Пятнадцать ножевых. Том 5 (СИ) - Линник Сергей - Страница 26

Только расставились — привели первого пациента. Водитель впопыхах и на адреналине не заметил, что душманская пуля клюнула его в предплечье. Ранение не слишком серьезное, поверхностное. Даже не пришлось извлекать пулю — под играющие желваки и сдавленный мат обработали перекисью, замотали бинтом.

— Пан, тебя насчет самострелов Шота предупреждал? — Бубнов вытер пот со лба и шеи, глотнул воды из фляжки. Протянул мне. Я тоже охладился. Пот мигом вывел всю воду наружу.

— Неа. А чего она у тебя соленая? — я потряс фляжкой.

— Так положено на жаре. Пот первым делом выводит соль из организма. Поэтому хочется постоянно пить. Кстати, у шахтеров также, везде стоят автоматы с бесплатной соленой водой.

— Воспоминания детства?

— Они самые.

— Ясно. А что там с самострелами?

— Если заметишь пороховой ожог на коже — пишешь рапорт особисту.

— Этому мудаку Карамышеву?!

— Тихо ты! — Бубнов вроде как испугался даже. — Он не один там. Толик злопамятный мужик, к тому же ходят слухи, что неровно к тебе дышит.

Вот уже и слухи идут.

— Неровно ко мне может дышать только Женя. И то не каждый день.

Лейтенант надулся. Ну да, Ким мимо его либидо пролетала. Как фанера над Парижем. Тут я вспомнил историю этой шутки и засмеялся про себя. В 1908 году известный французский авиатор Огюст Фаньер, совершая показательный полет над Парижем, врезался в Эйфелеву башню и погиб. После чего не менее известный меньшевик Мартов писал в «Искре», что «царский режим летит к своей гибели так же быстро, как г-н Фаньер над Парижем».

— Чего ржешь? Думаешь, Карамышев от тебя отстанет?

— Я же не могу это изменить. Тогда зачем переживать?

Тут я серьезно задумался. Пошла ли история другим путем? С одной стороны, Суслов умер на полгода позже, чем надо. Ушел ли Андропов с поста председателя КГБ секретарем в ЦК? Вроде не сообщали. Значит, его вражда с Щелоковым по-прежнему в силе. Последний попытается в сентябре арестовать Юрия Владимировича. Получит отлуп от Альфы и сдуется. А там уже и парад катафалков продолжится Брежневым.

— Даже не хочу обо всем этом думать — я тяжело вздохнул — Короче, самострелов сдаем особистам. Это я понял. Я вот не догнал только, что они вообще в этом рейде делают.

— Да как обычно, — пожал плечами Бубнов. — Вроде ловят банду, что обстреляла базу. А подробностей я не знаю, до нас не доводят. По слухам какой-то караван с оружием из Пакистана где-то тут шляется. Обычно разведчики садятся на тропе и ждут. Как засекут — выдвигаются основные силы. Так что если его поймает пехота с вертушками — всем сразу ордена.

— Кроме нас.

— Ты все правильно понял. Кроме нас. Но у тебя, считай, уже есть один, чего переживать теперь? Да и дают их каждый день только в кино.

Потрепались, к приему раненых приготовились и дальше положено что? Правильно, перекусить. Можно даже вместо, но тогда нас могут неправильно понять. В вырытую ямку поставили пустую консервную банку, в ней развели микрокостерчик и разогрели кашу перловую с мясом. Три звезды Мишлена, а то и все четыре. У Бубнова на крайний случай были припасены специальные модные консервы для разведчиков — с дыркой для химпатрона посередине. Но у нас тут просто прием пищи, так что пусть полежат немного. Вряд ли там что-то сверхъестественное. А кипяточек для чая — на таблетке сухого спирта.

Потом мы в основном занимались ИБД. Имитация бурной деятельности — один из самых важных навыков медика. Без этого никак, особенно в присутствии начальства и родственников. Зато никто не скажет, что загорали и ни хрена не делали.

А в час дня нас посетил посыльный — меня и Бубнова пригласили на обед для товарищей офицеров в большой палатке. Сержанты с рядовыми принимают пищу во вторую очередь. Мы перебили уже аппетит перловкой, но в армии от приема пищи не отказываются, и мы пошли. И не пожалели. Вполне пристойный супчик, пшеничная каша с тушенкой, и даже оладьи к чаю. А что, так воевать можно.

Петя объяснил, что как раз в рейдах кормят лучше, чем на базе. Должно же быть хоть что-то хорошее в этом всём. Пока Бубнов проводил разъяснительную работу, в палатке объявился подполковник Ермолаев — подтянутый, с аккуратными усиками и рыбьими глазами. Разумеется, со свитой из майора и капитана.

Не чинясь — взял ту же самую кашу с тушенкой, начал быстро есть. При этом умудрялся раздавать какие-то ЦУ. Я прислушался. Ничего интересного. «Охваты, фланги, десанты…». Но потом пошло поживее. Майор из свиты жаловался на возможные большие потери в каком-то ущелье, чье название я не выговорю и под пытками. На что Ермолаев кривя губы объяснял строгим голосом, что тут армия, приказ есть приказ и он выполнит его несмотря ни на что. Ага, ясно. Приехал за речку ордена зарабатывать. А кого там убьют или затрехсотят — его не парит. И еще объясняет так… поглядывая на нас всех, громким голосом.

А потом я спрятался в кунге и нагло продрых часа два. И даже проснулся сам, никто меня не тревожил. Но только я успел порадоваться этому обстоятельству, как действительность голосом Саидова сообщила, что тут вам не там. Везли первых раненых.

Я выскочил из фургона, застегиваясь на ходу. Оглянулся кругом — нет никого. Бубнов лениво развалился в тени, Тарасов куда-то идет совершенно спокойно.

— А где?.. — спросил я Бахтияра.

— Вон, пыль на дороге, — невежливо ткнул он пальцем в нужном направлении.

Парой минут позже подъехал БТР, чуть ли не заносом развернулся перед нашей шишигой. Наружу выскочил бравый молодец в бронике, надетом поверх полевой формы, ростом не меньше метра девяносто. Панама у него была так лихо заломлена, что я сразу заподозрил — гравитация не везде всесильна. Ну и усы… Если бы проводился конкурс «Усач Кандагара», первое место вне всяких сомнений было бы у этого старлея. Он щегольски нацепил на кончик носа солнцезащитные очки и стал похож на Джона Лорда, клавишника из «Дип Пёпл».

— Старший лейтенант Рябцев, — небрежно козырнул он. — Замполит роты. Принимайте. Один «двухсотый», два «трехсотых». Я этих молодых дебилов скоро сам убивать буду. Жарко ему стало, видите ли. Ну и получил вентиляцию. Снайпер, сука, засел хитро. Ничего, выкурим сейчас. Эй, боец! Водички дай попить, — бросил он Саидову. — Пыль аж на зубах скрипит. Выгружайте, что застряли? — обернувшись к бронетранспортеру, крикнул старлей.

Бубнов пошел смотреть раненых, я за ним. Ну и за писаря, конечно. Раз стажер, должен учиться. А лучшая учеба — через действие. Вот я сначала резал не совсем умело наложенные повязки, выглядевшие так, будто их наложили как минимум дней десять назад, осматривал раны, сообщал диагноз и план мероприятий, а потом заполнял форму сто.

Раненые, к счастью, легкие были. У одного пулевое ранение голени, навылет, у второй — осколочные непроникающие груди. Вернее, спины. Ну и ладно. Я вообще согласен, чтобы кроме потертостей ни у кого ничего не было.

Пока мы обрабатывали раненых, приперлось начальство — управление, политотдел, особист Карамышев. Странно, я с утра и за обедом Толика не видел, видать, прокрался незаметно. Начали опрашивать раненых, Рябцева — что, как, обстоятельства. Вспомнил про солдата и двух генералов. Вот и эти, особенно замполиты всех рангов. Если на ротном уровне они тянут такую же лямку, как и командиры, то чем выше, тем менее понятен смысл их существования. Они, блин, хуже их газеты «Правда» — ту хоть можно вместо скатерти использовать. Ну или вместо пипифакса. А эти ходят, индюки надутые, воспитательной работой занимаются. Дармоеды, одно слово.

Следующая порция ждать себя не заставила. Вот тут поперла работка, не приведи господь. Травматическая ампутация предплечья с шоком, проникающее живота, повреждение плечевой артерии, мелочевка без счета. Восемь раненых. И четверо убитых. Из них трое, скорее всего, были вместе с тем, у которого ампутация. Тоже МВТ, осколки, разворочено всё, у одного нога на кожном лоскуте. Мрак.