Один в поле... (СИ) - Сысолов Дмитрий - Страница 7

— Так не бывает! — подала голос и молчавшая до сего времени девчонка.

— Да нет, бывает, — возразил мальчишка, и солидно так, с достоинством, пояснил малявке. — Амнезия называется. Частенько наступает в стрессовых ситуациях. Защитная реакция мозга на потрясения.

— Да-да, что-то вроде этого, — согласился я с диагнозом. Не говорить же детям, что я взрослый дядька сорока с лишним лет в теле подростка. Но малыш все равно молодец. Говорит грамотно, слова амнезия, стрессовая ситуация, защитная реакция мозга… Эрудированный ребенок.

— А в мире сейчас полный пиздец, — абсолютно серьезно и даже с каким-то сочувствием посмотрел на меня юный эрудит. — Эпидемия.

— Ка'анави'ус… - подтвердила и девочка.

Глава 4

— Коронавирус? Эээ… И что? — тут, надо признаться, я малость завис. "Корона", конечно, была неприятным вирусом и людей от нее погибло немало, но города же не пустели. И мертвые у нас не валялись непогребенными…

— И всё! — Довольно резко ответил мальчишка. — Все умерли!

— Кто — все? — продолжал тупить я.

— Все вз'ослые, — подала голос девочка.

— Прям вот все? — все-таки не поверил им я. — И только взрослые? А с какого возраста? Пятнадцать стукнуло и всё? Ты уже взрослый и умираешь?

— Да нет же, — досадливо сморщился пацан. — Не все, конечно. Но и — почти все. И четкой границы возраста выживших нет. Ну такого чтоб вот до пятнадцати точно выжил, а после пятнадцати точно умрешь. Чушь это собачья!

— А как тогда?

— Просто чем старше — тем меньше шансов выжить. Если тебе тринадцать лет, то шансы пятьдесят на пятьдесят. А если пятнадцать-шестнадцать, то лишь один из десяти. И наоборот — тоже. Если тебе десять-одиннадцать, то шансы выжить девять из десяти. И так далее… Короче, чем старше — тем меньше шансов.

— И если тебе больше сорока?…

— По телеку говорили статистику. Только я её уже точно не помню. Вроде как в 18–19 лет шансы выжить один из ста. А в 22 один из тысячи. Ну а после сорока… На всей Земле нет столько сорокалетних, чтоб был шанс выжить хоть одному… Из них точно никто не выжил.

Я стоял словно пыльным мешком стукнутый, переваривая услышанное. Да, это явно НЕ мой мир. Жесть нереальная! Только дети и немногие выжившие подростки. Жуть какая. Уж лучше бы действительно атомный армагедец. Да, кстати:

— А это по всему миру или только у нас? Спасать нас никто не явится?

— Некому нас спасать, — печально заметил мальчишка, — это — везде. Началось с Китая, потом в Европе и Америке, а потом и до нас добралось… Главное — быстро все. Как пожар. Меньше месяца на весь мир.

— А у нас когда началось? Ну в смысле — в городе?

— А сегодня какое? Пятое? Вот второго всё и началось. А вчера всё уже и закончилось. Электричество отрубилось, и газ, и отопление… В городе беспорядки, стреляли. Некоторые пытались за город бежать. В деревни — если есть куда, конечно. Но вчера всё закончилось.

— А пожары?

— Ааа… Это? Так дебилов кругом хватает. Я ж говорю — отопление отрубилось. А в квартирах дети замерзают. Без присмотра старших. И некоторые «умники» чтоб погреться костры прямо в квартирах разводили. Таких немного, конечно, но и они есть. Совсем маленькие как правило. Но из-за одного порой целые дома выгорают.

— Понятненько, — пробормотал я — Невеселая ситуация.

— Да уж, веселого мало, — рассудительно заметил парнишка.

— А вы куда сейчас?

Ребятишки опять переглянулись:

— А тебе — зачем? — смотрит подозрительно.

— Да, собственно-то, и незачем, — легко согласился я. — Честно говоря хотел сперва про родителей спросить, да на вас поглядел и сам все понял

Э-эх… Зря сказал. Мальчишка сразу скис. А мелкая и вовсе заплакала. Не как обычно плачут дети, громко и напоказ, а наоборот, тихонечко, но горько.

— В Левашово вон, — кивнул головой пацан на особняки за моей спиной. — У нас там дедушка живет… Жил то есть. По крайней мере там есть печь и вода в скважине…

— А колодец?

— Что — колодец?

— Колодец там есть?

— Нет, только скважина.

— А как вы собираетесь доставать воду со скважины без электричества? Насос же работать не будет.

И снова, уже в который раз молчаливое переглядывание брата с сестрой… (И ведь слез-то, кстати, не видно уже, отвлек все-таки)

— Ничего! Придумаем что-нибудь, — словно убеждая самого себя упрямо ответил мальчишка.

— Удачи вам! — вполне искренне пожелал я.

— И тебе, — чуть ли не хором отвечают.

И мы расходимся в разные стороны, даже не спросив как зовут друг друга. Они покатили свою тележку к виднеющемуся за моей спиной поселку, а я вошел в город.

Ну что сказать? Трупов на улицах я не видел. Все-таки Эпидемия — это не война, и не зомби-апокалипсис. Заболевшие не шлялись по улицам (тем более зима же, ага), а норовили добраться до дому, до своих постелей. Уверен, процентов 90 всех умерших мирно лежат в своих кроватях. Но признаки конца всё же видны и на улицах.

Вот брошенный автомобиль стоит прямо посреди проезжей части. Все четыре двери распахнуты настежь.

Вот осыпавшаяся грудой битого стекла витрина магазина. Кстати, в глубине зала мелькают какие-то мелкие тени. Детишки занимаются мародеркой. Ну, в принципе, в сложившихся обстоятельствах это не грех, скорее наоборот, разумно… Вот только зачем же витрину было бить? Вон же дверь рядом и она открыта! Хотя чего это я? Это ж дети…

И вон дальше ещё виден дым, идущий прямо из приоткрытого окна. Причем не похоже, что это пожар. Стена выше уже изрядно закопчена, а огня не видно. Похоже кто-то столь варварским способом просто отапливает свою квартиру.

И вот ещё одно авто. Врезавшееся в столб на обочине. Хорррошо так впилился — вся морда машины всмятку. Но тел, опять же — нет. Пусто в салоне.

А нет, ошибся — вот, все-таки, и труп. Поторопился я с утверждением, что все поголовно по кроватям свой конец застали. Не все… Хотя… Тут — явный криминал. Всё в крови. Мужик в куртке у дверей подъезда. Лежит, скорчившись…

Так, стоп. А куда я, собственно-то говоря, иду? Информацией разжиться? Так я не думаю, что мне скажут что-то ещё сверх того, что мне уже сообщили. Ну, может какие детали незначительные. В дополнение. И всё! Основная картина уже ясна. Итак, по пунктам.

Первое. Я — в чужом теле. В теле ребенка… Ну ладно, пусть — подростка. Памяти прошлого владельца нет. Ну в фантастике такой поворот не нов и не оригинален, но столкнуться с таковым в реальности… Это, конечно, выбивает из всех рамок. Но пусть. Примем как данное.

Второе. Это — не мой мир. Пусть он и похож на него как брат-близнец, но это уже не он. У нас таких массовых и смертоносных эпидемий не было. Вообще не было! На моей памяти… Разве что в средние века… Так это ж давно, а сейчас — другое время. Тоже, кстати, довольно распространенный штамп в литературе — эпидемия и все вымирают… Параллельные миры и всё такое. Схожесть миров, и правда — настораживает, но и про такое я тоже читал… Снова примем как есть. Раз уж изменить никак не способен.

Третье. Сама эта Эпидемия. Эпидемия, уничтожившая 85–90 процентов населения всей планеты. Причем, самую дееспособную её часть. В живых остались только дети и немногие выжившие подростки. Ну, если не считать единичных случаев выживания совершеннолетних, но, опять же таки, крайне молодых людей. Вот тут для меня ситуация нова, хотя опять же, по любому, что-то такое уже где-нибудь было описано. Этот факт на данном этапе крайне важен. Подтверждения этому факту… Да, в общем-то, всё — что я видел вокруг до сих пор, укладываются в эту теорию. Можно, конечно, попытаться даже найти тут больницу и зайти в нее… Если эпидемия, то, по любому, она переполнена… Но зачем??? Я подсознательно уже согласился с этой данностью. Лишние подтверждения, на мой взгляд — излишни. Потеря времени.

Четвертое. Эпидемия произошла во всем мире! То есть, помощи не будет! Ну тут конечно я опираюсь только на слова какого-то случайного мальчишки. Но проверить или опровергнуть его слова пока не представляется возможным. Но это в принципе и неважно. Даже, если это и не так, и помощь всё-таки воспоследует, то будет это явно не скоро. И начнут не с нас, а со столиц… наверное… или с окраины? Короче, до нас и этой местности доберутся черт те когда. А мне нужно что то делать прямо сейчас.