Кодекс Охотника. Книга XII (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 50

— Песню! — приказал Батый, и хлопнул в ладоши.

Рабыни мигом перестали танцевать, и стали петь. Вскоре песни ему наскучили, хотелось чего-то интересного, а что, он придумать не мог, лежа на своих подушках.

— Привести провидицу! — крикнул он своим стражникам, которые стояли у его шатра.

Они были привыкшими выполнить любой его приказ, и потому не прошло и десяти минут, как замотанная в лохмотья женщина стояла перед ним на коленях.

Однако стоять на коленях было не ее желанием. А скорее вынужденная мера, вызванная холодным острым железом, которое упиралось ей в спину. Примерно две недели назад ее подарили Батыю в честь уважения. Это сделал один из купцов, который водил караваны по его землям.

— Не надоело еще противиться? — задал он ей вопрос ленивым голосом. — Расскажи мою судьбу, и тебя накормят.

Женщина за все время пребывания в плену отказывалась использовать свои способности. За это ее нередко избивали и морили голодом. Но сегодня она решила, что с этим нужно покончить.

— Расскажу… — прошептала она потресканными губами. — Все тебе расскажу! — Вам удалось пленить мое тело, но не душу. Так и быть, все расскажу!

— Хороший выбор! — обрадовался Батый, который не подозревал о подвохе. — Скажи, что меня ждет в ближайшем будущем? Что ждет мой народ, и когда мое имя будет повторять вся Степь?

Женщина улыбнулась. А в следующий момент она активировала сложную технику последнего дыхания. Ее тело окутала синяя дымка, и она встала, а два стражника за ее спиной упали замертво. Техника дала ей на короткое время безграничную силу. Жаль только, что не на длительное время, и она скоро умрет.

— Ты?!! Охрана! — подорвался с места Батый, и стал звать своих людей.

Да только уже никто не слышал его, ведь над шатром был незримый купол. Женщина вначале хотела его убить, а затем умереть сама, но… Ее губы растянулись в улыбке, и она услышала шепот. Кто-то смеялся и шептал ей на ухо.

— Я исполню твое желание, — вдруг выдала она ему, и глаза ее стали закатываться. — Твое имя, о «Великий», очень скоро будет звучать над степью, его будут произносить даже дети. О тебе заговорят… Много разговоров вижу…

Хану настолько понравились ее слова, что он на миг забыл, насколько опасной она стала.

— Нравятся мои слова? Ну что, понравились? — улыбалась женщина, но голос ее слабел. — Тогда слушай дальше. Одинокий Охотник ступит на твои земли. Вы будете смеяться. Война! Охотник бросит вам вызов. Вы будете улыбаться и потешаться… — в следующий момент она оказалось возле него, и схватила его за бороду. — Однако, когда улыбнется Охотник и все вспомнит, тогда твой народ умоется слезами. Кровавыми слезами… Одного имени будет хватать, чтобы его предки смеялись. А твой народ вспомнит имя своего врага.

— Что за бред… — эти слова ему уже не понравились, и по правде говоря, вызвали мурашки на спине. — Ведьма!

— Не нравится слушать предсказание? Думаешь, что это неправда? Поздно думать. Охота началась! Никто еще не осознал… Никто не понимает… Весь мир это угодья для охоты, а степь… Это первый шаг! Вначале вы потеряете Верность… Затем Свободу… Последней будет Смелость… Только последнее будет больнее всего.

Слова женщины больно ударили по Батыю, и с него словно спало наваждение. Он вспомнил, что не беззащитный мальчишка, которого когда-то избивали жены его отца. Он Батый в ранге Великого Магистра, и… Он не понимал, как мог это забыть! Один взмах руки, и пол в шатре стал лавой. Однако женщина не горела. Она стояла прямо в лаве, и издевательски улыбалась.

— НИКОГДА СТЕПНОЙ НАРОД НЕ ПОТЕРЯЕТ ВЕРНОСТЬ СВОЕМУ ХАНУ! — усилил он жар от лавы. — НИКОГДА НЕ ЛИШИТСЯ СВОБОДЫ! — жар стал еще сильнее. — НИКОГДА В ЭТОЙ ИЛИ СЛЕДУЮЩЕЙ ЖИЗНИ МОНГОЛ НЕ УТРАТИТ СМЕЛОСТИ!

На последних словах лава стала белого цвета.

— Это не предсказание… Это реальность… Верность пала! — улыбнулась еще раз напоследок женщина, и медленно погрузилась в лаву.

Ведьма умерла. Но барьер, поставленный ею, нет. Батый, как ни старался, но сломать его не мог, и это вызвало у него смешанные чувства. Он понимал, что направь она силу не на барьер, а на удар, и возможно был шанс убить его. Ему очень не понравилось, что она сделала с ним. Он слышал о таком. Это было ментальное воздействие, которое заставило его почувствовать себя слабым, и сломать его волю к борьбе. Если об этом узнают его люди, его ждет несмываемый позор.

Через четыре часа барьер спал. От шатра ничего не осталось, как и от поляны, на которой тот был размещен. Помимо этого лава стала разливать еще дальше, уже не сдерживаемая барьером.

— Слугу мне… И ванну! — первым делом рявкнул грязный, как черт, от копоти Батый.

— Слушаюсь! — отбил поклон один из его людей, но уходить не спешил.

— Что случилось? Почему ты медлишь, собака? — не сдерживал он себя в выражениях.

— Новости… — проблеял слуга.

— Потом! — отмахнулся мужчина. — Сперва мне нужна ванна.

Слуга понимал, что оказался в очень страшной ситуации, и его накажут за то, что ослушался Батыя. Но если не доложит, то его все равно накажут.

Он понимал, что ничего не понимал, и принял решение. Зажмурив глаза, он выдохнул, и выдал в спину хану.

— «Верность» пала… Над «Верностью» поднят Имперский стяг.

В следующий момент шаг Батыя сбился, и его повело в сторону. Слова ведьмы вспомнились ему, а еще он услышал смех… ее смех.

Батый был не удивлен, а шокирован. Он не понимал, как такое могло произойти. Может, его обманывают? Тогда стоит наказать! Одним ударом он снес голову своему слуге.

— Позвать моего восьмого сына! — распорядился он.

— Архыг Мыгдыдык — новости о крепости правдивы? — дрожащим голосом спросил он у своего верного сына.

Сын побледнел. Он еще никогда не видел таким растерянным своего отца.

— Все случилось слишком быстро. Мы даже не успели развернуть все наши войска. А ты… Был пленен коварной ведьмой. У нас не было точного приказа…

Сердце Алгуна Билгэ ушло в пятки. Он только что осознал, что слова ведьмы были правдивы. Про известность тоже… О нем и правда будут говорить. Он тот Батый, который потерял «Верность» Монгольского народа.

Теперь все, что ему остается, это бросить все свои войска на штурм и отбить крепость или сгинуть.

— НАПАДЕНИЕ!!! СРОЧНО!!! АРМИЯ ИМПЕРИИ ПРОШЛА ГРАНИЦУ!!! ОНИ ИДУТ НА СТОЛИЦУ!!! — как не в себе орал гонец, который успел добраться до них.

Я поднял голову вверх, услышав знакомый рев «Буревестников», что шли сюда на полной тяге. Успел! Улыбнулся и огляделся вокруг.

Жаль не было рядом фотографа, кто бы запечатлел эту эпическую картину. У меня и название готово: «Галактионовы вернули Верность». А на картине — я, перемазанный кровью с ног до головы, в грязных доспехах, с белозубой улыбкой и сверкающим мечом попираю ногой трупы врага… Ладно, вру, никого я не попирал, должно же быть хоть какое-то уважение к мертвым, даже к этим бессовестным степнякам, что нагло отжали мое.

Кстати, у меня есть определенные вопросы по поводу того, как они это сделали. Крепость, реально, была отлично расположена, и хорошо укрепленной. И если бы здесь были не распи…, в смысле, раздолбаи-степовики с ржавой техникой, а хотя бы регуляры уровня имперских погранцов, хрен бы я затащил ее в одну каску, даже со своими навыками и Даром.

А ведь мои предки точно не были раздолбаями. Так как они могли отдать крепость врагу? В общедоступных записях, в мировой паутине, эта информация отсутствовала, а родовой архив, если и сохранился, то я не могу пока до него добраться. Осталось только гадать.

Синхронно боевые машины коснулись каменного пола внутреннего двора, еще в воздухе оттуда стали выпрыгивать вооруженные до зубов гвардейцы, выглядевшие, как эпичный космодесант из фантастических книг. Всё-таки Волк свое дело знал хорошо, и мои ударные четыре группы были оснащены по максимуму. «Альфа» и «Браво», что с трудом уместились в тесных для полностью снаряженных бойцов боевых машинах, сейчас заняли круговую оборону, водя стволами влево и вправо в поисках врага.