Цейтнот. Том II (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 58

Атакующие и защитные воздействия рвали энергетический фон своими искажениями, и я отбросил опасения демаскировать себя, окутался облаком сверхсилы и не позволил ей так сразу рассеяться, задействовав технику «Двойного вдоха». Дополнительная нагрузка на восприятие заставила сбиться с шага — если б не дублёр нервной системы, точно бы замер на тротуаре. Взявшая на себя управление телом структура выправила ситуацию лишь отчасти, пришлось приноравливаться к возросшей нагрузке, но совсем уж без защиты действовать было никак нельзя, иначе риск словить шальную пулю превысил бы все разумные пределы!

— По крышам! — рявкнул нагнавший меня Альберт Павлович.

И мы не вломились вслед за другими бойцами в здание, где уже разгорелась ожесточённая перестрелка, а вместо этого заскочили на стену и помчались вверх по ней, благо изменение вектора силы тяжести особой сложности не представляло ни для куратора, ни для меня самого. Балагур и Крушина рванули следом; прилетевшая с другой стороны улицы очередь зацепила последнего, и тот едва не сорвался вниз, лишь в самый последний момент сумел заскочить в пустой оконный проём.

Зацепило бы и меня, но я остановил пули, из-за чего вновь замешкался и отстал от куратора. Тот первым взбежал на крышу, заодно приложив кого-то на верхнем этаже шаровой молнией, и я поднажал, а попутно ударил выбросом давления по мелькнувшей за слуховым окошком тени и перестарался — во все стороны полетели раскиданные взрывом листы кровельного железа.

Мимо пронеслись росчерки трассеров, а только я заскочил на крышу, и пальнули уже прицельно по мне. Я рефлекторно уронил пулю и крикнул:

— Снайпер!

Альберт Павлович юркнул за печную трубу, Балагур тоже изображать из себя мишень не стал, упал, перекатился, слегка приподнялся над коньком и выпустил куда-то в темноту несколько коротких очередей. В стрелка он не попал, зато помог мне понять, где тот засел. Я сформировал управляемую шаровую молнию и метнул её в чердачное окошко дома на пересечении улиц, а когда снайпер или прикрывавший его оператор сотворил энергетический экран, заставил свою атакующую конструкцию вильнуть в сторону, ударил сбоку, ещё и перебросил по силовому жгуту дополнительный заряд.

Сверкнуло и хлопнуло! И тут же проблеск ясновидения заставил откинуть себя в сторону направленным кинетическим импульсом. Я уклонился от едва не разорвавшего меня в клочья воздействия, а вот прикрывавшая Альберта Павловича печная труба не послужила надёжной защитой и разлетелась кирпичным крошевом. Куратора даже с крыши могло снести, не притормози его боец особого дивизиона.

Я задействовал было технику «Медузы», но атаковавший нас оператор уже спрыгнул во двор. Создаваемые им искажения оказались моментально перекрыты помехами — не отследить!

— Оставь! — крикнул Альберт Павлович, смахнул с лица кровь и приказал: — За мной!

Он побежал по крыше, мы с Балагуром бросились вдогонку за ним, разве что я всё же метнул во двор обе свои гранаты, одну за другой. Сделал это на бегу, перескочил на соседнее строение и вслед за куратором рванул к дальнему её краю, откуда открывался вид не только на перекрёсток, но и на боковую улицу, уходившую непосредственно к «Астории».

Вспыхнул где-то поодаль плазменный луч, помчался над самой крышей, взрывая печные трубы, попытался перехватить нас, и Альберт Павлович сотворил силовую линзу. Воздух перед ним задрожал раскалённым маревом, переломленный луч изогнулся и мазнул по верхнему этажу здания напротив, оставил оплавленный след на стене, взорвал несколько оконных стёкол и лишь после этого погас.

За этот краткий миг я нагнал куратора, дальше мы рванули бок о бок, но успели аккурат к шапочному разбору: если наша колонна, ввязавшись в перестрелку с мятежниками, застряла на подступах к перекрёстку, то бронетехника, выдвинувшаяся вверх по проспекту, прорвалась на боковую улицу, и повернувший обратно к «Астории» кортеж Данилевского оказался у них как на ладони. Транспорт монархистов причесали решительно из всех стволов.

Броневик мятежников замер с рваной дырой в лобовом бронелисте, второй из грузовиков вовсю полыхал, вокруг него валялось несколько тел, а вот пассажиры легковушки успели покинуть её прежде, чем автомобиль словил очередь из крупнокалиберного пулемёта. Мы с Балагуром вскинули автоматы и открыли огонь поверх прикрывавших монархистов кинетических экранов, но подключились к обстрелу слишком поздно: пусть кто-то и упал, остальные успели скрыться в арке.

Зараза!

Нас тоже заметили, откуда-то со стороны остававшихся под контролем мятежников кварталов прилетела пулемётная очередь, но светящиеся росчерки трассеров прошли сильно выше, лишь заставили инстинктивно пригнуться.

И тут же — щёлкнуло! Один из кирпичей дымовой трубы за нашими спинами разлетелся мелкой крошкой! Пальнули явно из противотанкового ружья!

— Вперёд! — рявкнул Альберт Павлович, пригнулся и прыгнул с крыши, но не упал вниз, а полетел через дорогу к зданию напротив.

Я способностями к левитации не отличался, потому просто швырнул себя направленным кинетическим импульсом, да ещё подкорректировал траекторию движения изменением вектора силы тяжести, а за миг до соприкосновения с крышей погасил скорость и перескочил через конёк на другой скат крыши, дабы укрыться там от стрелка.

Лязгнуло! Лист кровельного железа в метре от меня обзавёлся рваной дырой, но снайпер явно палил наугад, и я побежал дальше, пригибаясь и огибая дымовые трубы, подныривая под тросы радиоантенн. Сопровождавший нас боец особого дивизиона не последовал моему примеру, вместо этого он сместился к самому краю крыши и выпустил во двор-колодец короткую очередь, чтобы сразу податься обратно, когда вразнобой захлопали ответные выстрелы.

Вниз полетели гранаты, а я влил остатки потенциала во взрывную шаровую молнию и отправил её засевшим во дворе мятежникам, после чего усилием воли вколотил себя в состояние резонанса и бросился вдогонку за Альбертом Павловичем. Сзади гулко хлопнуло, долетевший следом ворох колючих помех едва не вышиб из состояния идеальной гармонии с окружающей действительностью, не помогло даже до предела усиленное заземление, но удержался как-то в трансе, благо ледяной ручеёк сверхсилы вливался теперь сам собой и больше не приходилось тянуть её, оставалось лишь принимать, удерживать и распределять. Набирать потенциал.

От былой скованности движений не осталось и следа, тело реагировало на команды с необычайность стремительностью; связавшая в единое целое нервную систему и потенциал структура не только ускоряла реакцию, но и дублировала мышечные усилия направленными кинетическими импульсами, попутно принимая на себя часть приходящейся на сухожилия нагрузки. Прежде целенаправленно удерживал её от распада и постоянно выправлял сбивающиеся параметры, сейчас же все всё заработало как часы. И даже лучше!

Накатила необъяснимая эйфория, я ускорился и легко нагнал Альберта Павловича, тот махнул мне и сиганул в очередной дворик-колодец. Я шагнул с крыши и даже гасить скорость не стал, потоки энергии подхватили будто резиновыми стропами, опустили на землю мягко-мягко, как если бы просто переступил с одной ступеньки на другую.

Во дворе — никого. Из уходившего к Большой Морской улице прохода продолжали доноситься выстрелы, а в дальней арке сгустилась тьма. Я ощутил не банальное отсутствие света, а нечто совершенно противоестественное, и спешно крикнул:

— Берегись!

Альберт Павлович замер на полушаге и прикрылся силовым щитом, но выплеснувшаяся из арки энергетическая конструкция попросту растворила в себе сотворённый им на скорую руку полог. Спасла куратора защитная структура — вспыхнул серебристым сиянием кокон, не позволил разнести человека на молекулы и атомы, растереть в невесомый прах.

Вспышка! Хлопок! Тьма обернулась всполохом бездымного пламени, и Альберта Павловича отбросило на добрый десяток шагов назад. Погасив инерцию движения, куратор устоял на ногах и с невозмутимым видом скинул занявшееся огнём пальто.