Оружие в его руках 2 (СИ) - "Osolio" - Страница 34

Когда же всё-таки получается найти баланс любви и похоти, женщина решается на серьёзный шаг, — она выходит замуж. Тогда, в большинстве случаев, центром её мира становится муж. Большое счастье, если этот муж оказывается понимающим и любящим. Настаёт момент, когда новая ячейка общества решает родить ребёнка. Женщине страшно, но её страстное желание родить частичку себя и своего любимого вытесняет страх на второй план.

Вот она, — самая прекрасная пора для женщины, полная токсикоза, координальной перестройки организма, гормональных взрывов и эмоциональной нестабильности. Но несмотря на это, счастливее состояния беременной женщины уже не будет. Зародилась самая чистая и искренняя любовь матери и ребёнка.

У меня все пошло кувырком. Я вышла замуж за нелюбимого человека, в тайне мечтая о его брате. Я стала женщиной с любимым, но при этом осквернив все ценности брака. Я забеременела, когда отчаянно нуждалась в любви.

Единственное, что меня объединяет со всеми этими случаями, — страх. На протяжении всей жизни за мной гонится панический страх.

Прошло четыре месяца с момента, как я узнала о своём положении. Мой живот только начал расти, но я уже чувствую внутри себя движения малыша. Это словно порхание бабочек в животе. Я каждый день с ним или с ней разговариваю и даже чувствую его эмоции. Когда он с чем-то не согласен, меня начинает страшно мутить. Конечно, по большей части это все мои выдумки, но в чем я точно уверена, — моя самая сильная любовь меня слышит.

Апрель в Турции был похож на лето а Америке. Самое то для беременной женщины, — избыток витамина Д. Моя кожа буквально сияла под лучами солнца без как х либо добавок и медикаментозных витаминов. А ещё меня распирало от счастья.

Помимо всех моих положительных эмоций, есть и отрицательные. Я стала забывчивой. Я забывала надеть линзы практически каждый день, поэтому мой чёрный соратник Нойл положил дополнительную пару мне в сумку и к себе в портфель он тоже бросил упаковку, на случай если я и это забуду.

Сегодня у меня скрининг. На этом узи я наконец-таки должна узнать пол ребёнка. Нойл с самого утра возится со мной как с писанной торбой. Он вызвался сопроводить меня к врачу, больше из-за интереса к ребёнку, а не из-за своей безграничной заботы обо мне.

Уже лёжа на кушетке, я слушала сердцебиение своего малыша и чувствовала дикую эйфорию. Это настоящее чудо, зародившееся от моей любви к его отцу.

— Теперь посмотрим пол ребёнка, — добродушная женщина врач навела джойстик на нужное место и улыбнулась. — У вас будет девочка. Поздравляю.

— Внучка! — Восторженно подскочил Нойл, обнимая меня.

— Уже решили, как назовёте?

Я точно знала, какое второе имя будет у моей доченьки. Франческа. Моя мама. Всегда она.

— Ещё пока думаем, — ответила я, поднимаясь с кушетки и вытирая живот.

— Жду вас на следующем узи. — Попрощалась врач, когда я вместе со счастливым дедушкой выходила из кабинета.

— Предлагаю отметить такое дело в кофейне. — Предложил Нойл.

— Заманчиво. Но я сейчас очень хочу большой шоколадный рожок.

Мы сидели на набережной и любовались пейзажами. Несмотря на то, что мой живот был ещё маленьким, чувствовала себя нерасторопной. Облокотившись на спинку скамьи, я уплетала своё мороженое, а Нойл, сидевший рядом рассказывал мне байки из своей прошлой жизни. Но любил вспоминать прошлое, а мне нравилось его слушать. Он был тем единственным человеком в этой стране, кто знал меня настоящую.

— Однажды Морган закатила истерику в два часа ночи. — Продолжал мой друг тонуть в воспоминаниях. — Знаешь из-за чего?

— Из-за чего? — Я лизнула мороженное, вполоборота глядя на мужчину.

— Она захотела инжир. Не просто инжир, а инжир, политый острым соусом Чили. К слову, моей жене нельзя было острое, — у неё был гастрит.

Вкус шоколада на языке уже не казался таким сладким. От одного упоминания об инжире, мне ужасно захотелось его попробовать. Я чувствовала, как слюна накапливалась во рту, и я сглотнула ее, пристально смотря на друга.

Нойл сощурился.

— Только не говори, что ты захотела инжир.

— Одну штучку, Нойл, — я с умоляющим взглядом уставилась на мужчину, выставив указательный палец. — Всего одну. Мы в Турции, сейчас час дня. Определено найдется хоть одна штучка.

— Моя внучка сводит меня с ума, — добродушно рассмеялся Коган и показал головой. — Ладно, пойдём покупать инжир. Только прошу, с начала намой его.

Я почувствовала дискомфорт в правом глазу, но не придала этому значения. В последнее время сухость в глазах стала частой. Я широко улыбалась и смотрела на чаёк, летающих над морем, когда услышала знакомые голоса. Стоило мне повернуть новому в сторону идущих в нашу сторону молодых людей, по коже пронеслась армия мурашек.

— Нойл, — едва слышно произнесла я. Стало душно. Так сильно, что хотелось перелезть через бортик набережной и искупаться в море. — Нойл, это люди Луиджи.

— Тихо. Вставай, пошли в то же направление, что и они.

Мы поднялись с лавочки и прогулочным шагом направились в сторону рынка. К счастью, он находился как раз в том направлении, куда широкими шагами шли парни. Я так сильно нервничала, что тошнота снова настигла мое тело. Меня трясло и бросало то в жар, то в холод.

Нойл уже не смотрел на меня, он вёл мое трепыхающееся тело, которое я заставляла двигаться спокойнее. Еле волочась, я была так напугана, что не заметила, как ремешок от сумки скатился с моего плеча, и мой ридикюль со звоном упал на брусчатку.

Из сумки повалились документы, ключи, и что самое ужасное, выпала коробочка с цветными линзами. Я присела на корточки, смешно собирая все содержимое моей сумки, когда длинные пальцы коснулись именно коробочки с линзами. Лео с интересом разглядывал ее, а потом улыбнулся и протянул ее мне.

Когда наши взгляды встретились, тот лишь кивнул. Он уже хотел уйти, потому что безучастный Уго звал парня поторопиться, когда в моем глазу снова что-то стало ужасно мешать, и я решила его почесать.

Нойл пытался отдернуть мою руку, но было поздно. Я, не подумав, сдвинула линзу в сторону, открывая обзор на мои карие глаза. Осознание пришло к парню мгновенно, но вместо того, чтобы схватить меня и привезти к своему боссу, Леонардо наклонился ко мне и прошептал:

— Не забывай носить линзы. — А потом так тихо, что не слышал даже Нойл, — Моника с ума сходит.

— Только не…

— Ц-Ц, — цокнул языком парень.

В его взгляде я не смогла разобрать: осек ли он меня, потому что я просила о невозможном, или потому что тайна его девушки — его тайна. Но Лео уже отдалялся от нас, а я почувствовала первый толчок своей крохи. Ахнув от изумления, я упала в руки к Когану, который напугался не меньше моего.

— Она толкнулась. — Улыбка озарила наши лица, и мне стоило только гадать, не слышал ли соратник Луи мои слова.

Шёл уже седьмой месяц моей беременности. После продолжительного токсикоза и дикого желания попробовать асфальт на вкус, я наконец-таки дождалась той поры, когда беременность была в радость. Франческа была буйной девочкой, и теперь во всю дискуссировала со мной. Однажды она так сильно лягнула меня, что я напугалась, не хрустнули ли мои кости.

Все своё свободное время я проводила в саду. Жасмин разросся и цвел, издавая такой восхитительный запах, что уходить из своего цветочного рая не хотелось. Ещё я посадила красные, белые и желтые розы. Она все были с шипами и словно напоминали мне, что красота и изящество может завлечь и ранить одновременно.

По соседству со мной жила женщина. Я никогда не видела, чтобы она выходила из дома, но я всегда замечала ее гордую осанку в окне дома. У неё была домработница Фюсун, — милая сорокалетняя турчанка с чёрными, как смола волосами, и такими же чёрными глазами. Эта женщина очень уважительно отзывалась о хозяйке, рассказывая, что она иммигрировала в Турцию из Италии. Фюсун говорила, что в жизни этой женщины случилось много нехорошего, что в конце концов заставило ее отдалиться от своих детей и уехать жить за моря.