Тихоня для бабника (СИ) - Корк Ольга - Страница 35

Я ему нравлюсь и я беременна от другого.

Когда откровения Сергеева дошли до момента новостей об операции мамы, мне пришлось прервать поток слов о радости за нас и как его повело от одной моей счастливой улыбки.

– Ох, Ром, ты даже не представляешь, как я благодарна тому человеку. Мне так хотелось бы встретиться с ним!

– Зачем, Уль?

– Поблагодарить, – я пожала плечами, – он же жизнь спас, Ром. Взял и спас мою маму, мне просто…

– Уль, он знает, – Сергеев мягко улыбнулся мне и перевел взгляд на окно, – люди занимаются благотворительностью в двух случаях. Когда им это выгодно и когда просто хотят сделать доброе дело. Во втором случае чаще всего у них нет желания на весь мир трубить о своих поступках, но поверь, они знают, что им благодарны.

– Думаешь?

– Я бы знал, – Рома потянулся через стол и щелкнул меня по кончику носа.

– А ты…

– А я не скажу, – Сергеев хитро прищурился, – не могу позволить моим доспехам ни потерять цвет, ни блестеть слишком ярко.

Постепенно наш разговор переключился на другие темы. Ромка рассказал историю начала отношений Ани и Глеба и какую роль он сыграл во всем том безумстве. Рассказал и про то, что у Влада и Стаса сейчас все не так гладко в личной жизни, как того бы хотелось. Мы много смеялись, делясь своими счастливыми моментами жизни, и немного грустили, вспоминая плохое.

В какой-то момент мои ноги оказались на коленях Ромы, а сама я была укутана в плед, только кончик носа торчал. Зевс давно присоединился к нам и спал, вытянувшись рядом с креслом Сергеева, видимо, поняв, что ненормальные люди отчего-то не спешат на удобный диван в гостиной.

Кажется, пригревшись, я начала засыпать, иначе как еще объяснить, что в один момент я наблюдала за Ромой, а уже в следующее мгновение была у него на руках и мы куда-то шли.

– Ро-о-ам? – не смогла сдержать зевок.

– Спи, чудо мое чудное. Все равно не отпущу.

Я и рада бы спать, тем более на руках у Ромки было очень спокойно. Следующее, что я почувствовала, был запах. Тонкий аромат постельного белья, смешанный с запахом самого Ромы. Без примеси ужасной туалетной воды.

Не задумываясь, я потянула к себе подушку и обняла, зарывшись в нее носом.

Тихий смешок над ухом, матрас прогибается под весом Ромы у меня за спиной и я окончательно проваливаюсь в сон, чувствуя, как Сергеев меня обнимает.

***

– Уль, Уля-а, я вижу, что ты не спишь.

Широкая ладонь мягко прошлась по талии и замерла на моем животе. Непроизвольно ресницы дрогнули и пришлось зажмуриться, чтобы не раскрыть глаза.

– Вижу-вижу, маленькая притворюшка.

Не буду отвечать, не буду и все тут. Не знаю я, как смотреть на Рому после наших вчерашних откровений. В полумраке лоджии под влиянием эмоций было легко говорить откровенно, а утром под пристальным мужским взглядом, в комнате, наполненной солнечным светом, мне было страшно открыть глаза.

– Улька, даже Зевс не верит, что ты спишь. Он сидит и ржёт над тобой. Вон смотри, смотри, у него даже плечи трясутся!

Я чуть было не повелась на эту провокацию, но вовремя вспомнила, что Зевс пес, конечно, большой, но никак не конь. Глаза я не открыла, но улыбку сдержать не смогла. Сергеев в своей настойчивости был очарователен.

– Улька, глаза открывать будешь?

Пришлось окончательно выдать себя и, покачав головой, спрятать лицо в подушку.

– Зевс, братан, прости, я сделал все что мог. Она сопротивляется. Может, ты?

Я-то думала, что Ромка снова меня разыгрывает, но тут почувствовала, как мою ступню, не накрытую одеялом, с особой тщательностью принялся облизывать мокрый язык.

– Фу-у, Зевс!

Подскочив на кровати, быстро спрятала ногу под одеяло и с возмущением посмотрела в радостную морду пса.

– О, Зевс, ты справился лучше меня, – посмеивался Ромка за моей спиной, – запомню твой метод!

Стоило только представить, что Сергеев утром может вот так облизать кому-то ногу... Да тьфу, даже представлять не хочу!

– Рома, ты... Вы... Да это заговор!

С раздражением несильно шлепнула ладошкой по кровати и повернулась к Сергееву.

– Против тебя и Франции?

Ромка лежал, вытянувшись на боку и подперев голову рукой. Хитрый прищур, довольная улыбка и чуть влажные волосы после душа. Та-ак, кажется, я спала дольше всех.

– Сколько времени?

– Обед на носу, спящая красавица. Мы с Зевсом даже погулять успели и искупаться.

– Искупаться? – переспросила, как болванчик, не в силах отвести взгляд от гладко выбритого подбородка.

– Угу, сначала я мыл лапы его высочества, потом высочество опрокинул меня в ванну и пришлось уже мыть себя. Он был рад, у меня не осталось выбора, – Рома пожал плечами и улыбнулся шире, – ну что, пойдем кушать?

Перевела взгляд с одного довольного брюнета на второго и, вздохнув, решительно предприняла еще одну попытку:

– Может, я все-таки лучше домой?

– Нет, не лучше, – Сергеев резко сел и, не раздумывая, обнял меня, прижимаясь к боку, – мы с Зевсом против.

– Но... Но...

– Уль, давай попробуем. Ммм? Просто попробуем быть вместе. Как пара.

Мне понадобилась вся моя смелость, чтобы спросить:

– А как же...? – не заканчивая фразу, положила ладонь на свой живот и с тревогой заглянула в спокойные глаза Сергеева.

– Уль, это часть тебя. А я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Вся ты, понимаешь?

Думать о серьезных вещах сразу после сна было тяжело. Ну кто вообще обсуждает свою дальнейшую жизнь с человеком, который еще даже зубы не почистил?!

– Ром, а может, позже об этом поговорим?

– Чтобы ты вышла из моей спальни и пошла собирать свою сумку? Пф, ищи дурака. Нет, Уль. Я хочу, чтобы ты сразу, вот прям сейчас поняла: отпускать тебя я не готов. В теории: никогда.

Он чуть сильнее прижал меня к себе и положил подбородок на мои, я уверена, растрепанные волосы. Мне ничего не оставалась, кроме как прижаться к его груди и, замерев, слушать стук сердца. Сильные равномерные удары выдавали Сергеева и удивляли меня. Ромка был спокоен. Казалось, для себя он уже все решил и просто подталкивал меня к принятию ситуации.

– Я боюсь, Ром.

Признаться в этом было тяжело, мне понадобились целых десять минут и вся моя смелость, чтобы произнести два слова.

– Я тоже, – Сергеев вздохнул и мягко поцеловал меня в висок, – но отказаться от тебя, даже не попробовав, страшнее.

– А если мы не сможем?

– Не знаю, Уль. Это жизнь и бывает всякое. Я же не говорю, что нам будет легко. Точнее, наоборот, понимаю, что будет сложно. Мне придется поменять почти всю свою жизнь, тебе, кстати, тоже. Оксане Сергеевне на следующей неделе вообще будут делать операцию и ей потом тоже будет непросто. Восстановительный период – это не прогулка

в лесу. Но, думаю, все вместе, если очень постараемся, мы сможем помочь друг другу и построить что-то особенное. А если нет… Уль, давай будем честными. В мире всегда кто-то сходится и расстается, женится и разводится. И дети никого не останавливают. Я думаю, будет достаточно, что мы с тобой постараемся, чтобы с нами такого не произошло. Но если, – не дал он мне возразить, – если у нас не получится, давай договоримся не терять человечность.

– То есть разойтись друзьями, ты это имеешь в виду?

– Угу, – фыркнул мне в волосы, – и оформить совместную опеку над Зевсом. Я не могу спрогнозировать, как будут выглядеть и развиваться наши отношения, к чему они приведут. Но я очень хочу попробовать. Если я тебе хоть немного симпатичен, дай нам шанс.

Сергеев замолчал в ожидании моего ответа, а я перевела взгляд на окно, в которое было видно безоблачное осеннее небо. Зевс нетерпеливо тявкнул, привлекая к себе внимание, и не дождавшись от нас реакции, самым наглым образом запрыгнул на кровать. Впрочем, он тут же прижал уши и постарался выглядеть как можно более незаметным, подставляя голову под мои ладони и пристраивая свой зад на краю постели. Запустив пальцы в жесткую собачью шерсть, я решилась: