Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ) - Борков Алексей Николаевич - Страница 1

Глава первая. Отступление 1.

Когда за непонятными и страшноватыми посетителями закрылась дверь, Михаил Исаакович взглянул на понуро стоящего племянника, покорно ждущего дядюшкиного напутствия и постарался ожиданий этих не обмануть:

— Илюша ты никак вообразил себя Давидом, сокрушившим Голиафа, а может даже самим Самсоном с ослиной челюстью в руках. Если да, то пойди к тете Саре и погляди на себя в зеркало. Там увидишь что ни на того, ни на другого ты не похож. Ты должен не дубиной махать, а думать мозгом. У тебя эти бандиты про цену сережек спрашивали?

— Спрашивали.

— И что ты им сказал?

— Сказал, что сережки стоят сто рублей.

— Вэй! Я, наверное, зря теряю время, чтобы вбить в твою голову немного ума. Ну да ладно! Про этих двоих, чтоб никому ни слова и сам забудь про них. Понял? — Дождавшись от племянника кивка, продолжил:

— Ну, раз понял, то скажи Федька Сомов так и не появлялся?

— Как позавчера ушел за этим бородатым, так и пропал. Дома его тоже нет. Левчик ходил к нему.

— Так…. Скажи Левчику, чтобы снова сбегал в «табачную лавку». Пусть посмотрит что там. Сам же расспроси соседских мальцов, может, кто из них видел, куда пошел Сом.

Оставшись один, Михаил Исаакович взял со стола оставленные этим бандитом камни и отправился снова открывать сейф. Уложив камешки в шкатулку, закрыл сейф и вернулся к столу. Налил из графинчика полрюмки, поднес ко рту, но пить не стал, а поставил рюмку снова на стол и, глядя на ее хрустальный блеск, задумался.

Прежде всего, до слез было жалко денег, которые пришлось отдать этому Бендеру. Не хотелось признаваться, но что греха таить — испугался и испугался изрядно. Поверил, что тот действительно мог перерезать ему горло. Попытался представить себе облик этого бандита и с удивлением понял, что кроме бороды и усов ничего вспомнить не может. Нет еще взгляд, когда тот про деда своего говорил, нехороший такой взгляд, холодный и равнодушный и какой-то бездумный, как у кошки. Еще было в его внешности что-то непонятное. Какое-то несоответствие. А ведь борода и усы не его. Точно! Как это он сразу не догадался. И борода и усы приклеены. А у этого бугая Тора морду под платком совсем не видно и он даже слова не произнес, так и стоял столбом. И что этот Бендер про Сома говорил? Покойником вроде обозвал. И про Голована знает и что Левчик ни в какую табачную лавку не бегал. И что это значит? А это значит, что их тут целая разбойничья шайка и потому обязательно надо Головану рассказать об этом борзом молодце. Пусть Голован сам разбирается с этим наглецом.

Приняв такое решение, Михаил Исаакович успокоился, и, взяв со стола рюмочку с водкой, не спеша выпил, закусил и стал ждать вестей от племянников.

Первым пришел Илья и, светя изрядным синяком, сказал:

— Соседский малый видел, что Сом по Тобольской пошел к реке, а за ним вроде два пацана двинули. Пацанов этих он раньше не видел. Говорит, что пришлые.

— К реке, говоришь, Сом пошел. А сбегай-ка ты тоже к реке и погляди. Там вроде сбоку от тропинки овражек есть. Загляни и туда.

Племянник кивнул и ушел. Михаил Исаакович посидел немного, решая налить еще водочки или подождать до ужина. Подумав, что за ужином можно и коньячку хлопнуть, взялся за графин, чтобы налить еще полрюмки. Но тут прибежал запыхавшийся Левчик:

— Ну что там? Видел кого?

— Неа. Там полиция. В дом никого не пускают. Народ возле ворот толпится. Говорят, что хозяина не то убили, не то он сам помер. Видел, как кого-то накрытого на носилках из дома выносили и в карету грузили. Потом городовой вышел и всех прогнал от забора. Ну а я сюда побёг.

— Так. А вчера ты с дядькой Гаврилой о чем говорил?

— Я вчера же вам рассказывал.

— А ты снова расскажи и подробней.

— Да я ему только передал то, что вы поручили.

— А он? Он что говорил?

— Ничего не говорил, только рукой махнул и ушел в дом.

— Понятно. Ладно, иди и никому ничего не рассказывай.

Левчик согласно мотнул головой и убежал. Михаил Исаакович все-таки налил себе еще полрюмки и выпил. Посидел немного, ожидая привычного опьянения и расслабления. Но не дождался. От выпитого и переживаний начала болеть голова. «Выйти на двор, свежим воздухом подышать что ли» подумал он и, встав из-за стола, хотел пройти через черный ход, но постояв, прошел в торговый зал, проверить надежно ли заперта входная дверь.

Проверив засов и потолкав дверь, повернулся и оглядел небольшой зал. Как там говорил этот наглец Бендер: «Тускло мол всё, камни не сверкают и золото не горит». Походил вдоль прилавка, вглядываясь через стекло на лежащие украшения, поморщился, разглядев две глубокие царапины на одном из стекол и оглядел стены. А ведь, пожалуй, прав наглец. Тускло и скучно. Нужно над этим подумать. Еще раз, оглядев зал, вздохнул и пошел обратно в кабинет. Сел за стол и стал массировать виски и шею, стараясь если не прогнать, то приглушить головную боль.

За этим занятием и застал его племянник Илья.

— Нашел что? — Спросил его Михаил Исаакович. Глянул на племянника и увиденное ему не понравилось. Илья был бледен как покойник. Губы его нервно кривились, лоб покрыт испариной, руками он производил странные движения, то потирал ладони, то что-то стряхивал со своего пиджачка. Он попытался, что-то сказать, но вдруг, схватившись ладонями за рот, выскочил из кабинета, не закрыв дверь. Удивленно посмотрев ему вслед Михаил Исаакович было поднялся посмотреть, что там с бедным Илюшей, как тот снова вошел в кабинет вытирая губы рукавом. Лицо его было уже не бледным, а каким-то зеленоватым. Дядюшка, увидев это, покачал головой и, плеснув из графинчика в рюмку, протянул ее племяннику. Тот схватил рюмку дрожащей рукой и опустошил одним глотком.

— Садись и рассказывай.

— Они там, в овраге — мертвые.

— Кто?

— Сом и эти двое, которых Левчик позвал. Похоже, тех двоих Сом зарезал, а кто-то его самого убил. Я сильно не рассматривал. Воняет там, и мухи зеленые. Вырвало меня и, пока сюда шел, еще два раза проблевался.

— А в коридоре?

— Нет. Нечем уже.

— Ладно! Иди умойся. И чтобы никому ни слова.

Племянник ушел, а Михаил Исаакович, чувствуя, как от запоздалого испуга, по спине побежали мурашки, призадумался. Да как тут не призадумаешься? Снова вспомнил холодный и равнодушный взгляд ледяных глаз этого бандита, скрывшего свою зверскую рожу под накладной бородой и передернул плечами, почувствовав прямо таки могильный холод. Выходит прав этот проклятый поц. Пять тысяч теперь не казались потраченными напрасно. Наоборот, еще дешево отделался. По самому краешку прошел. Выходит, раз этот бандит расправился с тремя не слабыми мужиками, да ещё самого Голована завалил, в чем теперь он почти не сомневался, то бедный еврей ему на один зуб. И что теперь делать?

Чтобы прогнать дурные мысли он снова налил рюмку и выпил не закусывая. Посидел, бездумно глядя в угол, употребил еще водочки и почувствовал, что наконец-то хмель затуманил мозги и захотелось спать. Он, пошатываясь, прошел в спальню и там, не раздеваясь, бухнулся на кровать, чтобы встать на следующее утро с не хилой головной болью, как в прямом, так и переносном смысле.

Через день после этих событий, поправив здоровье и выспавшись, он стал размышлять, что делать и как быть? О том, чтобы идти в полицию и рассказать о наглом налете, даже и мысли не возникло. И даже не потому, что этот бандит Бендер ему пригрозил. Не дай бог вскроется его связь с Голованом. Это очень хорошо, что тот так во время издох.

Городовой Емельян Фалалеев, которому он регулярно подбрасывал рубль-другой, сообщил, что Голован умер от «удара», мол доктор, господин Соломатин так сказал. Михаил Исаакович поахал, сокрушенно помотал головой, но нисколько не поверил в естественную причину смерти матерого уголовника. А когда Фомин сказал, что в доме Голована полиция не нашла ни денег, ни каких либо других ценностей, то всякие сомнения в том, что проклятый бандит, так ловко отнявший у него самого изрядную сумму, так или иначе принял участие и в безвременной кончине другого бандита, отпали окончательно.