Пятнадцать ножевых. Том 5 (СИ) - Линник Сергей - Страница 38

Зато сейчас я летел с бандой жизнерадостных головорезов из разведроты, беспрерывно рассказывающих древние анекдоты и тупо шутивших друг над другом, без конца сыпя довольно обидными подначками, на которые окружающие реагировали здоровым жизнерадостным смехом. На чаморошного лейтенанта-медика, забывшегося в угол, никто не обращал внимания. Будто меня и не было. Другой бы спорил, я не буду.

По уму, конечно, надо было поговорить с заведующим, и зависнуть еще на недельку в госпитале, отдохнуть и набраться сил. К тому же он намекал, что можно решить вопрос о дальнейшем прохождении службы в королевских конюшнях, где такому специалисту обязательно нашлось бы применение. Но меня будто что-то гнало из этого места, я чувствовал себя там насквозь чужим. Знаю как это называется — астенизация после болезни, с неизбежной депрессией и дисфорией. Но хотелось побыть просто больным, а не доктором. Устал.

На этот раз по прилету меня не встречал никто. Посмотрел мельком по вертолетной площадке — представители медроты отсутствуют. Делегации не прислали. Ничего страшного — мне сейчас только встречи с оркестром не хватало для полного счастья. И сам дойду, не маленький, дорогу знаю, а пожитков у меня — раз, два, и обчелся. Попозже надо будет в строевой отдел зайти, и финансистам аттестат отдать тоже, но делать крюк, чтобы попасть в штаб именно сейчас, совсем не хотелось. После обеда как-нибудь.

Прислушался невольно к обсуждению. Оказывается, я проспал момент, когда мы чуть не попали в пылевую бурю, и нас знатно помотало. А я и не проснулся ни разу. Пожалуй, уже можно сдавать экзамены на начальника пожарной части.

Зашел к Горгадзе, доложиться о прибытии, а вместо него опять Кубарев морду лица на столе разложил. Вот как люди от казенных харчей иногда пухнуть прямо начинают. Увидел меня, радости не показал. Наверное, переживает, что я был свидетелем, как Тоня его носом в помойное ведро макала. А я не забыл, да.

— Ага, прибыл, — буркнул он. — А говорили, что похоронили тебя там.

— Ну извините, что не оправдал ваших надежд, — не удержался я.

— Иди уже! — махнул он рукой на выход. — Цирк уехал, а клоуны остались.

И уже на выходе я услышал, как он прошипел “Лауреат хренов”. Да уж, батенька, у вас тут всё сильно запущено!

Чем дальше, тем больше своих я встречал. Вот Копец выскочил и заграбастал меня в объятия. А вот и Петя Бубнов испытал мои кости на прочность.

— Выздоровел? — повернул он меня из стороны в сторону. — Медальку-то дали? Мне вручили!

— И мне тоже, — ответил я.

— А что ты смурной такой? Выжил? Вернулся? Ну и всё отлично, значит! Ты как, не на диете уже? Надо вечерком собраться, отметить это дело! Ты как?

— Да устал просто, — вздохнул я. — А собраться можно, кто же против?

А дальше мой путь проходил мимо женской общаги. Ну вот не то что в окно заглянуть, но весьма близко. И тут новая встреча — Женя. Улыбка от уха до уха, халатик приталенный, колпак накрахмаленный — прямо образцовая медсестра, хочется у нее одновременно лечиться, и быстро выздоравливать.

— Андрей, здравствуй! Я тебя так ждала! Я каждый день узнавала, не приехал ли ты! А сегодня пропустила вертолет, представляешь? Первый раз не встретила, а ты прилетел! Как ты, Андрюшенька?

И постоянно поглаживает, и прикасается. Чисто кино. Блин, не очень ли по-хозяйски она себя ведет? Что-то мне такой подход к ведению дел не нравится. Почему-то вспомнил старый фильм, где пели песню со словами “Шла бы ты домой, Пенелопа!”. А с другой стороны — ждала же девчонка, переживала. Да и не шестнадцать ей, головой думать должна. Говорил ведь, что я — жених неперспективный.

— Ты извини, я к себе пойду, — обрубил я порывы нежной девичьей души. — Устал, переодеться надо, в штаб зайти.

— Так пойдем к нам, — потащила меня Женя за рукав. — Хоть чай попьешь с дороги. У вас, там, скорее всего, кроме выпивки ничего и нет. Копец, наверное, грязь развел… Давай, хоть на пять минут!

И я сдался. Чай, печеньки, конфеты “Раковая шейка”… Когда еще до такого доберусь? А тут вот оно, в двадцати метрах, рядышком.

Через пару минут я сидел в девичьей спальне, передо мной на столе появлялись искомые вкусняшки, какая-то сугубо гражданская розеточка с вареньем. Где они хоть взяли это добро? Или не один я такой умный и воздушный путь к посылочкам открыли иные лица? Но варенье, вроде вишневое, так манило, что думать о путях его доставки сюда не хотелось. Вместо этого я, не дожидаясь, когда вскипит чайник, подцепил ложечку и отправил ее содержимое в рот. Не ошибся, вишневое, без косточек. Красота! А вот капля, упавшая на одежду — совсем не комильфо, и я, достав носовой платок, хоть и немного несвежий, начал оттирать варенье.

— Здравствуй, Панов.

Ага, Тоня. Может, кто ее и боится, но это точно не я.

— Здравствуй, Дегтярева, — повернулся я к своей спасительнице. — Вот, сказали, что здоров, выгнали из госпиталя. А тебе местный климат на пользу идет, похорошела.

— Не подлизывайся, — махнула рукой Тоня, но легкий румянец, внезапно вспыхнувший на щеках, я все же заметил. А я ведь не врал — небольшая рыхлость лица у нее ушла, и выглядела наш бактериолог на несколько лет моложе.

— Так правду говорю.

— Ладно, хорошо, что здесь. Меньше рассказывать придется. Ким, иди-ка сюда!

А вот кто ее боится, побольше Кубарева даже! Не дрожат ли у Жени ноги?

— Да, Тоня?

— Доставай!

— Что? — пискнула Женя, но взгляд ее прямо прикипел к тумбочке.

— Сама знаешь!

— Нет, Тонечка, не надо! Пожалуйста! Только не это!

Дегтярева вдруг очень ловко схватила Женю за ухо и потащила ее к злополучной тумбочке. Я вскочил было, но Тоня так на меня зыркнула, что я предпочел в дамские разборки не лезть. Она ногой распахнула дверцу и ткнула Ким головой вперед.

— Ну! Или мне это сделать?!

Женя наклонилась, и достала пачку писем. Выглядела она при этом как побитая собака. Не поднимая глаз, она протянула их мне. Знакомый почерк. Я зачем-то начал их пересчитывать. Одно, второе, третье… Всего пятнадцать штук.

— Спасибо, — буркнул я и отправился к выходу. Но только для того, чтобы с пол дороги вернуться за оставленной панамкой. А как же, походи сейчас три минуты с голой головой — солнечный удар обеспечен.

Сначала обидно было до одури. Вот же звезда мелкая! Не тебе писали, что ручки свои тянешь? Но пока дошел до нашей палатки, отошел. Не сожгла, только в тумбочку сложила. Да и проведывать меня в госпиталь всего раз и приезжали, в самом начале. Наверное, Тоня это дело приметила, и ждала, чем кончится. Сдается мне, одинокий статус бактериолога вызван нехорошей соперницей, которая увела у нее мужика на каком-то этапе ее жизни, вот и не любит она таких дамочек. Одно хорошо — на конвертах вместо обратного адреса было обозначено «Твой дом» и тем самым убирался соблазн написать письмо из серии «Я — твоя счастливая соперница, беременна пятый раз от Андрюшеньки, уходи во тьму».

Письма Ани были из разряда — хранить всю жизнь. От них веяло таким теплом, такой поддержкой… Ни одной негативной строчки! Я читал и наслаждался. Меня ждут, в меня верят, я герой. Вот так прямо и было написано. Несколько раз.

Пока перечитывал — подошло время обеда. А ведь еще в штаб не ходил. А там тоже люди, и им отдохнуть хочется. Как говорил один мой коллега: «В понедельник мне никого не переводи, не до того. И в пятницу тоже, потому что это свинство. А после обеда — вообще непорядочно». Собрал бумаги, помчался в штаб. Сдал кому чего надо, отметился.

В строевой части, которую я по гражданской привычке называю отделом, был один очень интересный эпизод. Пока сидящий по ту сторону стола капитан, измученный документооборотом, просматривал принесенное мной, зазвонил телефон. Начало стандартное, строевая часть, капитан Вишневецкий. А потом он на меня посмотрел и говорит: «Это точно? Так приказа нет еще. Но потихонечку готовить будем, если так, Спасибо, что предупредили». Ушел я и всё думал — это про меня было, или он просто решил на время разговора взгляд на чем-то зафиксировать?