Как закалялась сталь - 2057. Том 3 (СИ) - Огнелис Елизавета - Страница 58

— Не дрейфь, подруга, я прикрою, слушай меня внимательно — и все нормально будет…, - спокойно говорил Мцырь.

— Всем пользоваться глушителями. Никаких гранат. Никакого шума. Головы пооткусываю, — гремел в шлеме Кольт. — Готовность десять секунд. Три… Два… Один…

— Поскакали, клоуны, — прозвучал в голове ворчливый голос Юты, и она первая выскользнула в открывшийся проем…

Вся роль Стаси свелась к тому, что она, поддерживаемая со все сторон услужливым Мцырем, добралась до здания с напрочь свороченной, и даже кое-где оплавленной дверью.

— Товарищ Люгер, — уважительно сказал мальчишка. — Её работа. Она их нестабильным магнитным полем вырывает. Зрелище еще то, я вам скажу…

Вокруг, на улице, не было никого. Бойцы просто выскользнули в дверь автомобиля — и растворились. Словно бы их и не было. И прихватили с собой всех зевак, потому что людей вокруг тоже не было. Ни празднующих, ни бегущих, ни лежащих, вообще никаких. Хотя недалеко все так же жил своей жизнью большой город, шли колонны по улицам… А здесь все вымерло.

Внутри здания мерцал свет, двери кабинетов были открыты, и вот тут уже деловито сновали черные, раздутые от уникомов фигуры. Вдоль стен лежали тела — немного, их подхватывали, паковали в черный полиэтилен, куда-то волокли. Вытаскивали такие же полиэтиленовые свертки из кабинетов.

— Сюда, — подсказывал Мцырь. — Вот сюда, не наступите, ножку ставим на сухое… Как самочувствие?

— Да ничего, нормально, — отвечала Стася.

А вот и знакомый спуск к «собачникам», мимо проносят на носилках хрипло дышащее тело в уникоме.

— Кабан, — коротко пояснил Мцырь.

Около одной из дверей стоял богатырь Магнум. Он был без шлема, лицо его было красным от прилившей крови. Обоими руками он ухватился за сваренное толстое железо, и с натужным хрустом просто вырвал дверь из косяка. Аккуратно приставил к стене.

— Товарищ Цезарь, на выход! — прогремел Магнум.

— Шлем сними, — толкнул Стасю в бок Мцырь.

Маленькая Победа

* * *

Вернувшись всей гурьбой в Полесье, бойцы втекали в помещение фойе и там останавливались. Последними, как и положено капитанам-командирам, вошли Люгер, Кольт, Стася и Цезарь. На последнего напялили уником, и на всякий случай страховали два человека, по бокам. Мало ли что?

Прямо посередине фойе стоял Маузер, в обычных холщовых штанах и такой же рубахе. За руку он держал маленькую Сабрину. Девочка сосала чупа-чупс, и выглядела на удивление серьезной и спокойной, пока их окружали громадные бойцы в черных скафандрах.

— Все здесь? — спросил наконец Маузер.

— Бригада Глока осталась для зачистки, — отозвался кто-то.

— Хорошо, — задумчиво сказал Маузер.

Но все понимали — хорошего мало. Каждый чувствовал себя так, как будто на плечах лежат две огромные ладони, и давят — мягко, а в животе сосет, и ноги ватные.

— Сабрина, смотри, вон дядя Кабан, ему плохо… Сможешь его на ноги поставить? — наклонился Марат к дочке.

— Ага.

— Ну иди, мое солнышко.

— Ну что? — выпрямился Маузер в полный рост, хотя все равно оставался здесь самым маленьким. Но голос его, глухой и глубокий, заставлял легкие сжиматься от страха. — Как повеселились, на праздничке?

Взгляд его уперся прямо в Сергея, и Стася непроизвольно сделала шаг вперед, чтобы заслонить мужа. Штурмовики поспешно отходили от них, оставляя в одиночестве. Только один Кольт остался стоять рядом, незыблемо, упрямо стиснув челюсти так, что лицо его сейчас казалось высеченным из камня. Стася сделала еще шаг, стараясь прикрыть и его. На ее плечо легла тонкая сильная рука в перчатке из змеиной кожи.

— Не лезь, — сказала Люгер.

Двенадцатым женским чувством-чутьем Стася понимала, что она сама ничего здесь не решает. Все очень серьезно. Только что умерло очень много людей. На этом фоне ее жизнь, да и жизнь Сергея — не больше чем смысл существования микробов. Причем на стенке унитаза. Смоют. Вот этот маленький человечек, безоружный, похожий на крестьянина позапрошлого века… в дерюжной одежде — моргнет глазом и смоет их к чертовой матери.

— Чего разорался? — спросила Юта теперь уже Марата. — Ты в календарь то смотрел? Да, тупанули товарищи с непривычки. Задрав хвосты пошли на праздник. Со всеми бывает. У всех свои принципы. Они к подполью не привычны еще.

— Вас бы выпороть, как сидоровых коз, всех… для профилактики, — сказал Маузер, но прежней тяжести в голосе уже не было. Вокруг облегченно завздыхали, утирая лбы.

Юта сдернула с руки перчатку, и показала Марату розовый кулачок. Медленно высвободила из кулака средний палец в неизменно-непристойном жесте. Затем высунула язык, так же медленно поднесла руку к губам, и кончиком языка аккуратно облизала верхушку развратно оттопыренного пальца.

Послышались смешки.

— Выпорешь, — пообещала Юта Марату. — Вечером. Не при всех.

— Эй, бойцы, — задорно вскрикнула она светлым голоском. — С победой вас, товарищи! Хорошо отработали, долго мы ждали этого дня, чтобы при свете солнца, все вместе, и всех нагнули… Ну!

— Погоди еще, с победой поздравлять, — напряженно сказал Маузер, а сам глядел не на нее, а вдаль, на автостоянку, через стекло витрин комплекса. Там подъехало несколько машин, частью легковые, но в основном — бронированные полицейские «камазы», из которых уже сыпались фигуры в черной форме, с большими круглыми шлемами.

— Всем стоять, — буднично и спокойно сказал Марат. — Комендант, примите меры к обороне базы. Я поговорю с ними.

— Не надо за мной ходить! — рявкнул он, заметив что несколько бойцов явно нацелились прикрывать ему спину. — Вас еще мне не хватало… Люгер, держи эфир под контролем, пожалуйста…

Он вышел из комплекса, поднял руку, привлекая внимание «омоновцев». Что-то спросил, и уже через несколько секунд к нему шел высокий офицер, тоже в черном, увешанный всевозможной амуницией.

Молодцовы меж тем осталась в холле фактически одни, почти никого не было, кроме Юты и Кольта, который вполголоса командовал в рацию:

— Пятерку Борзого на крышу. Мутанты на первом этаже. Олень, дорогая, проверь подвал…

Маузер за стеклом что-то говорил офицеру, который был чуть ли не вдвое выше и шире его, они о чем-то спорили, но спокойно, почти лениво. Марат тер лоб на каждый вопрос офицера, потом что-то говорил, и по выражению лица омоновца — сказанное ему сильно не нравилось. После пяти минут пантомимы, они наконец пожали друг другу руки, и офицер, свистнув так громко, что слышно было и за пуленепробиваемыми стеклами, жестом показал своим: «собираемся, сворачиваемся, уходим, спектакль закончен».

Подождав пока последняя из бронированных автомашин покинет стоянку, Маузер развернулся и все так же, не спеша, вошел в здание.

— А вот теперь победа, — сказал он, и в этих словах мелькнул мальчишеский задор. Он поднял вверх руку, в которой, между пальцами, были зажаты три бутылки невесть откуда взявшегося шампанского.

— А вот теперь мы отпразднуем…

* * *

Джон Силверстайл

Джон Силверстайл, советник президента Соединенных Штатов Америки по вопросам с Россией, глава отдела центрального управления разведки (по этому же вопросу) — сидел и барабанил пальцами по столу. Это был высокий, представительный мужчина, в светлом старомодном костюме-тройке, но без галстука.

Он был далеко не дурак, наш Джон, и много повидал, а ещё больше знал. Но сейчас он нервничал. Рука сама собой потянулась к мышке, и на мониторе ещё раз открылась страница с выводами. Выводы были печальны. Они требовали увеличения внимания, и, соответственно, увеличения сотрудников и финансирования. В текущей ситуации это фактически невозможно.

Несколько дней назад грузовик, с усиленным бампером, и десятью тоннами метана — пробил ворота атомной станции. Водитель был уже мертв, когда сработали заряды. Первые пробили цистерну несколько раз, а второй инициировал объемный взрыв. Четыре энергоблока встали. Они повреждены не были, а вот сами здания… Скорее всего, тут даже капитальный ремонт не поможет.