Чуть больше мира (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 49

Вот и сейчас: как посадили на валун, так и сидела, дожидаясь, пока оставшаяся команда выгрузится.

— Может, тебе попить согреть? — проворчал отирающийся рядом Редгейв.

Меченый за всю дорогу от хозяйки едва на два шага отошёл. Сидел, хмуро поглядывая из-под мочалки спутанных волос на каждого мимо проходящего. Ладони с рукояти топора не убирал — вот-вот кинется.

Только Лан и на него не реагировала.

— Давай заварю, — наёмник присел на корточки, пытаясь заглянуть снизу в лицо госпожи. — У меня брусника есть — выменял. А то ты как не в себе. Натери и не поверит, что с тобой без зла обошлись.

— Ты и вправду решил в Ис’Кай вернуться? — помолчав порядком, буркнула в развалы мехового воротника Лан.

Правда, на охранника так и не посмотрела — следила за лодкой, прыгающей по верхушкам мелких, но острых, как нож водных горбылей.

— А что, откажешь в такой милости? — насупился Редгейв.

Кайран шевельнулась в своём коконе — слишком велик ей плащ был, сидела в нём, как в бурке. И не поймёшь, то ли плечами пожала, то ли просто повернулась.

— Да не о том речь, — по-прежнему дыша в воротник, отозвалась Лан. — Не думала, что у тебя смелости хватит Даймонду на глаза показаться.

— Трусом меня ещё никто не называл!

— Глупцом, вроде, тоже, — кажется, аэра усмехнулась. — Натери же тебя заставит из собственной шкуры мне ботинки сшить.

— Так в нём уверена, да? — набычился Редгейв. — Думаешь, из-за тебя расстарался? Так ведь недаром же говорят, будто на трон метит. Ему, небось, твоё возвращение поперёк горла встанет. Подумай головой-то! Шлюха всех твоих под себя подгрёб, хозяином почувствовал, а тут является, не запылившись. Не боишься из райловой темницы в собственной оказаться?

— Так зачем же туда меня везёшь? — вот сейчас Кайран точно усмехнулась. — Или надеешься и с него награду получить?

— А хоть насмешничай, хоть нет, но по-другому я думаю, — Редгейв наклонился к ней, даже ладонью о камни опёрся. — Нам просто так сейчас не выбраться. Видишь, даже корабль не ко времени повредили — того и гляди утопнет. Доберёмся до замка, а там и решим, как дальше быть. Даже если он тебя в камеру засадит, вытащу. И дальше как скажешь. Велишь — уедем, велишь — его на кол посадим. Только слово — и всё.

Лан опять долго не отвечала, будто ни слова не слышала. Меченый уж и вздохнул тяжело, хрустнул коленками, садясь ровно. Пожевал просоленный ус, подбирая слова, чтоб достучаться до хозяйского разума. Видать и впрямь не в себе.

— Вот значит как? Ну что ж, ловко придумал, не поспоришь… — протянула Лан.

— Да говорю же, всё сделаю по-твоему, — приободрился меченый. — Что тебе с другими искать? Я же душу свою… Люблю я тебя!

— Даже так? — вот теперь Кайран повернулась к наёмнику. Из пушистого меха только глаза видно — поблёскивают. Да брови вздёрнуты насмешливо. — То есть, ты это всё из-за большой любви ко мне затеял?

— Ну, прости ты меня, ради всех духов! По злобе я, от отчаянья. Чем хочешь искуплю. Только рядом оставь!

Лан выпутала из плаща руку, упёрлась в плечо Редгейва, не давая ему на колени бухнуться.

— Не стоит, такое я уже видела, — поморщилась. — И слова для другого случая прибереги. Хорошие же слова, красивые. Особенно от такого вот — сурового вояки. Любая лужицей растечётся.

— Не веришь?!

— А чему тут не верить, раз тебе самому так кажется? — аэра опять закуталась, нахохлилась. — Да нет, правду говоришь. Я вот тоже раньше думала, что и тебе власть с богатством покоя не дают. Только ты же простой, как топорище. Для тебя то богатство, что в кошельке помещается. Просто вот захотелось бабу, а её ни силой не взять, ни купить. Не видит она тебя, будто мимо пустого места проходит. Да ещё прислуживать заставляет. Вот и завёлся. Хочешь, скажу, чего тебе больше всего нужно?

Меченый вроде и хотел ответить, но передумал. А, может, слов нужных не нашёл — кивнул только.

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

— Место моё указать, — сказала Лан, зарывшись в воротник носом. — Доказать, будто я такая же, как всё. Чтоб не мнила о себе. У самого на это силы не хватило, так ты Райлу отдал. Надеялся, что он-то уж в подробностях мне разобъяснит.

— Нет, я… — и без того хриплый голос наёмника сейчас и вовсе вороньим граем казался.

— Да не волнуйся ты, всё получилось. И месть удалась, — равнодушно перебила меченного Лан. — Считай, добился своего. И, в общем, неважно это.

— Прости ты меня…

— И думать забудь, — в тоне Кайран эмоций и на ноготь не прибавилось. — Тебе решать, что дальше делать. Или к Натери отправляйся, или поступай, как я велю.

— И… как велишь?

Редгейв, наконец, встал, нависнув над госпожой тёмной скалой. Но её это вроде совсем не волновало. Да и чего нервничать, если всего в десяти шагах маячат кайрановские солдаты, а остальные уже на берег выгружаются, затаскивают тяжёлую шлюпку на мёрзлый песок? Убить бы аэру наёмник ещё успел, но ни на что большее времени не хватит.

— Велю убираться отсюда. И времени у тебя ровно до тех пор, пока я до замка не доехала. А там перед духами объявлю насильником.

Элв охнул придушено, даже назад ступил. Пошатнулся, споткнувшись о подвернувшийся голыш.

По Правде Островов у эра, посягнувшего на аэру, одна дорога: прямо к столбу, у которого ему брюхо вскроют, заставят собственные кишки шагами мерять. И война тут не помеха, на клановые игры никто не посмотрит. Первый же встречный в ближайший род отвезёт, а глава, чтобы он про Кайран не думал, сам всё исполнит.

Тут один выход — бежать, без всякой надежды вернуться. А как бежать? Хоть вплавь отправляйся… И куда? Стар уже наёмничать. Да и нужен он кому. Слухи-то быстро расползаются. Предал же хозяйку, которой клялся, никуда от этого не денешься.

— Не сделаешь ты этого, — хмуро пробормотал Редгейв. — Сама знаешь, что ложь и перед духами врать не станешь — они спросят.

— Не сделаю? — Кайран тоже выпрямилась, но вставать не стала. Только руку протянула с зажатой, замусоленной, всякий цвет потерявшей прядкой. — Сделаю, клянусь. И с духами сама разберусь, — ухмыльнулась нехорошо, мерзко. И добавила шёпотом. — Беги, Редгейв. Ату!^[31]

Меченный постоял, глядя на прядь волос, с которой ветер игрался. Развернулся, да и пошёл, оскальзываясь на камнях.

* * *

Возвращение домой иной раз тяжелее пережить, чем похороны. И дело не в том, что от побережья пришлось ногами топать. О приезде гонцов, да ещё и с хозяйкой, никто, естественно, предупредить не удосужился. А если б и предупредили, то корабль в порту ждали, а никак не с западного мыса. В общем, торжественную встречу не обеспечили, лошадей не выслали. А единственную деревню, по пути встретившуюся, Лан велела стороной обойти — всё равно кроме коз там искать нечего.

Но дело и вправду не в усталости. Просто смотришь вокруг: всё родное, привычное. Даже вроде каждую ёлку на пригорке узнаёшь. И стены замковые — вот они, полчаса до них ногами двигать осталась. И наезженная дорога к воротам синеет приветливо. И точки воронья, кружащиеся над донжоном, мерещатся своими — куда замку без них?

Всё равно чувство, что куда-то не туда попал, не проходит. Будто не ты снег утаптываешь, всё ближе к дому подходя, а на картинку смотришь. Неприятное ощущение, тяжкое.

А на самом деле это просто страх. В словах Редгейва — не к ночи помянутого — ведь доля истины вполне могла быть. И что там ждёт, за стенами? Если наёмник прав, то всё, конец. Дальше идти некуда. И желания нет. Сил тоже. Добрести бы, а там как кости^[32] упадут.

Лан не сразу заметила всадников, на встречу выехавших. Аэра бы на них и внимания не обратила — моряки заволновались. А один из посланников к Райлу — тот, что с белобрысым чубом — и вовсе начал на месте подпрыгивать, размахивая шапкой. Словно на белой снежной целине отряд в тридцать с лишним элвов без этого бы не заметили.