Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 86

• Предыдущая
• 86/102
• Следующая

Однажды я прочитала очередную Марфину «инструкцию», называлась сея гадость «Как сделаться совершенным магом за год». Так вот, в ней советовалось все новое и удивляющее тебя записывать в отдельную книжечку. В течение трех месяцев я карябала на жёлтеньких листочках все, чтобы со мной ни происходило, а заодно и самые лёгкие рецепты из штудируемой в это время «Как сделать отворот». Зря время теряла, магом я всё равно не сделалась, а вот рецептики остались.

Книжечку в сумочных закромах я не обнаружила, зато нашла давно потерянный черепаший гребень, чему сильно обрадовалась.

Вани на веранде не оказалось.

– Где он? – накинулась я на Сергия, прихлёбывающего чай из фарфорового блюдца.

– Ушёл, – приятель безразлично махнул рукой.

– Ты его отпустил? – ужаснулась я.

– А что мне его надо было скрутить?

– Надо! – я выскочила на улицу и поспешила к соседнему постоялому двору, где остановилась Парашка.

Петушков сидел под её окном в обнимку с гитарой и, ударяя по всем семи струнам разом, извлекал совершенно невыносимую какофонию, при этом завывая унылый мотив. Прасковья же, свесившись по пояс из окна, колотила его по голове скрученным полотенцем, пытаясь прогнать со двора, как шелудивого пса. Ваня на неё не обращал внимания и, лишь изредка, уклонялся, вытягивая особенно тонкую, а оттого раздражающую ноту.

– Иди отсюда! – голосила несчастная прокуренным голосом.

– Приветствую тебя, Прасковья Ивановна! – крикнула я, развеселившись от представшей перед моими глазами сцены.

Обомлевшая Парашка застыла в нелепой позе, а потом заголосила с двойной силой:

– Ах, ты, ведьма данийская, ты чего тут делаешь?

– Живу я здесь, – пожала я плечами. Петушков, между тем, перевернул гитару и стал колотить по её звонкому полому телу, как по барабану. – Ты зачем, каналья, Властителя приворожила? – ласково поинтересовалась я.

У Прасковьи покруглели глаза, она шумно задышала, а потом схватила с подоконника горшок с геранью и запустила в мою сторону. Цветок упал рядом с моими ногами, я возмущённо посмотрела на глиняные черепки и рассыпавшуюся землю.

– А если я? – над головой засветился синий энергетический шар.

– Убивают! – заверещала Прасковья, как резанная. – На помощь! Стража! Стража!

Она скрылась в комнате, так торопливо захлопнув оконце, что задрожали стекла. Я поспешно схватила ничего не замечающего вокруг себя Ивана и потащила его в сторону постоялого двора.

– Куда ты меня потащила, ведьма данийская! – захныкал он, без особого сопротивления плетясь за мной.

– Пойдём, герой любовник, лечить тебя будем!

Как говорила моя любимая тётка: «Если нет рецепта зелья, то вари соответственно своему таланту, умению и зову сердца. Фантазируй, – кивала она, кидая в огромный прокопчённый чан лапки летучих мышей, – что-нибудь обязательно получится».

К моему огромному сожалению, книжечка моя с рукописными рецептами отворотов оказалась безвозвратно потеряна, и зелье пришлось готовить, по зову сердца и соразмерено моим умениям, то есть «как Бог на душу положит».

Бог на душу положил три листка папоротника, четыре недоспевшие волчьи ягоды, пять тонких телец одуванчиков и какую-то совершенно невообразимую траву, больше похожую на зонтики и оставляющую красные ободки-ожоги на руках. Кроме того, в шкафу на кухне нашлась бутыль с вином, три сырых яйца и баночка с сушёной травкой, на бумажке значилось «Кориандр», что это такое я понятие не имела, но на всякий случай тоже взяла. У себя я обнаружила остатки небезызвестной настойки от комаров и корешок валерианы.

Я забралась подальше в сад, сложила очаг, развела костерок, поставила на него маленькую кастрюльку, честно украденную из, все той же, кухни хозяйки. Потом вылила туда вино, настойку, разбила яйца, кинула все травки и корень валерианы, высыпала всю банку кориандра, размешала и прочитала самое простейшее заклинание, которое слышала от Марфы: «Варись зелье отворотное, варись зелье отворотное – поворотное. Чтобы вьюнош не любил, – тут я запнулась, запамятовав слова, и добавила от себя, – чтобы девку сильно бил!»

Зелье дымило и бурлило, кастрюлька снаружи покрывалась равномерным слоем гари, запах вокруг витал отвратительный, и слезились глаза.

– Аська, – услышала я голос Сергия.

– Я тут! – заорала я в ответ, помешивая в кастрюльке варево, медленно превращающееся из серого в едко-оранжевый цвет.

Приятель, словно медведь, вылез из кустов.

– Вехрова, ты чего тут делаешь? Воняет на весь сад! – фыркнул он и громко чихнул.

– Я зелье отворотное варю! – буркнула я, из кастрюльки повалил сизый дым.

Сергий отошёл на шаг, мало доверяя моим магическим опытам.

– Ты тут зелья варишь, – протянул он, отходя ещё на шаг, от затопляющего клочок сада смердящего дыма, – а тебя разыскивают! – хмуро добавил он.

– Меня разыскивают? – изумилась я, тыча ложкой себе в грудь, капля зелья упала мне на сапог и, шипя, прожгла в нём дыру. Сергий попятился, я глянула испуганными глазами на дырку с оплавленными краями, в которой виднелся коричневый гольф, потом на него:

– А зачем меня ищут?

– А ты почто на Прасковью Ивановну напала?

– Что я сделала? – я в ужасе махнула ложкой, ядовитые капли зелья разбрызгались вокруг. Приятель шарахнулся в сторону.

– Ты Прасковью шаровой молнией чуть не прибила, в окно бросила!

– Сергий, – стараясь не замечать, как ёкнуло сердце, пробормотала я, – я не умею создавать шаровых молний! Я просто за Ваней пошла, он ей песни орал под окном. Да, я, можно сказать, спасла её от разрыва барабанных перепонок!

– Ну, не знаю, – протянул Сергий, – только Властитель Арвиль Фатиа пообещал, что ежели тебя изловит, то на костре сожжёт. У него Прасковья Ивановна сейчас в фаворитках ходит! Магистр Леонид отговорить его не смог и теперь отмаливает твою душу перед образами на постоялом дворе!

– Фатиа меня сожжёт? – изумилась я.

Сергий подскочил ко мне и хорошенько встряхнул:

– Аська, убегай, пока цела! Через пару-тройку недель вернёшься, глядишь, все успокоится!

Он так резко разжал руки, что я едва удержала равновесие и налетела на дымящуюся кастрюлю, зелье оранжевого цвета вылилось на траву, смердение вокруг стало практически невыносимым. Белые эмалированные стенки кастрюльки окрасились, похоже, их теперь не отмыть.

Мы с Постреловым с интересом рассматривали странную жидкость, продолжающую дымиться уже на земле и превращающуюся в оранжевое желе. «Странно все это, – подумала я и цокнула языком, – они обычно жидкие и прозрачные, без запаха и вкуса».

– Это твоё зелье? – усомнился Сергий.

– Ваня! – заголосила я на весь сад. – Беги сюда!

– Ты чего, Вехрова, задумала? – попытался остановить меня Пострелов. – Лучше бы поспешила котомку собирать и из Фатии убралась, пока жива! Чай, стража догадается, где тебя искать!

– Подожди, Серый, – остановила я его, следя за бегущим бодрой рысцой по садовой дорожке Иваном, – может, и не придётся удирать.

Я осторожно, стараясь не вдыхать по-прежнему валящий дым, подняла кастрюльку, кое-где на стенках ещё болтались ошмётки желе-отворота. Я кашлянула и осторожно дотронулась пальцем до оранжевой массы, проверяя получу ли ожог, варево остыло и ядовитость ушла.

– Ваня, – улыбнулась я, подоспевшему Петушкову, – пардон, оближи мой палец!

Я сунула под нос приятелю перепачканный в оранжевом желе палец. Петушков с сомнением покосился на мою руку и нечищеные ногти.

– Ты лижи, а не высматривай! – рявкнула я.

– Ася, не надо, отравится! – заголосил Сергий в тот момент, когда Ваня послушно кончиком языка лизнул мой палец. В другое время, Петушков бы сначала опробовал варево на мне, заставив облизать всю кастрюльку, кроме того, даже близко бы не подпустил меня к себе, тем паче не стал бы облизывать мой палец. Но известно: любовь глуха, слепа, а главное делает людей идиотами. Откушав желе, Ваня скривился и мешком рухнул на землю, синея на глазах.

– Что с ним? – подскочил Сергий к приятелю и начал трясти его за плечи, пытаясь привести в чувство.

• Предыдущая
• 86/102
• Следующая