Стена между нами (СИ) - Кос Анни - Страница 7

— Разве ответ не очевиден? — спрашиваю тихо.

— Не совсем, — Мика склоняет голову набок, отчего ее темно-каштановые кудри волной падают на плечи и грудь. — Ты всегда была очень спокойной, рассудительной, в высшей мере разумной. Ты не можешь не понимать, какие блага получит теперь твоя семья. Возможно, благодаря тебе они навсегда выберутся из нищеты, твой брат и сестры получат достойное образование, родители будут обеспечены в старости. А у тебя есть шанс остаться в новом мире, полном чудес, изобильном и спокойном.

— В роли рабыни, да. Много ли в этом счастья?

Мика пожимает плечами, застывает, задумчиво глядя в окно.

— А какая судьба ждала тебя дома? Возможно, ты влюбилась бы, вышла замуж, родила детей — и с ужасом ждала, что однажды на них укажут боги и тебе придется отпустить их в неизвестность. Сейчас, по крайней мере, ты точно знаешь, что они будут рождены свободными и сами выберут свою судьбу.

— Не высока ли цена?

— Может, — Мика пожимает плечами.

— Не знаю, — вздыхаю тихо. — Хочу верить, что моя жизнь принадлежит только мне. Покорность — это для овец в стаде…

Она усмехается. Не зло, скорее печально, как мудрая старшая сестра. На самом деле Мика младше меня на несколько месяцев, но иногда мне кажется, что между нами пропасть длиной в десять лет.

— А ты почему не пыталась сбежать? — спрашиваю, просто чтобы не молчать.

— Потому что хотела попасть сюда. Боялась… и надеялась от всего сердца.

— Почему? — я даже привстаю от изумления, вглядываясь в лицо подруги, но нет, она не шутит.

— Понимаешь, — на ее щеках вспыхивает румянец волнения. — Ардере — мой шанс, возможно, единственный, стать матерью.

Хмурюсь, звучит странно и непонятно, но Мика поясняет:

— Помнишь, когда нам было по двенадцать и мы гуляли на реке зимой, я провалилась под лед?

— Конечно, такое не забыть, я боялась, что ты умрешь от лихорадки. Но Прародители милостивы и сохранили тебе жизнь.

— Я почти никому не говорила, но те краткие минуты в ледяной воде не прошли бесследно. Праматерь спасла меня, но не мою женскую суть. У меня почти нет лунных дней, постоянно мучают боли вот тут, — она положила руки в самый низ живота. — А еще мне часто не хватает воздуха, словно что-то сжимает легкие — и сердце пускается вскачь без причины. Мама все глаза выплакала, ходила и к лекарям, и к ведающим, меня поили травами, надо мной читали молитвы, даже колдовать пытались, но все впустую. Лекари сказали, что вряд ли я смогу понести. И тут боги указали огненным на меня. Это ли не подарок? Ведь забирают только тех, кто может дать новую жизнь, значит, я все-таки способна зачать дитя. Неважно, кем будет его отец, главное, что это будет мой ребенок.

Она переплетает пальцы и сжимает их так, что костяшки белеют.

— Я знаю, что никогда не покину своего малыша. Сделаю все, чтобы его отец захотел оставить меня навсегда. И когда через пять лет получу шанс обрести свободу, не воспользуюсь им.

Молчу. Что тут говорить? У каждого здесь своя печаль, свои страхи и надежды. Я бы хотела осудить Мику, но язык не поворачивается.

— Ты никогда не рассказывала об этом.

— Никто не знает, сперва я стыдилась этой неполноценности, а потом поняла, что никому, кроме самых близких, нет до этого дела. Если ардере верят, что я могу родить, если в их силах исцелить мое тело, я буду считать себя счастливейшей из смертных.

Я выдавливаю улыбку, очень надеюсь, что она выглядит искренней и обнадеживающей. Привлекаю Мику к себе, обнимаю за плечи, глажу по волосам, а потом отстраняюсь и говорю со всей возможной твердостью:

— Ты станешь матерью, я уверена. Самой лучшей из всех возможных. И будешь счастлива со своим мужем. Не знаю, кто им станет, но он везунчик. Проклятье! Настоящий крылатый везунчик.

Следующий вечер приносит новости: завтра утром состоится первое испытание. Ардере хотят проверить своих будущих избранниц и избранников на ловкость, выносливость и силу. На ум приходит нелестное сравнение с лошадьми на ярмарке, но я прогоняю эти ядовитые мысли как можно скорее.

Нас поднимают еще до рассвета. Бледная сизая линия очерчивает линию горизонта на востоке, но небо еще усыпано яркими колючими звездами.

Служанка раскладывает на кровати наряд, присланный специально для этого дня.

— Что это? — спрашиваю удивленно.

Передо мной нечто, похожее на охотничий костюм, сшитый из добротных, плотных материалов. Мужская куртка, мужские штаны, высокие сапоги с грубой подошвой.

— То, в чем удобно ходить по горам, — терпеливо объясняет девушка.

— Но ведь это неженские вещи.

— Отчего же? — в ее глазах искреннее удивление. — Они удобны и по-своему красивы, не стесняют движений, легки на теле, дают тепло, защищают от ветра. Примерьте, вам точно понравится.

Она помогает мне распустить завязки на плечах, стянуть плотное шерстяное верхнее платье, затем длинное хлопковое нижнее и наконец самое последнее, коротенькое, словно рубашка.

— Вот, — ее руки ловко направляют мои движения, пальцы молниеносно застегивают маленькие крючки на воротнике. — Теперь брюки, говорят, в ваших селениях девушки такого не носят. Тут пояс, застегивать его надо вот так, сюда петлю — и не распустится. Сверху куртка, если будет холодно, накиньте капюшон, а волосы я заплету и уберу вот так, чтобы не мешали.

Из зеркала на меня смотрит незнакомец со знакомым лицом. Молодой охотник или подмастерье: тонкий и легкий. Непослушные рыжие кудри заплетены в косы от самых корней. Думаю, издали меня легко принять за подростка, юношу, едва вышедшего из нежного возраста.

— Вам подходит, — щебечет служанка. — Вы такая изящная, загляденье.

Напоследок получаю небольшую кожаную сумку с длинными лямками. Такие носят на спине, чтобы не мешали движениям. Заглядываю внутрь.

— Хлеб, сыр, вяленое мясо, фляга с водой, несколько горстей сушеных фруктов, — перечисляет девушка. — Не ходить же вам голодной целый день.

— А это? — Вынимаю со дна два мерцающих кристалла продолговатой формы.

— О! — брови служанки удивленно приподнимаются. — Это… сама не знаю, как ими пользоваться. Думаю, на месте объяснят.

— Благодарю.

Выхожу во двор. На улице свежо, даже зябко, и тихо — птицы еще не пробудились. Одна за одной серые человеческие тени заполняют лужайку. Разговоров мало, да и те, что слышатся, отрывочны.

Мысли невольно возвращаются к наставлениям киссаэра, полученным в последний день:

— Помни, что бы вам ни говорили, каждый этап соревнования — чрезвычайно важная проверка. Вас будут оценивать, сравнивать, испытывать. По-разному, сложно сказать наверняка, что взбредет ардере в голову в этом году. У каждой церемонии выбора есть скрытый смысл, центральная идея, вокруг которой всё и разворачивается. Это похоже на представление опытных актеров: улыбки и слезы на сцене могут оказаться фальшивыми, но зрители будут испытывать подлинный восторг или горе. В этом году жену себе собирается искать сам владыка, поэтому, думаю, всё будет сложнее и строже, чем прежде. Будут проверять ваше здоровье, ловкость, стойкость, сообразительность, такт, ум. Женщина, что даст жизнь наследнику владыки, должна обладать лучшими качествами. Тебе придется проявить всю смекалку и хитрость, чтобы оказаться в числе фавориток.

О сути первого испытания нам почти ничего не рассказывают. На первый взгляд, оно выглядит несложным: пройти через долину и подняться к вершине. Служанка сказала, что это своего рода прогулка. Никаких серьезных опасностей, коварных неожиданностей, непреодолимых препятствий. Единственное условие — добраться до цели.

Очевидно, что она ошиблась.

К месту старта вновь добираемся порталом. В этот раз я шагаю в сияющее пламя с некоторым нетерпением. Хочу увидеть всё собственными глазами, знаю, что любая преграда пугает меньше неизвестности.

Нас сопровождают всего трое соарас, черты их лиц мне незнакомы, но глаза роднят крылатых, превращая их если не в братьев, то в единое чуждое племя.