Стена между нами (СИ) - Кос Анни - Страница 21

Огонек свечи, неизвестно как появившейся в моей руке, с треском гаснет, мир погружается во тьму, а я до хрипа кричу в пустоту, оправдываясь перед теми, кто уже не услышит.

Резко открываю глаза — передо мной комната в замке. Незнакомая, гораздо просторнее и богаче, чем моя нынешняя, окна её выходят в сторону Стены. Нерушимой, как и прежде, тянущейся от горизонта до горизонта.

За спиной раздаются знакомые тяжелые шаги. Запах раскаленного камня и солнца врывается в моё сознание прежде, чем я слышу слова:

— Свет мой, как ты сегодня? И как наша маленькая принцесса?

Дорнан обнимает меня за плечи, одной рукой касается моего округлившегося живота. Губы владыки обжигают шею поцелуем. Чувствую толчок под сердцем. Раз, другой, словно легчайшее прикосновение, но такое отчетливое, что сомневаться не приходится: дитя в моем чреве радостно приветствует своего отца.

— Я оставил мальчиков с наставниками. К сожалению, сегодня прибывает делегация киссаэров, следует уделить им внимание.

Разворачиваюсь, всматриваюсь в знакомое лицо, полное эмоций, жизни, радости. Праматерь! Я и не понимала, какое это счастье: просто знать, что никто не погиб по твоей вине! Да, он чужак и, наверное, враг, но я желаю справедливости, а не смерти.

— Что с тобой? — Дорнан касается пальцем моих дрожащих губ. — Почему ты плачешь?

Вместо ответа утыкаюсь ему в грудь. Пусть даже это было только видение, но справиться с накатившим облегчением нет сил.

— Это из-за магии? — по голосу слышу, что Дорнан обеспокоен. — Не стоит волноваться, мы успеем вовремя. На юге не будет больше напрасных жертв.

С моих губ срывается горький смех. Жертв? Значит, таким будет будущее людей если я отступлюсь? Существует ли вообще правильный выбор?

Я с силой отталкиваю от себя Дорнана и вновь оказываюсь во мраке. Передо мной в пустоте висит свеча, пальцы холодит тяжелое золото.

— Выбирай, — шепчет пустота.

— Не стану, — говорю сперва тихо, но потом выкрикиваю во всю силу легких: — Не стану!

Ответом мне становится молчание и рассыпанные в пространстве, лишенном направлений, шарообразные сгустки света. В каждом — фрагменты того, что может случиться. Стоит мне прикоснуться к ним — и я проживаю крохотный момент своей возможной судьбы. Упорно просматриваю десятки вариантов, но разочарование и потери преследуют меня по пятам. В одних случаях страдают несущие пламя, в других — люди, и я ничего не могу с этим поделать.

— Прочь.

Устало взмахиваю рукой, светящиеся шары послушно разлетаются в стороны. Сажусь на землю, обхватываю себя руками. И старательно пытаюсь понять, где же ошиблась.

Киссаэр Риан вряд ли хотел бы, чтобы всё закончилось именно так. И я не хочу. Просто не могу взять на себя ответственность за столько судеб. Кто я, чтобы решать, кому жить, кому умирать? Чего стоит справедливость, оплаченная такой ценой?

Свеча дрожит во мраке, язычок пламени склоняется то в одну сторону, то в другую.

Это моё будущее. И моё решение.

— Если мир в моих руках, плевать на правила, — произношу вслух из чистого упрямства. — Никто не заставит меня выбирать то, что я ненавижу, слышите?

Взмахом руки подзываю один светящийся шар и с силой вырываю из него небольшую часть. Свет дрожит и тянется, размазывая образы внутри, но всё же поддается.

— Так-то лучше.

Повторяю эти действия еще много раз, потом собираю из фрагментов возможного будущего единственно приемлемое для себя. Да, я должна стать женой ардере, чтобы разделить его магию и силу. Пусть лхасси увидят то, что должно их успокоить: детей, брак, наше с Дорнаном счастье, и пусть в этом будущем найдется место для обоих народов.

Я подхватываю сформированное видение и опускаю его на золотую пластину. Минуту ничего не происходит, потом на поверхности проступают руны. Подношу к лицу огонек свечи, зажмуриваюсь и задуваю его. А потом открываю глаза.

Не знаю, сколько прошло времени в настоящем мире, но сехеди Айоней сидит напротив меня в той же позе. На лице его огромное изумление:

— Это невозможно! Ты же человек! Почему на тебе поцелуй богини?

Тут только замечаю, что мои руки светятся белым. Огни, подобные росчеркам молний, вспыхивают и гаснут прямо на коже. Ловлю свое отражение в золотой пластине — такие же росчерки горят на лице, шее, в волосах.

Айоней принимает из моих рук запись, поднимается, отходит в сторону, а я оглядываюсь в поисках Дорнана. Алти-ардере смотрит на меня в упор, не надо быть магом, чтобы понять: он гордится тем, как я показала себя.

Владыка встает с места, подходит ко мне, подает руку. Сияние бледнеет, но у нас есть несколько секунд, чтобы насладиться его свечением.

— Поздравляю, — произносит Дорнан. Его губы сейчас так близко, что я замираю в предчувствии первого настоящего поцелуя.

Однако резкий окрик Айонея все рушит:

— Остановитесь, владыка. Эта женщина лжет вам.

Мы оборачиваемся к жрецу одновременно, а сехеди торжественно поднимает над головой пластинку с рунами.

— Ты сама дала мне в руки доказательство, женщина. И клянусь Прародителями, в этот раз тебе придется ответить за свои слова.

Слова сехеди звучат подобно тревожному набату. Сейчас, наверное, все присутствующие в храме люди и ардере оборачиваются к жрецу в ожидании пояснений, а я изо всех сил пытаюсь сохранить невозмутимый и удивленный вид. Если я где-то ошиблась, и Айоней увидел падение Стены или смерть своего владыки, то какова будет расплата? Мои пальцы невольно вздрагивают, но Дорнан неожиданно усиливает хватку, не позволяя забрать руку.

— Что вы имеете в виду, почтенный Айоней?

— Взгляните сами.

Он протягивает владыке золотую табличку. Жаль, я не знаю языка ардере и не понимаю, что же именно прочел в ровных строчках лхасси. И не могу придумать, что должна говорить в свое оправдание.

Дорнан отпускает меня, делает шаг навстречу жрецу. Я теперь стою за плечом владыки и с замиранием сердца наблюдаю, как он принимает пластинку, читает, как напрягаются его плечи.

— И как это понимать?

Он оборачивается ко мне, показывает запись. Первые строки кажутся глубокой гравировкой, но чем ниже я опускаю взгляд, тем неразборчивее становится текст. Последние же буквы постоянно меняются и постепенно исчезают, словно рябь на поверхности озера в ветреный день.

— Она нарушила условия испытания. Отказалась принять свое будущее, точнее, попыталась исказить то, что предопределено богами, — Айоней буквально прожигает меня взглядом. — Она лжет вам, пытается скрыть что-то, даже дерзнула спорить с Прародителями, заменив их решение своим собственным. Ведь я прав?

Магия лхасси проникает в мое сознание, подавляет волю, сметает тщательно возводимые барьеры, оказавшиеся не надежнее стен песчаного замка. Я буквально чувствую огонь сехеди в своей голове, ощущаю, как память рушится, погружаясь в океанские глубины глаз ардере. Сердце пропускает удар, ноги слабеют. Мне удается устоять лишь по счастливой случайности.

Сила лхасси бесцеремонно вторгается в слабую оболочку человеческого разума, тщится прочесть мои мысли, услышать то, что слышала я, увидеть своими глазами, что же произошло там, в темноте видений.

Я хочу попятиться, отвернуться, убежать, но словно вязну в густой патоке. Тело мне уже неподвластно, ему приказано стоять на месте — и оно повинуется ардере.

— Айоней! — резкий окрик Дорнана разбивает жуткое наваждение. — Вы пугаете госпожу Лиан. Уверен, она сможет объяснить произошедшее.

Теперь все взгляды устремлены на меня одну.

— Алти-ардере. Почтенный сехеди, — голос противно дрожит, выдавая страх и растерянность. — Если позволите, я не нарушала условий испытания. Вы сказали, что будущее в моих руках. Возможно, я поняла это наставление слишком буквально, поэтому позволила себе лишнее: забрала из видений лишь то, что согревало моё сердце.

— Ты смеешь утверждаешь, что действовала по моему указанию? — в голосе Айонея слышатся рычащие нотки.