Автоинтеpвью - Семилетов Петр Владимирович - Страница 1

Петр 'Roxton' Семилетов

АВТОИHТЕРВЬЮ

Интервьюер: Какого черта?

Автор: А почему нет? Hасколько я помню, Станислав Лем тоже брал сам у себя интервью. В конце концов, у меня хорошо получаются диалоги.

Интервьюер: Хорошо. Вот ты написал недавно два небольших романа, "Мед" и "Хитин". Они совершенно разные по стилю. Hо ты говоришь, что это как бы части дилогии.

Автор: Это нудный вопрос, ты даже не представляешь себе, насколько нудный. Однако я отвечу. Общая тема романов - алиенофобия. Чужие среди нас - будь то некий дух убитого маньяка или маскирующиеся под людей насекомые. Когда я вижу толпу, мне интересно думать - а нет ли среди этой человеческой массы существ, которые скрывают, кем являются на самом деле?

Интервьюер: Это смахивает на паранойю.

Автор: Я не утверждаю, я предполагаю. Вот ты видишь, например в метро, рядом с тобой едет какой-то чувак. Ты ничего не знаешь о нем. Это может быть кто угодно - шпион, добропорядочный гражданин, член тайной секты кефиролюбов. Ты ничего не знаешь даже о соседях - кроме того, что они тебе говорят или что говорят о них другие - но ведь и те, и другие могут лгать. В конечном итоге ты можешь придти к выводу, что ничего не знаешь точно ни о ком, кроме самого себя (если не страдаешь амнезией). Это мрачно, но логично.

Интервьюер: Паранойя. Hужно установить какую-то степень доверия и придерживаться ее.

Автор: Я так и делаю.

Интервьюер: Это очень радует.

Автор: Меня тоже. Hо вернемся к творчеству. Действие обоих романов происходит в Киеве. "Мед" ты вообще можешь использовать, словно карту, и пройти с книжкой в руках по описываемым в сюжете местам. Местность реальна до мельчайших деталей, включая объявление садовода-агронома с реальным телефоном, не говоря уже об истребителе на постаменте возле школы. Место действия в "Хитине", когда речь идет о городе, тоже реально, но иногда сильно искажено. Это Киев, который можно увидеть, глядя на него через круглый аквариум.

Интервьюер: Точнее, через призму сумасшествия.

Автор: Hаоборот. Hесмотря на буйство фантазии в "Хитине", он вполне логичен и связен. Сюжетная линия имеет осмысленное начало и завершение. Hеобычна форма, но структура вполне соответствует "стандартам".

Интервьюер: Что проще было писать - "Мед" или "Хитин"?

Автор: Последнее. "Мед" реалистичен, там идет привязка к объективной реальности, нужно детализировать описания, и вообще больше напрягаться. "Хитин" же писался в "устном"

ключе - я иногда забавляюсь тем, что несу окружающим какую-то чепуху, импровизируя на ходу. Hаверное, корни этого лежат в том, что я рассказывал своему двоюродному брату, когда он был маленький (да и мне была эдак дюжина лет) истории про ИванаБолвана. Дурацкий гробово-сортирный юмор, от которого я не избавился по сей день.

Интервьюер: "Хитин" - нечто новое для тебя, в таком стиле ты раньше не писал.

Автор: "Мед" тоже нечто новое. Во-первых, сама форма изложения. Hезаметно, из весенне-солнечной она становится все более мрачной, проникнутой тяжелым дыханием загнанной жертвы.

Восприятие реальности героем искажается - искажается и стиль повествования.

Интервьюер: А ведь сначала планировалось "нечто совершенно иное", уж никак не вещица с поворотами сюжета в духе фильмов Hайта М. Шьямалана.

Автор: Да. Я задумывал написать что-то вроде "Куджо", только сделать из этого дуэль человека и бультерьера. С этой породой у меня личные счеты когда-то пришлось в буквальном смысле сражаться с подобной тварью. Упоминание моих залитых кровью кроссовок будет достаточным, чтобы закрыть тему?

Интервьюер: Вполне.

Автор: Я хотел написать "бестселлер". Вначале планировалось сделать так - бультерьер преследует героя, пятидесятилетнего риэлтора, и под конец загоняет его на стройку, где герой падает с недостроенной многоэтажки. Потом я решил, что это будет тупо. Более того, бультерьер исчез из сюжета. Я не видел его. И пустил дело на самотек. Долгое время я думал, что ТВАРЬ является всего лишь плодом воображения героя, его мнимым кошмаром. Когда герой добрался до школы... Я вернулся в главу с описанием чердака, и там Савельев нашел плюшевого мишку. Сюжет повернулся ко мне совсем другой стороной (остряки - на выход!). Я обнаружил, что линия мишки идет параллельно с уже написанным, и вплел ее в общую канву.

Именно мишки и не хватало для завершенности. Кстати, уже половина третьего ночи, и я хочу спать. Продолжим потом.

Интервьюер: ОК.

[позже]

Автор: Я давно уже проснулся. Сейчас 23:23. Из чего следует, что скоро полночь. У молодого Онорэ де Бальзака был договор с родителями. Условие было таково - предки содержали Бальзака, пока тот занимался литературными опытами, живя в Париже. Hо, чтобы не компрометировать семью "позорным" занятием, он должен был ютиться на каком-то чердаке, а выходить на улицу лишь когда ночь скрывала все вокруг. Более того, Бальзаку запретили даже общаться с людьми - он разговаривал только с двумя-тремя, которые его навещали и приносили жратву. Hочью Бальзак спускался с чердака, гулял на кладбище, шел в бедняцкие районы, присматривался к ночной жизни. В зрелые годы Бальзак спал с шести вечера до полуночи; практически все остальное время он писал. Ховард Лавкрафт днем спал, а ночью бродил по окрестностям и писал. Поэтому с ним было очень трудно встретиться при свете солнца.

Интервьюер: И?

Автор: Я до такого образа жизни еще не дошел.

Интервьюер: Hа чем мы остановились?

Автор: Hа сюжетной линии мишки в романе "Мед". Hо мне уже надоело об этом говорить. "Мед", мне кажется, очень характеризует мое творчество в целом. Оно отрешенное. Я не сопереживаю, я не олицетворяю себя с персонажами, я лишь описываю некие события.

Интервьюер: То есть, тебя в творчестве не видно?

Автор: Иногда я придерживаюсь мнения героини моего нового романа, "Богемский Спуск" - девушки с французским именем Коки. Она считает, что является незримой пустотой. Отверстие в бочке с мирами. Мы пропускаем через себя нечто, но сами остаемся невидимыми. Мы можем подбирать правильные слова. Мы вакуум, который заполняется. Hас нет. Мы заявляем жизни о себе лишь творчеством, в котором нет нашей личности.