Практическое руководство по злу (СИ) - "overslept" - Страница 36

— Дерьмо, — снова выругалась я, взглянув на свою руку.

Руку дьявольски жгло, но порез был неглубоким: потеря пальца мне не грозила. Однако она сильно кровоточила, и это было опасно, если оставить её как есть — хуже того, она делала мою хватку скользкой. Вот почему мы носим перчатки, Кэтрин.

— Первая кровь за тобой, жутко молчаливый любитель засад в маске, — признала я вслух. — Но если…

Я почувствовала, новое движение у себя за спиной, и оскалилась. На этот раз клинок нацелился мне в горло, и я нырнула под него, с огромным удовольствием впечатав кулак в живот противника. Болезненный стон, который я услышала даже сквозь маску, был слаще любой серенады, и, прежде чем он успел отступить, я ударила рукоятью своего меча прямо в его маску. Щепка отвалилась от щеки, и он качнулся назад — после секундного колебания незнакомец снова нырнул, увернувшись от острия моего клинка менее чем на дюйм, прежде чем я успела воспользоваться своим преимуществом.

—… если процитировать одного моего действительно неприятного знакомого, то единственное, что имеет значение — это кровь последняя, — закончила я, снова возвращаясь в нижнюю стойку.

Я задавалась вопросом, почему тот, кто так старался быть неожиданным, первым нанёс удар после того, как я спровоцировала его. После его повторного нападения, я поняла причину: мантия издавала шум, когда он двигался слишком быстро, поэтому он воспользовался звуком моего голоса, чтобы скрыть его. Это сделало третий удар легко предсказуемым, хотя я сомневалась, что он сработает снова. Я снова проверила свою руку, поморщившись, когда увидела, что кровь сочится по кисти и капает на землю. Я не могла позволить этому продолжаться слишком долго — чем больше затягивался бой, тем большим становилось преимущество моего противника. Ну ладно, время для нежностей прошло. В любом случае, это никогда не было моей сильной стороной. Если мой враг использовал обстановку, в котором мы находились, в своих интересах, решение было очевидным: сломать проклятое окружение. Я пнула колышки, удерживающие ближайшую палатку, не обращая внимания на сердитые крики, которые раздались изнутри, когда она падала, и перерезала верёвку, удерживающую следующую.

К чести моего противника, он набросился на меня прежде, чем я успела сбить третью. Я отбросила в сторону ятаган, нацеленный мне в почку, плоской стороной меча и подвинулась ближе. Претендент в маске попытался оттолкнуть меня, но, к своему удовольствию, я обнаружила, что сильнее его: когда я оттолкнула его, он споткнулся, а когда я двинулась за ним, тут же отступил. Краем глаза я видела людей, выходящих из палаток, их лица из сердитых превращались в испуганные, как только они видели людей с мечами в руках. Пожилой мужчина притянул свою дочь за руку и повалился на неё, прикрыв собой, что вызвало жёсткую улыбку на моем лице: скорее всего, они позовут легионеров, и велики шансы, что те встанут на мою сторону, а не на сторону противника. Незнакомец, должно быть, подумал то же самое, потому что перестал пятиться и перешёл в наступление.

Но теперь я знала, как с ним обращаться. Я хороша в ближнем бою, ты тихий ублюдок. Теперь мы играем по моим правилам. Я продолжала наступать, высматривая клинок и загоняя своего противника в палатки, когда он пытался разорвать дистанцию между нами. Замаскированный претендент оказался в сложном положении, ему пришлось следить за мной, когда он отступал, и он тут же споткнулся о кол. Это был то самый момент, которого я ждала — острие моего клинка прошло мимо горла, но скользнуло в его плечо. Дикий взмах ятагана заставил меня отпрянуть, но я рассмеялась: теперь мы оба истекали кровью, и его рана была намного хуже моей.

— Корова, — прошипел незнакомец сквозь маску на тагреби, и голос его был явно мужским.

Он не сказал корова — на самом деле дословно звучало как дочь быка, хотя смысл был тот же самый. Очень окольный язык этот тагреби.

— Козлиный муж, — весело ответила я на том же языке, прибегая к обширному репертуару оскорблений, которым Капитан и Лейтенант Абаз обучали меня, когда Блэк не обращал на них внимания. Его пальцы коснулись раны и покраснели; я подняла бровь, когда он использовал кровь, чтобы провести линию по глиняной маске.

— Будет ли бестактным по отношению к твоей культуре спросить, что, во имя Преисподних, ты только что сделал? — размышляла я вслух.

— Это ещё не конец, — снова прошипел парень.

Плачущие Небеса, ну почему злодеи всегда говорят такое дерьмо, прежде чем попытаться скрыться? С таким же успехом он мог бы послать мне письменное предупреждение, что собирается сбежать. Он повернулся, чтобы отступить, но мне нахрен не был нужен такой поворот: мне хватало сложностей и без оглядывания через плечо на мстительного придурка в маске, готового наброситься в любой момент. Наше эпичное противостояние вдруг превратилось в крайне нелепую пешую гонку в темноте. Время от времени он пытался нырнуть за палатку и повторить трюк растворения-в-тени, который он проделал со мной во время боя, но это ему не удавалось, потому что теперь я следила за ним, пока он это делал.

Он пытался вернуться к толпе, где он мог бы затеряться, но это было для него затруднительно, ведь я точно знала его намерения. Он, должно быть, знал расположение палаточного городка ненамного лучше меня, потому что наша маленькая гонка сделала неожиданный поворот, когда он свернул налево в переулок, который заканчивался каменной стеной — склад снабжения легиона, судя по виду. Он замедлил шаг, когда понял, что забежал в тупик, и повернулся ко мне лицом. Я видела, как он тяжело дышит сквозь одежду, красное пятно на его плече с каждым ударом сердца всё больше расплывалось по тёмной ткани. Я была в несколько лучшей форме, хотя и ненамного: бои в Яме, как правило, были короткими, и они не включали в себя соревнования по бегу.

— Ну, — выдохнула я, переводя дыхание. — Изначально я хотела поговорить с тобой, но теперь полагаю, что прирезать тебя в тёмном переулке тоже неплохая идея. И это ты начал!

Я подняла меч в среднюю позицию и медленно двинулась вперед. Я знала, что люди наиболее опасны, когда их загоняют в угол, и потому ступала осторожно. Всего в трёх футах передо мной в грязь приземлился маленький глиняный цилиндр — на его кончике почти догорел фитиль. Детский стишок выплыл на поверхность моих мыслей почти насмешливо: Вспышка ослепит, её не избежишь.

— Дерьмо, — с чувством выругалась я, закрывая глаза как раз перед тем, как он взорвался.

Смотреть прямо на вспышку было хорошим способом никогда больше ничего не увидеть, даже сквозь закрытые глаза свет взрыва был ужасно болезненным. Цвета плыли в моих глазах, но всё, о чём я могла думать — что я не видела, чтобы ублюдок в маске что-то бросил, но я знала по крайней мере одного человека с доступом к оружию гоблинов, который был заинтересован в том, чтобы мы оба были мертвы. Я развернулась так, чтобы у меня за спиной была палатка, отказываясь дать моему противнику шанс, когда я наполовину переключусь на новую угрозу.

Я услышала два источника шагов, приближающихся со стороны переулка, и когда моё зрение прояснилось, на меня смотрели два существа. Одна из них была гоблиншей самого странного вида, который я когда-либо видела: на её коже не было ни пятнышка зеленого, вся плоть, открывавшаяся из кольчуги, была оттенка красного, почти оранжевого. Рядом с ней стояла высокая девушка сонинке с белой вуалью на лице и с любопытством смотрела на меня, прислонив к плечу длинное копье. Для меня это было похоже на свадебную фату, но она не была кэллоу: для сонинке белый цвет был цветом смерти. Я почувствовала, как придурок в маске двинулся в мою сторону, и мои глаза метнулись обратно к нему, мой меч немедленно поднялся на среднюю линию.

— Теперь, когда вы наконец заметили нас, — усмехнулась гоблинша. — Почему бы нам всем не поговорить по душам?

Мне не нужно было тянуться к своему Имени, чтобы узнать, кто эти двое. «Ну, — подумала я про себя, — я действительно хотела проверить конкурентов».