Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 76

• Предыдущая
• 76/102
• Следующая

– Доброе утро, – поприветствовала я их.

Приятели кивнули. В торжественном молчании мы ожидали, когда Ванятка начнёт нас травить.

– Аська, – подал голос гном, – если вдруг что, – он запнулся, – у меня в правом сапоге в голенище зашиты пять золотых, ты тогда на них меня похорони.

Я сглотнула и кивнула. В этот момент появился Ваня, он аккуратно поставил на стол огромное блюдо с горелыми лепёшками и чашу с салатом. Я почувствовала лёгкую тошноту.

– Приятного аппетита всем! – радушно пожелал он, усаживаясь рядом со мной. – Ну, что же вы? Угощайтесь!

Мы с Сергием тревожно переглянулись.

– Тебе положить, Асенька? – спросил тот.

– Нет, нет, большое спасибо, – выдавила я, – мне что-то не хочется кушать.

– Да, ладно, не стесняйся! – заявил Ваня и кинул мне в тарелку пару блинов.

Почти каменные кругляшки, состоящие из муки, воды и соли, жалобно тренькнули о края глиняной тарелки.

– Ну, пробуй же! – выжидательно улыбнулся Ваня.

Я жалобно посмотрела на друзей, в напрасной надежде на спасение.

– Давай, Аська, давай, – подбодрил меня гном с паскудной улыбкой, – Твой меч я себе заберу, не беспокойся, такое оружие не пропадёт!

Я закрыла глаза и попыталась откусить горелый край блинчика, тесто оказалось зажаренным намертво, а во рту поселился устойчивый привкус горечи.

– Очень вкусно, – вымученно улыбнулась я. – Мальчики, а что же вы не едите?

– А мы вот салатику! – нашёлся Пантелей, хватая ложку и пытаясь положить себе немного липкой массы.

Салат, больше похожий на клейстер, отлипать от ложки не собирался. Пан сначала постучал ею по краю тарелки, бесполезно. Потом с силой махнул. Масса отскочила, описала ровную дугу в воздухе и осталась висеть на кухонном окне. За столом воцарилось оглушительное молчание.

– Ничего, – сверкнула я зубами, – на салатик на кухне новые обои поклеим.

У Вани вытянулось лицо.

– Я ещё приготовил пудинг, – процедил он сквозь зубы, – сейчас принесу.

Он встал и прошёл на кухню.

– Пан! – набросилась я на гнома. – Ну, как ты мог? Ваня теперь обиделся!

Тот развёл руками.

– Ну, ты же видела, что я честно хотел отравиться этой бурдой, но она же хуже липучки! Ты вот тоже что-то не очень свои блины ешь!

– Но ведь ем!

В этот момент вернулся Ваня. Мы втроём сразу же состроили жизнерадостный вид и цветущий вид.

– Судя по тому, что все замолчали, вы обсуждали меня, – фыркнул он.

Адепт небрежно поставил на стол кастрюльку с пудингом. Я опасливо посмотрела внутрь. Бежевая желеобразная масса одуряюще вкусно пахла съедобным. Я положила себе немного и начала быстро есть. Пудинг пах ванилью и таял во рту.

Парни насторожённо смотрели на меня.

– Ну, как?

– Потрясающе!

Приятели радостно заулыбались и шустренько начали накладывать кушанье. Ваня, переполненный гордостью за собственный кулинарный изыск, одобрительно кивал.

– Ванятка, слушай, вкуснее всего здесь изюм! Мне нравится, как он хрустит! – чавкая, поведал гном.

– Изюм? – адепт непонимающе уставился на него. – Здесь нет изюма!

Я застыла, не донеся ложку до рта, и обвела окружающих испуганным взглядом. Адепт поднялся и начал перемешивать пудинг большим половником.

– Я не добавлял изюм, – уже отчаянно бормотал он.

В это время Сергий поднял ложку, на ней болтался длинный дождевой червяк, сокращающий своё длинное тонкое тело в надежде избежать погибели. Я почувствовала настойчивую тошноту.

– Что это?

– Батюшки, – всплеснул руками Ваня, – я опарышей набрал в баночку и червячков для рыбалки в огороде накапал, а они в пудинг переползли.

Я вскочила и опрометью бросилась в уборную. Пропади пропадом эти ваши кулинарные опыты!

Завтрак превратился для меня в кошмар наяву. Синюшная, я отлёживалась до середины дня и в тайне мечтала умереть, чтобы закончить свои мучения. Перед мысленным взором неуклонно вставал свисающий с двух сторон ложки длинный червяк. Со стоном я переворачивалась с боку на бок, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту. В момент очередного приступа в комнату заглянул Ванятка, его виноватый вид и опущенный в пол взгляд вызвали во мне лишь глухое раздражение.

– Чего тебе надо? – рявкнула я.

– Ась, может, пойдём со мной на рыбалку? Глядишь, на свежем воздухе полегчает, – предложил он.

Надо сказать, что к рыбалке Петушков подготовился основательно. Самым непостижимым образом нашёл две длинные гибкие удочки, достал из сарая старое ведро для будущего улова и крохотный колченогий стульчик для долгого ожидания клёва. Я с омерзением посмотрела на банку с червями на столе и с трудом выдавила из себя:

– Признайся, Ваня, ты этих червей выловил из пудинга?

– Аська, – обиделся приятель, – ну, хватит уже.

С относительным комфортом мы расположились на берегу, среди кустов, надеясь, что нас никто не найдёт. Долго делили удочки, а потом стали ждать, наблюдая за дрейфом разноцветных поплавков. Вокруг жужжали мухи и пчелы, от реки шёл подозрительный аромат плесени, а со дна рядом с берегом поднимались водоросли.

– Вань, – позвала я шёпотом, боясь нарушить торжественность обстановки, – может, в другое место пойдём? Здесь, похоже, вода зацвела, вон, весь затон в ряске.

– Тихо ты! – цыкнул он. – Всю рыбу распугаешь!

– Можно подумать они тебя слышат! – фыркнула я, подпёрла удочку заранее воткнутой в землю крестовиной, и улеглась на песок, силясь рассмотреть среди густых кустов затерявшуюся в них голосящую птаху. – Ты, вообще, зачем меня позвал с собой? Коллективно помолчать?

– Аська, рыбалка – это целая философия, состояние души. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – зевнула я. – Я сейчас засну. И, вообще, с каких пор ты увлёкся этим состояние души?

Ваня, отчего-то смутился, надолго замолчал, я же с интересом разглядывала его худое вытянутое лицо и красные торчащие уши.

– Я, честно сказать, на рыбалке-то впервые, – признался он и предупреждающе посмотрел на меня, пресекая насмешки.

Я кивнула, взяла в руки свою удочку и уставилась на поплавок, который равномерно опускался и поднимался в воде.

– Вань, глянь-ка, это значит, клюёт? – позвала я Петушкова.

Тот повернул голову и вдруг заголосил страшным голосом, да, так что я испугалась и вцепилась в удочку мёртвой хваткой:

– Вехрова, клюёт, клюёт! Тащи скорее!

– Как тащить? – заорала я в ответ, ещё крепче сжимая деревянное тело удочки. – Я же не знаю! – я вскочила на ноги, тело вмиг покрылось испариной, а колени затряслись от волнения.

– Я тоже не знаю!

Чтобы Вы делали на моем месте? Вот и я стала пятиться назад, утопая босыми ступнями в белом речном песке. Удочка сопротивлялась, леска натянулась, а поплавок окончательно утонул.

– Аська, она уходит! – вопил над ухом Ваня. Он скакал вокруг меня, размахивая руками, лишь наводя панику. – Тяни!

– Я тяну! – визжала я, чувствуя, как удочка выскальзывает из рук, и рыбина затягивает меня в воду. Ваня не выдержал напряжения и присоединился, схватив меня за рубаху и потянув на себя, но только поскользнулся и сделал мне самую быструю и точную подсечку, какую видывал свет.

– … – оглашая окрестности трехэтажным матом, я, не выпуская из рук удила, въехала на пузе в воду.

– Вехрова, удочку не утопи! – где-то вдалеке услышала я вопль Петушкова. – Я её у соседа взял!

Утягиваемая рыбой, отплёвываясь и судорожно набирая воздух, я плыла к середине реки, оставляя за собой длинные пенистый след. На мои волосы налипли водоросли, в открытый рот попадала вода. Я сдалась и отпустила удочку, вынырнула, а потом на максимальной скорости поплыла к берегу, где меня ждал расстроенный Петушков.

Я с трудом вылезла на песок и рухнула на спину, начисто забыв про прошлые раны. «Господи, – подумала я, – в следующий раз не воспринимай мои молитвы буквально! Не надо меня больше топить!»

– Аська, – я открыла глаза и уткнулась взглядом в лицо Ванятки, он сидел на коленях и с тревогой искал во мне признаки жизни, – ты как?

• Предыдущая
• 76/102
• Следующая