил трубку. Я же испытал радость, что только что прошел с другом по минному полю, и наша дружба не подорвалась в процессе. Пора приступать ко второму делу.

— Входи, — окликнул я Райана.

— В чем дело, босс? — осведомился он с вкрадчивой улыбкой на лице и вошел в кабинет.

— Закрой дверь, — ледяным тоном произнес я. — Нам нужно многое обсудить.

Я помнил тот день, когда Мэйсон рассказал мне о своей любви к Хелен. Стоял прохладный ноябрьский вечер, и он пригласил меня выпить. Когда мы разделили пару корзин крылышек и опустошили несколько кружек пива, глаза Мэйсона смягчились, а верхнее освещение бара заставило их практически мерцать. Тогда он сказал, что Хелен что-то с ним сделала. Выбила из колеи. Отвлекла. Поглотила. Будучи рациональным лучшим другом, я выразил опасения. Допрашивал Мэйса, как быстро он попал в эту любовную ловушку. Я не понимал это чувство иначе, кроме как платонически. Ведь именно такое чувство испытывал к другу. Мои завоевания в спальне были сделаны почти с холодным расчетом. Не было никаких искр, кроме жара желания погрузиться в теплое тело. Никакого огня и даже уголька.

Когда Мэйсон описал — к слову, это был самый страстный монолог, который я помнил у друга — как Хелен проникла в его мысли, добралась до сердца, мне стало его жаль. Поскольку мой уравновешенный друг вдруг стал наивным и полным надежд.

Потом я каждый год ждал его ужасного звонка. Когда он расскажет мне, что переспал с секретаршей или же они с Хелен просто расстались. Но шло время, а Мэйсон говорил о своей жене все с тем же выражением лица. И когда я видел их вместе, становилось очевидным, как сильно друг о ней заботился. Даже сейчас, почти два десятилетия спустя, я удивлялся, как Мэйсон по-прежнему говорил о жене с тем нежным блеском в глазах и глупой улыбкой.

Сегодня за ужином друг начал играть роль отца-защитника. Но не более пяти минут. Челси снова применила свою магию, сглаживая неловкость от тех новых ролей, что нам достались. Я смотрел на нее с нежностью, пораженный тем, что каким-то образом нарушил собственные правила и дал ей прокрасться в мою жизнь. Когда Мэйсон поймал мою ответную улыбку, вызванную смехом Челси на какие-то слова Хелен, он толкнул меня ногой, привлекая внимание.

В его зеленых глазах поблескивало понимание. Он постарался изобразить улыбку — так похожую на ту, что была у Челси, и кивнул мне. В этот момент я понял, что Мэйсон больше никогда не будет сомневаться в моих намерениях относительно его дочери или беспокоиться о ее благополучии рядом со мной.

Но почему?

Очевидно, он увидел во мне то, что и я в нем много лет назад.

Там, где у него жила полностью распустившаяся роза, у меня все еще находился бутон, жаждущий раскрыться и расцвести, чтобы с гордостью показать миру. Показать, что я тоже способен на подобные эмоции. Я знал, что со временем по-настоящему полюблю Челси. Черт, мы только начали наши отношения, а я уже был на полпути к этому.

Когда мы вернулись домой — поскольку теперь Челси официально принадлежала мне, я не позволил ей вернуться к себе — мне было не оторвать от нее взгляда. Светлые локоны обрамляли прекрасное лицо, спускаясь золотистыми и шелковистыми волнами, пока она кому-то писала с кривой улыбкой на губах. Челси вытянула свою длинную ногу, положив мне ее на колени. Она даже не заметила, что свела меня с ума этим невинным движением. Темно-синее платье, которое Челси надела на ужин, похоже, поднялось выше по бедрам и теперь я видел проглядывавшие под ним крошечные трусики телесного цвета. Я опустил ладонь на ее загорелое бедро и провел пальцами выше по ноге.

— Я думала, мы смотрим фильм, — выгнула Челси светлую бровь.

— Нет, предпочитаю смотреть, как ты работаешь.

— Откуда ты узнал?

— У тебя то самое — рабочее — выражение лица.

Она рассмеялась — черт, это был такой прекрасный звук — а затем положила телефон на диван рядом с собой.

— У меня есть рабочее выражение лица?

— Именно, — ухмыльнулся я, — и оно чертовски сексуальное.

— И что это за выражение? — промурлыкала Челси, забираясь ко мне на колени. Прикусив пухлую нижнюю губу, она стала нежно тереться о ноющий член.

— Даже не пытайся выглядеть невинно, покусывая свою губу. У тебя на лице написано «я хочу член».

— А ты проницательный, — в ее глазах блеснули веселые искорки.

— Знаю, — я по-волчьи ухмыльнулся, задирая ее платье на бедрах. — Теперь я знаю все твои лица.

Когда я коснулся пальцами ее клитора, Челси закрыла глаза, тонкий материал трусиков только помогал доставить ей удовольствие. Я был заворожен тем, как она покачивала бедрами, отчего немного колыхалась ее грудь, пока Челси пыталась достичь оргазма. Однако стоило ей подойти к краю, я убрал руку и с наслаждением увидел, как она с раздражением распахнула глаза.

— А теперь ты похожа на избалованную девчонку, — я мрачно усмехнулся. — От этого выражение лица я чертовски сильно возбуждаюсь, — снова стал массировать ее нуждающийся клитор, как ей нравилось. — Не волнуйся, красавица, мне нравится тебя баловать.

Челси закатила глаза, отчего я засмеялся, но затем ее дыхание стало прерывистым, когда она снова подошла к краю. Продолжая приближать ее к разрядке, я завел свободную руку ей за спину и расстегнул молнию. Платье соскользнуло с плеч, открывая передо мной полупрозрачный бюстгальтер. Продолжая играть с клитором, я помог Челси вытянуть руки из рукавов, отчего материя собралась вокруг ее талии. Я быстрым движением расстегнул бюстгальтер и откинул его прочь. Грудь Челси была округлой, но не слишком большой, и задорно покачивалась. Я пристрастился к тому, как ее маленькие соски твердели для меня, становясь похожими на крошечные розовые камушки, молившие о моих зубах.

Склонившись, я достаточно грубо впился в ее сосок, и Челси вскрикнула, вцепившись в мои волосы. Она дернула пряди в какой-то животной манере, которая сводила меня с ума от желания прижаться к ней и заявить свои права.

— Господи, — вскрикнула Челси, задрожав от экстаза.

Прикусив ее заостренный сосок, я снова выпрямился, встречаясь с ней взглядом. Морская зелень с темно-синими искрами, казалось, светилась от желания. Когда ее тело перестало дрожать, я убрал пальцы от клитора и перестал покусывать грудь, чтобы откинуться на подушку. Всегда улавливая направление моих мыслей, Челси села, когда я стал расстегивать брюки. Она, тем временем, избавилась от платья, оставшись в одних трусиках. А я едва успел стянуть штаны и боксеры, когда Челси оказалась на мне, став тереться о мой член. Теперь тонкая ткань трусиков меня раздражала.

— Убери их, — рыкнул я, впиваясь пальцами в ее бедра.