Мы сделаем это вдвоём (СИ) - Кальк Салма - Страница 38

Надо ли говорить, что Марсо возрадовался щедрым дарам и тут же потащил всё это на стол?

Северин же первым делом привёл маркизу и её камеристку, потом сходил за госпожой Меланией и за вдовой настоящей, всеми ими виденной тёмной твари. Маркиза – вся в чём-то винно-красном, с хитрым чепцом на голове, сразу отличавшим её от прочих деревенских, что как там ходили в своих платках, так и сюда пришли, только платки у кого цветные, у кого ещё какие – тоже принесла в подарок пирог, сказала – рыбный, и три кувшина местной водки. Подмигнула, сказала – собрала дань. И что на Рождество тоже осталось.

Местная водка – это хорошо, но Анри сегодня хотелось вина, просто вина. Он и маркизе поднёс пару бутылок, сказал – это ей в подарок, с пожеланием сытого и богатого года, как Асканио велел говорить. Она улыбнулась, подарок приняла, кажется, что-то хотела сказать или сделать… но ещё раз улыбнулась и не стала.

Асканио же поднёс ей мешочек зерён арро, она очень обрадовалась, сказала – у неё как раз заканчиваются.

Вообще, конечно, такой даме нужно подносить драгоценности, или хотя бы цветы, но какие уж тут цветы, разве они здесь возможны в ближайшие полгода? Эх.

- Пока все тут, трезвы и довольны, я тоже скажу, - маркиза оглядела их всех, то есть – верхушку франкийского местного общества и деревенских. – В рождественский вечер приглашаю ко мне. С ответным визитом, так сказать. Посидим у печи, поводим хороводы по местному обычаю, ещё что-нибудь хорошее сделаем.

Приглашение пришлось принять – потому что это правильно. И пригласить всех за стол.

Вокруг Анри сидели с одной стороны Асканио, как понимающий в празднике, и маркиза – куда от неё деваться-то. Нет, не нужно себя обманывать, маркиза сидела рядом потому, что она – маркиза дю Трамбле, потому что это дань уважения её происхождению и титулу, да и потому ещё, что была она безбожно хороша. Не как юная госпожа Мелания или ослепительно прекрасная целительница Евдокия, но – она улыбалась, она сверкала глазами – и на него тоже, да, она говорила всем им какую-то невообразимую кучу комплиментов.

А после того, как попробовали все виды пирогов – и свои, и принесенные – и рыбу, и что там ещё было, в общем – все местные разносолы, Жак предложил выбраться из-за стола и танцевать. Те, кто считал такое для себя возможным, и выбрались. Жак попытался зазвать на какой-то танец маркизу, но она улыбнулась и отказалась.

- Увы, полковник, - её улыбка была грустной. – Танцевать придворное – без меня, пожалуйста, - и осталась сидеть возле Анри на лавке.

Жак не огорчился нисколько, тут же собрал вокруг себя своих и гостей, выстроил их в колонну и принялся что-то объяснять – какой-то совсем простой танец. Его слушали, у всех получалось, смеялись, хлопали, топали и ещё что-то делали.

Анри глянул украдкой на маркизу – сидит, глаз не сводит. А потом вдруг глянула на него, как заговорщица, и почему-то шёпотом спросила:

- Генерал, научить вас плохому?

Перед праздником в крепости мне пришлось выдержать дома небольшую битву – с Марьюшкой. Она убеждала меня, что для подданных его франкийского величества мне необходимо одеться так, как подобает маркизе и первой даме прежнего царствования. То есть – в захваченное из дома придворное платье с корсетом, париком и прочими важными деталями.

Придворное платье страшило меня. Опыта ношения такого дива я не имела, совсем и никак. Да, дома существовали люди, которые делали для себя такое, и носили, и танцевали в этом всём, и не только танцевали, наверное, но – это не для меня, совсем не для меня. Может быть, потом. Не сейчас.

- Но госпожа Женевьев, это же официальный приём!

- Мари, давай договоримся так. Если всё пойдет хорошо, то на Рождество позовём всех к нам. И тогда я уже обещаю одеться, как подобает.

Дома и стены помогают, и если мне поплохеет в корсете, то я смогу уйти к себе и переодеться во что попроще. А пока – ну его, лучше в привычном.

Я попросила подготовить мне винно-красный комплект – жакет и юбку, и вышитую рубаху под всё это, и достала из шкатулки несколько штук жемчужных бус – я надену их во много рядов. Жемчужные серьги и брошь с большой жемчужиной и бриллиантами на жакет. Каким образом Марья накрахмалила мне чепец – я не поняла, но они вместе с вездесущей Ульяной это сделали, чепец сиял белизной и топорщился уголками с кружевом. От парика я ещё раз отказалась, ну его, потом.

Ещё Марья подкрасила мне лицо – эх, слишком белое получилось, ну да ладно. Где теперь найдёшь всякие тональники и хайлайтеры? Да нигде, так что, Женя, живи, с чем есть.

Но когда я оглядела себя по частям в маленькое зеркальце, то в целом осталась довольна. Неплохо, неплохо. Потом осмотрела своё воинство – Марья оделась в тёмно-зелёное, ей было к лицу, у Меланьи нашёлся красный сарафан – вот прямо сарафан, да, и к нему алая лента, ею она подхватила вымытые накануне в бане и распущенные тёмные волосы, вышло красиво. Дарью же я просто пару дней назад вызвала к себе в комнату и примерила на неё один из моих серых комплектов, с милой вышивкой на полочках жакета и по подолу юбки. Цвет подошёл, и дальше уже мы с Марьюшкой подогнали по ней лиф и пояс юбки, и всё стало хорошо. И рубаху новую я ей тоже выдала. А потом ещё оглядела своё воинство перед праздником и надела на каждую шею по жемчужной нитке. У Меланьи оказались проколоты уши, ей ещё серьги достались. Она радовалась и благодарила, а Дарёна только рот разевала, и глотала слёзы, и еле слышно пробормотала «спасибо». Наверное, в жизни никто ничего не дарил, а те подарки, которые сосед Егорка когда-то привёз, ей в итоге не достались. Ничего, устроится всё. Как-нибудь, с господней помощью.

Вот, Женя, ты уже почти как местная, тоже на господню помощь уповаешь. Ещё, конечно, на старичка-бурундучка и Алёнушку, раз уж сложилась триада. Такова жизнь, что поделать. Это дома ты была сама, всегда сама, и если вдруг не сама, а с Женей, то это было очень хорошо. Но чаще это он приходил к тебе и спрашивал – а где договор, а где машины, а что вот с этим делать, тут косяк. Здесь тоже встречаются косяки, и люди тоже разные, но – когда ты не один, это невероятно. Поэтому – вперёд. Шубы-шапки-валенки не забыть, потому что вдруг гулять соберёмся.

За нами сверху пришёл Северин, прекрасный, как принц, и мы уже даже не боялись короткого пути на гору.

Ой нет. Не боялись мы с Меланьей, а Марьюшка и Дарёна – боялись. В итоге Марья пошла со мной, а Дарёна – с Меланьей, и ничего, все благополучно добрались. Тёплую одежду сложили на лавку, и пошли одаривать хозяев подарками, которые Северин предусмотрительно заколдовал от возможной порчи на колдовской изнанке мира. Пироги, да ещё самогон от Дормидонта с Севостьяном – ничего так подарки, по нынешним временам. Впрочем, мои соседи тоже принесли главным образом еду – такую, какой на горе нет. А я, значит, очень кстати одарила моих дев жемчугами, пусть носят.

Девы и не-девы смущались, улыбались. Северин прямо предложил Меланье руку и экскурсию по крепости – ей тут раньше бывать не доводилось, и я перехватила злобный взгляд Тимошки, нашего соседа, адресованный этой перспективной парочке. Даже удивилась – хотя только в первый момент. Это сейчас Меланья моя воспитанница и совсем не бесприданница, потому что я же что-нибудь для неё придумаю, и ещё перспективный маг. А раньше была именно что бесприданница, и её силам не придавали никакого значения – мол, все бабы умеют. Но она умела много такого, что вовсе не по силам «всем бабам», и наверное, знание об этом может отвратить от неё Тимофея? Северина-то точно нет. Ладно, сначала нужно разобраться, кто из них милее ей самой. И вообще, сколько им лет, этим молодым и перспективным? Четырнадцать-пятнадцать? Вот, пусть за ручку ходят, и хватит пока.

Я нашла взглядом старшего, Егора. На все руки мастер, и мореход отменный. Пусть он уже сватается к Дарёнке, что ли? А то смотрит, глаз не сводит, что-то себе думает… и молчит.