Фемида его любви — 2 (СИ) - Ельская Ингрид - Страница 43

— Да, мы вместе. Тебе придется это принять, хочешь ты этого или нет.

— Принять то, что моя сестра рушит свою жизнь? — усмехнулся, отвернулся в сторону и задержал взгляд на моем "Ягуаре". Облизнул губы и потом снова покосился на меня с усмешкой, ткнув указательным пальцем. — Я сейчас приехал, чтобы написать на него заявление за то, что он отжал у меня бизнес. Его посадят, я его потоплю. Советую одуматься и вернуться к Краснову, пока не поздно. Он был очень рад ребенку, не губи шанс на нормальную жизнь.

— Займись своей личной жизнью. Твоя невеста плачет, — я направилась в сторону входа, но потом обернулась и насмешливо посмотрела на брата. Мне показалось, в этот момент у меня получилось повторить жест Вестника. Будь у меня карманы джинсов, а не платье, куда можно спрятать руки, сходство было бы стопроцентным. — Даже если мой мужчина останется в этих стенах на десяток-другой лет, я все равно его не предам. Ты можешь писать сколько угодно заявлений, у нас лучший адвокат в стране и много связей. Помни это. И еще. Если ты идешь против моего мужчины, ты идешь против меня. Что для тебя важнее: деньги или я?

Ждать ответ не стала. Пусть подумает и сделает выбор. Я уже стала привыкать терять близких мне людей. Поздоровавшись с уже знакомым мне адвокатом, я прошла в участок и направилась к следователю.

Из участка я вышла с ощущением полной выпотрошенности и жаждой налакаться крепким алкоголем. Подобного рода желание было для меня в диковинку и непозволительной роскошью, которой стоило пренебречь до времен, когда будет можно. А пока могу разве что безалкогольный глинтвейн тяпнуть, представляя, будто пила настоящий алкоголь.

Удивительно, но на улице было солнце. Оно нежно облизывало лицо лучами, будто успокаивая и согревая от происходившего вокруг меня вокруг меня хаоса, в водоворот которого я умудрилась погрузиться с макушкой. В тьме последних событий появившееся солнышко было своеобразным знаком, что все будет хорошо. Добро всегда побеждает зло — это закон. Только вот полюбила я Белиала и далеко не факт, что как раз он находился на стороне добра.

К Алексу меня не пустили. Более того, давили, нагнетали, намекали, требовали. Уже наученная горьким опытом, я отказалась общаться без адвоката, тем самым безумно выводя следователя. Он ждал меня. Люди Вестника напугали полицейских при задержании и те растерялись или «забыли» доставить и меня в участок. Прибыв самостоятельно, я подарила следователю надежду на сладкую пилюлю для танца смерти на свободе Алекса.

Высокий и излишне худой мужчина с жёлтыми белками глаз, называвший себя Валентином Михайловичем, с особым удовольствием рассказывал мне под видом сочувствия про перспективы Алекса. Если верить ему, Вестника ждал пожизненный срок, но вариантов остаться живым у него не было. Слишком много людей жаждало уничтожить моего мужчину, сведя таким образом счёты.

Рэкет, незаконная торговля оружием, убийство мэра и еще десяток других незнакомых мне имен. Нанесение тяжких и средних телесных, удерживание силой, кража людей, взятка должностным лицам.

Это не весь список, которым кичился следователь, радуясь аккуратной стопочке заявлений на своем столе. Кто-то капитально взялся за Алекса, топил его, не давая шанса вдохнуть кислород оправдания.

Это конец. Я видела занервничавшего адвоката. Он сам не верил в благоприятный исход дела и намекнул мне, что тут поможет или бог или сатана и на его практике таких дел у него ещё не было.

Другими словами: мы были обречены. Между мной и Алексом снова появилась огромная пропасть, края которой были настолько далеки друг от друга, что ни один мост не мог соединить противоположные стороны, дав нам хотя бы шанс. Или пожизненный срок или смерть — никаких перспектив. Мне хотелось верить… Нет, я верила в то, что Алекс выплывет наружу, сможет противостоять неприятелям и будет жить, но вдали от нас: меня и нашего сына. Как бы странно не звучало, я приняла реальность такой, как она есть и успокоилась. Мне стоило подумать о ребенке и о себе.

До самого конца, не так ли? Он сказал, что его женщина должна быть с ним до самого конца, и я буду. И буду беречь то, что ему дорого: себя и нашего ребенка.

— Когда он сказал, что у них на него ничего нет, он меня успокаивал, — поделилась я с Артёмом, млея от теплых лучей возле дверей отделения. — Он всегда купировал мои истерики всеми законными или нет способами. Солгал, чтобы не боялась.

— Я бы тоже на его месте поступил также.

— Это конец, да?

— Мы будем бороться. Своих мы не бросаем. Тем более, Алекса никто не оставит. Будь уверена, у него туча недоброжелателей, но и грозовое небо друзей тоже есть в наличии.

— Грозовое небо — это Салим?

— Салим — это заинтересованное в быстром освобождении Алекса лицо. Без Вестника он не выплывет. Волкова боятся больше машины правосудия.

— А что Волков сделает с Алексом?

— Я не знаю.

— Но ты же в курсе всего.

— В курсе всего, но меня нет в голове Назара. Можно сколько угодно говорить о его возможностях, но какой толк, если мы не знаем о его намерениях. Прорвемся, думаю. Ты не против, если я покурю?

Получив мое одобрение, он с удовольствием затянулся сигаретой.

— Я сегодня узнала, что инкриминируют Леше, но совершенно не знаю, кто ты.

— Что именно ты хочешь знать? — посмотрел на меня, щурясь, как майский кот, порождая зависть от его густых чёрных ресниц. У мужчин они всегда красивее женских. Как сказал кто-то из моих знакомых, женщины обижаются на то, что у них нет таких ресниц и бегут наращивать. Да, глядя на такие и бежим. Мне бы такие.

— Какова твоя зона ответственности? Ты убиваешь людей? Пытаешь? Похищаешь? Удерживаешь силой?

Артем обернулся на двери участка и посчитав место не лучшим для подобного рода откровений, предложил мне пройтись.

— Я никогда не пачкал руки в крови. Да, прессануть могу, но моя зона ответственности — цифры. Я умею превращать беспорядочный набор цифр в бухгалтерских отчетах в кристальный порядок для налоговой, безупречно разбираюсь в юридических аспектах, могу анализировать в больших масштабах. Мозгом зарабатываю на жизнь, — По-простецки улыбнулся и, как мне показалось, немного смутился.

— Наверное, ты ценишься, — предположила, наслаждаясь прогулкой по парку. Неподалеку от участка располагался небольшой закуток, где можно было погулять. Наверное, его специально расположили тут, чтобы скрасить часы ожидания измученных родственников, свидетелей, потерпевших. Понервничал, пока ждал следователя, пошел в парк, посмотрел на белочек и успокоился. Не знаю, работало ли это на других, но мне прогулка подарила чувство умиротворения.

— Не хочу хвастаться, но да. Без работы я не останусь, — тем временем ответил Тема.

— Тебе нравится то что ты делаешь?

— Да. Я занимаюсь тем, что могу.

— А криминал? Работа у Алекса тебе нравится?

— Я ему многим обязан. Он мне заменил старшего брата. Это не совсем то, чем я бы хотел заниматься, но раньше не думал о переменах.

— А сейчас?

— А сейчас я знаю тебя, — повернулся, пугая серьезным взглядом. — Ты показала мне другой мир, он затягивает. Заставляет широко раскрыть глаза и заметить прежде невидимые мне вещи. Например, посмотри, как красиво.

Он окинул взглядом парк, добавив:

— Благодаря тебе, я понял, что такое жить.

— А я люблю любоваться ночным небом. Думать о бесконечности, представлять, что там где-то есть жизнь, — поделилась ответно.

— Уверен, она есть. Вселенная бесконечна. Ты можешь представить себе бесконечность? Представляешь, ты летишь на космическом корабле, пролетаешь планеты, галактики, а конца и края нет. Хоть раз представляла такое? — вдруг воодушевленно спросил и с любопытством глянул на меня, ожидая мою реакцию. Ему было интересно, схожи ли наши интересы, понимала ли его я. Он понятия не имел, что повторил когда-то сказанные мной слова, воспоминания о которых отозвались щемящей тяжестью где-то в области груди. Я помнила наш разговор с Алексом. И его ответ. В тот момент мы смотрели и думали по-разному. Да и сейчас тоже.