Дело о смерти фрейлины (СИ) - Куницына Лариса - Страница 1

Тёмная половина дня подкралась незаметно, и Марк, получив небольшую передышку между своими делами, решил, наконец, разобрать письма. Его секретарь Монсо уехал в Лейден, чтоб проститься со своим тяжело заболевшим учителем и другом, и потому Марк снова остался один на один с лавиной поступающей в его адрес корреспонденции. Он временами поглядывал в окно, где постепенно наливалось яркой синевой небо, расчерченное свинцовыми переплётами. Ему хотелось бросить это скучное занятие и поехать в маленький дом на нижнюю площадь, чтоб навестить семью, но он понимал, что уже завтра на него может свалиться новое расследование, а куча непрочитанных бумаг на столе будет только расти. И беда не в том, что скоро они будут падать со стола. В них могло оказаться что-то важное, какая-то маленькая деталь или прямой донос, которые укажут на свершившееся или задуманное преступление или даже на заговор против короля.

— Нужно завести ещё одного секретаря, — пробормотал он устало. — Где взять денег на его жалование? После пожара нужно ремонтировать дом, а это оказалось слишком дорого. К тому же теперь протекает крыша. И управляющий в имении в каждом отчёте напоминает о том, что нужно чинить ограду парка, чтоб туда не ползали деревенские ребятишки и нищие. Боги, как всё сложно…

Он выбрал из стопки очередной неподписанный конверт и вытащил из него надушенное послание, написанное изящным почерком, но с орфографическими ошибками. «Ваша светлость, я осмелилась написать вам, потому что душа моя томится от любви…»

— У меня нет на это времени, — проворчал он и, скомкав листок, швырнул его в сторону камина.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге, как всегда, без стука появился Рене де Грамон. Он был в парадном костюме с филигранной цепью на груди.

— Ты идёшь? — спросил он, входя, и его новые ботфорты из голубой замши слегка поскрипывали при каждом шаге.

— Куда? — ворчливо поинтересовался Марк.

— В зал вассалов, — ответил Рене. — Король велел явиться туда всем титулованным вассалам и служащим двора.

— Он даёт кому-то официальную аудиенцию? — без особого интереса уточнил Марк. — У меня нет времени торчать там. К тому же в этой толпе, собравшейся на его призывный свист, он не заметит моего отсутствия.

— Ты не понял? — Рене упёрся руками в стол и склонился к его лицу. — Король приказал явиться всем, тебе в том числе!

— Рене, я полдня бегал по городу, мой костюм не для официальных приёмов, к тому же покрыт пылью.

— Ну, не капризничай, Марк! Если ты не изображаешь бретёра или бродягу, то в любом случае выглядишь как барон. Я что, должен расточать тебе комплименты, чтоб заставить исполнить приказ короля?

— Я устал и у меня полно работы, — отрезал Марк и взялся за следующее письмо. — Иди, если Жоан будет недоволен, я всё ему объясню и извинюсь, хотя, скорее всего, он ничего не заметит.

— На сей раз заметит, поскольку эта аудиенция — триумф твоего дипломатического таланта.

— Ты о чём?

— Король сегодня принимает маркиза де Лианкура. Именно ради этого он собирает своих приближённых! Что б с почётом принять старого коннетабля Сен-Марко, оказать ему честь и дать понять, что он здесь всё ещё нужен. Не забывай, что у него ещё… Эй, ты куда? — Рене застыл, глядя вслед вылетевшему стрелой из кабинета Марку. — И стоило мне тратить столько слов, чтоб сдвинуть тебя с места, когда хватило одного имени?

Марк бежал по залам дворца, на ходу уворачиваясь от зазевавшихся слуг и игнорируя приветствия придворных. Он уже не думал о своём запылённом камзоле и о том, что оставил в сейфе цепь с медальоном, служившим неотъемлемой частью придворного костюма. Он едва успел влететь в дверь зала вассалов перед тем, как её затворили два чинных лакея в шёлковых ливреях с позументом.

Приём уже начался. Рене снова перепутал время или просто слишком долго прихорашивался у зеркала, стоявшего в его кабинете возле камина.

Зал вассалов был предназначен для официальных встреч, которые короли Сен-Марко устраивали для своих титулованных подданных, а также для аудиенций, предоставляемых по особым случаям. Он был отделан богато, его стены покрывали яркие копии гербов, висевших в Гербовой палате. Мозаичный пол был украшен гербами подвластных провинций, а высокий купольный потолок разделён на восемь секторов, в каждом из которых были вставлены в золочёные рамы портреты королей, присоединивших к Сен-Марко значительные территории.

В дальнем конце зала на высоком возвышении, к которому вели восемь ступеней, стоял старинный резной трон со вставками из золота и самоцветов. Там уже восседал Жоан в камзоле из бордовой парчи, на его плечи была накинута мантия, отделанная белоснежным мехом, с филигранными фибулами, блестевшими россыпями драгоценных камней, а на каштановых волосах лежал золотой венец, украшенный рубинами, самый большой из которых загадочно мерцал в центре его высокого лба.

Всё говорило о том, что это мероприятие носит официальный характер, и публика вокруг собралась чинная и нарядная. Войдя в зал, Марк сразу нырнул в толпу придворных и за их спинами начал пробираться ближе к трону. Он надеялся поговорить с королём до того, как появится маркиз, но оказалось, что он уже здесь. Звонкий голос герольда огласил его имя, и Марк увидел высокого статного старика в золочёном парадном доспехе с накинутым на плечи расшитым золотом бархатным плащом, который шёл к трону.

Король встретил его с улыбкой и поприветствовал тепло, тем самым определив официальное отношение к гостю со стороны Сен-Марко. Старый коннетабль учтиво поклонился и разразился цветистой речью, в которой выражал свою радость по поводу возможности вернуться в столицу, благодарность королю за столь тёплый приём, а также заверения в преданности и готовности де Лианкуров служить королю Жоану своей жизнью, мечом и кошельком. На этом была закончена торжественная часть, во время которой стороны обозначили свои намерения и теперь могли продолжить беседу менее формально, несмотря на то, что в зале собралось множество придворных. Все присутствующие с жадностью ловили каждое слово, стараясь предугадать, надолго ли и с какими целями вернулся в столицу де Лианкур, как это изменит соотношение сил при дворе, и какие последствия это может повлечь для них.

— Я действительно рад снова увидеть вас здесь, ваше сиятельство, — тем временем сообщил король, которому, кажется, было неловко сидеть на возвышении, в то время как старик стоял внизу. — И я очень надеюсь встретиться с вами в менее торжественной обстановке. Я никогда не сомневался в верности вашего славного рода королям Сен-Марко, однако, я помню и то, что вы в своё время оказали значительную помощь в начинаниях моего кузена, короля Армана, как своими мудрыми советами, так и действенной поддержкой его реформ.

По залу прокатился, как порыв сквозняка, многозначительный шепоток, поскольку король только что дал понять своему гостю, что ему разрешается создать при дворе свою коалицию при условии, что она будет служить опорой королевской власти, а стоявшие рядом с королём маркиз Вайолет и граф де Жуайез своей невозмутимостью лишь подтверждали, что это вполне обдуманное и согласованное с ними решение.

— Я благодарен вашему величеству за добрые слова, — улыбнулся маркиз, — и хоть я уже стар и немощен, я всё же готов отдать все свои силы на благо Сен-Марко. И явившись сюда, я имел намерение снова предложить вашему величеству свою верную службу, и при этом просить вас о милости, которую, полагаю, заслужил.

— Конечно, — кивнул Жоан, словно не заметив, что на лице осторожного сенешаля отразилось некоторое беспокойство. — О чём вы хотели просить нас, маркиз?

— Ваше величество, — произнёс де Лианкур и его густой звучный голос разнёсся по всему залу, — я прошу вас стать моим душеприказчиком и принять на себя обязательство обеспечить выполнение моей последней воли по завещанию. Я намерен здесь и сейчас представить вам моего наследника, и хочу, чтоб после моей кончины вы проследили за его вступлением в наследство и соблюдением всех принадлежащих ему прав.