Наследие Древнего. Том 2 (СИ) - "NikL" - Страница 46

— Я больше не попаду в Чёрный Исправительный Замок! — прошипел Жаба, и образ маленькой девочки деформировался ещё сильнее: пропорции тела изменились, кожа покрылась пузырями и бородавками, живот вспучился и продолжал стремительно надуваться. Горн жалобно застонал и попятился в дальний угол, закрыв лицо руками.

— Моя бедная девочка! — глухо зарыдал он и сполз по стене на пол.

Я понимал, почему Жаба выбрал Горна Краспонча: во-первых, купец был самым влиятельным человеком в Изумрудном Озере. Во-вторых, его было легко подмять под себя — даже любопытно, как он вообще выбился в уважаемые купцы, в торговле нужно иметь железные яйца и высокую стрессоустойчивость. А в-третьих, рычаг давления на Горна очень легко найти — его единственная и любимая дочь. А, нет, есть ещё и в-четвёртых — Жаба помешан на внешности, значит, он посчитал малышку достаточно красивой, чтобы забрать её личность.

— Освободи людей, и я отпущу тебя.

— А ты меня заставь, — расхохотался Жаба, превращаясь в бесформенное нечто, и проорал: — Чего валяетесь без дела?! В бой, Пегасьи дети, в бой!

Сначала я не сообразил, кому он приказывает, но в следующую секунду уродливые игрушки зашевелились и целеустремлённо поползли ко мне.

Со всех сторон посыпались страдальческие крики:

— Хватит! Не хочу!

— Прекрати командовать!

— Мразь!

— Пожалуйста, отпусти!

Уродливые игрушки умоляли Жабу о пощаде. В их глазках-бусинках горело неприятие, нежелание подчиняться Жабьему приказу, но их тела словно двигались против их воли — они наползали на меня, кололи ручками-проволоками и впивались в кожу острыми зубками. Их было много, но… Откровенно говоря, они не представляли для меня никакой опасности — уровня развития Скорпиона и Четырнадцатого Созвездия вполне бы хватило, чтобы размазать их тонким слоем по полу комнаты. Однако это были пленники, заложники. Я не мог их убить — а вдруг ещё остаётся шанс вернуть несчастных в собственные тела? Вдруг они ещё фактически живы?!

Поэтому я стряхивал крошечных монстров с себя, отпинывал, откидывал, выбрасывал в другую комнату — пытался расчистить дорогу до Жабы. Но игрушек было действительно много, я не мог и шага ступить без боязни раздавить кого-нибудь. Жаба же воспринял мою вынужденную аккуратность как слабость и вернул облик маленькой девочки, смотрел на нелепое сражение огромными наивными голубыми глазками и тихонько посмеивался. Вскоре он осмелел настолько, что начал швырять в меня подручными предметами — даже бросил настольную лампу. Горн Краспонч не вмешивался в развернувшуюся вакханалию — обессиленно повалился в кресло и наблюдал. Он создавал впечатление абсолютно сломленного человека — судя по всему, та эмоциональная вспышка забрала у него последние силы.

Но то, что я не считал уродливых монстриков серьёзными противниками, чуть не стало моей роковой ошибкой — не стоило забывать про Жабу, у него была спрятана пара козырей в рукаве. Когда я от него отвернулся, потеряв равновесие и пытаясь не наступить на деревянную, грубо выструганную гусеницу, под потолком вспыхнула ярко-красная сфера. Резко зафонило смесью различных магий — кажется, там были намешаны все Созвездия, и приятная магическая вибрация переросла в отвратительную какофонию. Игрушки испуганно отпрянули, попрятались в углах комнаты, в самых тенях, и я осознал, что они были всего лишь отвлекающим манёвром. Жаба с самого начала понимал, что значительно слабее меня, что ему не победить в лобовом столкновении. И сделал всё, чтобы я не заметил появление артефакта.

А когда заметил — было уже поздно. Решающую роль сыграла какая-то доля секунды. Вот артефакта ещё нет, а вот — он сверкает над головой, а я не могу двинуться. На меня словно обрушилась огромная тяжелейшая рыболовная сеть и окутала с головы до пят. В кожу врезались невидимые нити — ни единой вмятины, но я буквально чувствовал, как они погружаются глубже и глубже, прорезают мясо и впиваются в кости. И когда они оплели моё нутро, сжали в кровавую кашу внутренности, по моему телу пробежала волна магии, и я почувствовал, как оно начинает медленно изменяться. Сложно описать этот процесс, облечь его в слова — но благодаря освоенным способностям Скорпиона я мог отследить изменения.

— Мерзкая гадина, — прошипел я, сцепив зубы, чтобы не заорать от боли. Клетки моего организма трансформировались — уменьшались или растягивались, усыхали или раздувались от воды. Живые ткани превращались в металл, дерево и стекло. Я становился предметом, и с каждой секундой моя воля сдавалась под напором артефакта. Мне уже не хотелось жить, я видел в Жабе хозяина и бога.

— Не сопротивляйся, — ехидно пропел Жаба и расхохотался. Золотистые кудряшки задорно затряслись. — Бесполезно, бесполезно! От этого никому не удавалось спастись!

— Значит, буду первым, — выдохнул я и сосредоточился. Комната становилась больше и больше, хотя на самом деле уменьшался я. Ростом не больше полуметра, руки и ноги истончились, живот впал и остекленел. Очень скоро процесс будет невероятно тяжело повернуть назад. Возможно, без чужой помощи я не справлюсь, нужно поторопиться!

Я не знал Созвездия достаточно хорошо, чтобы грамотно им противостоять, но интуицию никто не отменял! Тем более фундамент Скорпиона — это преобразование человеческих тел. Так что я направил магию в каждую клетку своего организма и попытался запустить обратный процесс. С первого раза не удалось, со второго тоже — я продолжал превращаться в уродливую игрушку. Но очень скоро я нащупал рычаг противодействия и, фигурально выражаясь, навалился на него всем телом. Наверное, это можно сравнить с тем, если бы я решил победить фехтовальщика самосвалом, но главное — эффективность. А она была, о-го-го какой!

— Что?! Не может быть! — гневно проорал Жаба, и алая сфера под потолком вспыхнула с удвоенной силой, но бесполезно. Процесс мутации замедлился, а потом и вовсе остановился. Жаба ткнул в меня пальчиком и провизжал, приказывая игрушкам: — Ату его! Взять! Повалить! Немедленно!

Но те ужасно боялись красной сферы и даже не дёрнулись в мою сторону. Они всё громче и громче умоляли о пощаде и просили кого-то — то ли меня, то ли вселенную, то ли сверхъестественные силы — о спасении. Проволочная кукла случайно оступилась и упала прямо в пятно красного света, в тот же момент её охватила новая метаморфоза — проволочные конечности дико перекрутились, туловище скомкалось, голова исчезла. Несчастная мелюзга в ужасе загорланила, буквально бросаясь на стены и царапая их коготками:

— Выпустите!

— Спасите!

— За что мне это?!

— Гнедысь, Гнедысь, почему ты не ищешь меня?!

— Помогите!

Тем временем магия возвращала моему телу привычный вид. Преобразование туда и обратно прошло для меня незаметно. Никаких побочных эффектов. Идеально. Единственное — я почти не мог двигаться, пока, словно оборотень, перекидывался из чего-то несуразного и деревянно-стеклянного в обычного человека.

И Жаба воспользовался возможностью — почуяв запах жареного, он начал поспешное отступление. Бросился в коридор, но вдруг перекрученный оловянный солдатик рванул ему под ноги, и Жаба споткнулся, растянулся на пороге и впечатался головой о дверной косяк. Брызнула кровь. Наверное, будь Жаба в своём, взрослом, теле, сознание бы он не потерял, но вот маленькая девочка такого удара не выдержала и отключилась. В ту же секунду алая сфера вспыхнула последний раз и погасла, на пол, мне под ноги, упал хрустальный шарик.

Игрушки замерли, переглянулись и разом спросили:

— Он мёртв?

— Давайте проверим?

— Может, добить?

Однако они ничего не успели сделать, так как внезапно из пучины отчаяния вынырнул Горн. Он встрепенулся, уставился на девочку вытаращенными глазами и прогремел:

— Настенька?! — бросился к своей дочери, переваливаясь с бока на бок, как косолапый мишка, и рухнул перед ней на колени, глухо зарыдал: — Что он с тобой сделал?! Что он с тобой сделал?! Ты меня слышишь?! Настенька, очнись, это твой папа! Хоть одно словечко, цветик…